Равис пристально смотрит на меня, и только тогда я понимаю, какую важную информацию упустила.
– Магия!
Я выпаливаю это слишком громко. Возьми себя в руки, Зива.
– Я делаю магическое оружие.
Герцог и герцогиня некоторое время молчат. Затем Лорк смотрит на Элани и снова поворачивается ко мне.
– Магическое оружие? – повторяет он.
– Да.
– Что оно делает?
Мои ладони начинают потеть. Здесь слишком жарко, но я все равно хочу надеть на себя побольше ткани, чтобы прикрыться.
– Хм, всякие вещи, – отвечаю я. – Для принца я делала мечи, которые нельзя сломать и которые никогда не нужно затачивать. Я также сделала клинки, которые немедленно возвращаются в руку владельца, если его обезоружить.
Я ломаю голову в поисках каких-нибудь других безопасных деталей. Равис знает о моих молотах и мече Келлина, поэтому я упоминаю и о них.
Дворяне смотрят на меня с подозрением, как будто думают, что это просто трюк, придуманный Рависом, чтобы обмануть этих идиотов и заставить дать ему больше денег.
Чувствую, как взгляд Рависа впивается мне в затылок, и понимаю, что, если быстро что-нибудь не придумаю, он причинит Келлину вред.
Я кричу единственное, что приходит мне в голову:
– Стракс!
Из-за помоста вперед выходит начальник охраны принца.
– Покажи им, на что способен твой меч.
Стракс смотрит на принца. Когда Равис кивает в знак согласия, Стракс останавливает музыку, велит людям расступиться и выставляет вперед несколько стражников.
Пока он сражается с семью мужчинами одновременно, я рассказываю:
– Следите за тем, как оружие слегка смещается в направлении, в котором должен двигаться Стракс. Оно уводит его от опасности.
Раньше я испытывала сильную гордость, когда видела, как Келлин использует свой меч. Но, видя его в руках нашего врага, я не испытываю ничего, кроме сожаления.
Я не могу сделать это снова.
Когда демонстрация закончена, Равис с гордостью заявляет:
– Теперь вы понимаете, почему сроки были несколько отложены. Я намерен сделать наших людей непобедимыми в бою, прежде чем мы начнем штурмовать Территории одну за другой. Теперь у нас есть десятки магических клинков, и еще множество на подходе. Теперь, когда победа обеспечена, вам стоит лишь увеличить свою поддержку.
– Хм, – размышляет герцог.
– Когда мы планируем выступать? – спрашивает Вания.
– Через три месяца, – отвечает Равис.
– Приносим вам наши извинения за то, что мы когда-либо сомневались в вас, – виновато произносит Лорк. – Это просто невероятно.
– И, возможно, я попрошу кузнеца изготовить оружие для вашего дома.
– Это было бы очень великодушно.
– Пусть королевство гордится, – говорит мне Вания перед тем, как они уходят.
А потом подходит еще одна группа придворных, и Равис заставляет меня повторить все это заново.
Кажется, что примерно на пятый раз произносить слова становится немного легче, но я чувствую, как моя энергия иссякает. Каждый новый набор дворян словно отнимает ее у меня.
Я буквально завоевываю Равису их доверие. Заручаюсь их поддержкой, гарантирую ему больше финансирования. Вдобавок ко всему, я создаю оружие, которое поможет захватить всю Чадру.
Я делаю за него всю эту чертову работу.
В одиночку обрекаю всю Чадру на гибель.
Никогда не думала, что обладаю такой силой.
В поле зрения появляется дурацкая шляпа моряка. У Келлина в руке стакан, и он, кажется, делает все возможное, чтобы очаровать стражниц по обе стороны от него. Они смеются над тем, что он говорит, но не ослабляют хватки на его руках. Ему так просто и без особых усилий удается расположить к себе людей. Он, вероятно, ищет лазейки, чтобы вытащить нас отсюда. Как он это делает? Я еле соображаю, потому что вокруг меня слишком много раздражителей.
Когда начинается новая песня, Равис уходит, приглашая одну из придворных дам на танец. Кто-то приглашает Элани, и она тоже уходит. Я начинаю паниковать, потому что меня обступают придворные, но мои охранники разворачивают их прежде, чем те успевают добраться до меня. Похоже, никому не позволено разговаривать со мной без присутствия Рависа.
Слава Сестрам.
Я закрываю глаза и массирую виски. Прошли недели, наполненные работой со сталью и магией. Я чувствую, как моя душа с каждым днем понемногу изнашивается, и я просто хочу, чтобы все это прекратилось.
Но я не понимаю, как мы можем сбежать. Единственный способ выбраться из этого положения – действовать тайно. Нам нужно улизнуть незамеченными. За нами не должно быть погони. В распоряжении Рависа слишком много людей, и если нас найдут, то наверняка схватят.
Может быть, я могла бы создать оружие, которое сделает нас невидимыми?
Но как мне это сделать, если я постоянно нахожусь под охраной, и любое новое оружие, которое я создаю, попадает прямиком к Равису? И даже если мне удастся закончить оружие и приготовиться к побегу, стоит мне начать размахивать оружием, как охранники перережут Келлину горло прежде, чем я смогу до него добраться.
Мне нужно сделать что-то, что не убивает. Что-то, что не навредит Келлину, если он попадет под перекрестный огонь.
В моей голове начинают вращаться шестеренки.
Равис хотел, чтобы я произвела впечатление на этих вельмож. Интересно, что случится, если они узнают, что я внезапно исчезла…
Глава 9
Если Элани и замечает, что я нервничаю больше обычного, она ничего не говорит.
Во мне сталкиваются две потребности. С одной стороны, инстинкт выживания. Если меня поймают при попытке к бегству, я не знаю, что Равис сделает со мной или Келлином. Я очень напугана тем, что что-то пойдет не так. Есть тысяча вариантов такого расклада.
Но с другой стороны – отчаянное стремление к свободе. Жажда узнать, что стало с моей сестрой. Мы с Келлином должны предупредить наших друзей, что надвигается война.
Я собираюсь воплотить свой план сегодня.
Когда я вытаскиваю оружие из печи и начинаю колдовать то над одним, то над другим, мои руки дрожат. Каждый раз, когда Элани открывает рот, я вздрагиваю, убежденная, что она собирается раскрыть мои планы. И все это время пытаюсь набраться смелости, чтобы сделать одно из оружий особенным.
– О чем ты думаешь, когда используешь свою магию? – хочет она знать на этот раз.
Прежде чем ответить, я выравниваю дыхание:
– Обычно о людях, которые мне дороги. Это помогает мне сосредоточиться. Я должна осторожно воздействовать на металл. Обычно мне приходится… в некотором смысле отдавать себя. Но каждый раз все уникально.
Имело ли хоть что-нибудь из этого смысл?
– Отдавать себя? Что ты хочешь этим сказать?
– Иногда это происходит физически. Металлу нужно мое дыхание или прикосновение моей кожи.
Моя кровь и пот и так уже попали на оружие.
– Иногда я просто делюсь с оружием своими мыслями и чувствами, независимо от того, выражаю я их словами или нет.
И чем больше я это делаю, тем мощнее оружие. Я не замечала этого, пока Петрик это не отметил, когда расспрашивал меня для своей книги.
Мою грудь заполняет еще один приступ тоски. Я скучаю по своему другу. Его остроумию и открытому взгляду на мир. Он бы придумал гораздо более хитроумный план побега и к тому же быстрее воплотил бы его в жизнь.
Из-за нахлынувшей неуверенности я теряю решимость, и поэтому оружие, которое я сейчас держу в руках, я наделяю теми же способностями, что и прочие. Оно вернется в руку владельца, если он будет разоружен. Я передаю меч стоящему наготове кузнецу, который складывает его вместе с остальными, а затем достаю из печи еще один полутораручный меч.
После нескольких недель заживления порезанного уха Келлин выглядит намного лучше. На его лицо вернулся румянец, и он перестал теребить бинты. В то же время он становится все более беспокойным, и я не могу сказать, хорошо это или плохо. Как наемник, Келлин привык к движению. Привык путешествовать с места на место, размахивая своим мечом. Он любит приключения, поэтому он не может быть счастлив, день за днем проводя в кузнице. Этот плен для него еще хуже, чем для меня.
«Хорошо, – думает эгоистичная часть меня. – Если он не хотел страдать, возможно, ему следовало держать свой большой рот на замке».
«Тогда вы бы оба умерли, – утверждает милая Зива, которая, видимо, почувствовала надежду на спасение. – Раскрыв твои способности, он спас тебя».
Какой ценой? Он спас себя. Да и меня. Но если Равис начнет войну, то выходит, что это произошло в обмен на жизни целого королевства.
Мои мысли словно привлекли его внимание, потому что Келлин встречается со мной взглядом, и его глаза сужаются. Как будто он знает, что у меня есть план, и, если он сможет просто смотреть на меня достаточно долго, возможно, он поймет, что я задумала.
Мне отчаянно хочется поговорить с сестрой, спросить ее мнение. О Келлине и обо мне. О том, что я собираюсь сделать. Сочтет ли она меня неисправимой дурой, если я намеренно создам еще один мощный меч? Будет ли моей матери стыдно, когда она будет смотреть на меня с небес с одной из Сестер?
– Ты замечательная, Зива, – говорит Элани. – Какими бы ни были наши разногласия, я надеюсь, ты это знаешь.
Я ей не верю.
– Мне нужно сосредоточиться, – мягко говорю я.
– Конечно, – отвечает она, разочарованная моим ответом. На мгновение я задаюсь вопросом, надеялась ли она, что мы станем подругами, но эта мысль настолько нелепа, что я немедленно отбрасываю ее.
Ладно, вот и все. Это оружие будет тем самым.
Страх нарастает внутри меня, течет по моим венам. Я чувствую, как он распространяется по телу, и оно кажется горячее, чем огонь, к которому я подхожу, чтобы схватить еще один меч.
Мне нужно успокоиться, иначе я никогда не смогу справиться с ним. Я сосредоточена на том, что здесь и сейчас находится прямо передо мной. Полутораручный меч светится белым. Он длиной в пядь руки, лезвие шириной с четыре моих пальца, прижатых друг к другу. Рукоять достаточно длинная, чтобы