– Я бы никогда не оставила тебя позади. Просто не смогла бы пройти через тот портал. Не могла просто вернуться на Территорию Скиро, не зная, что с тобой случилось. Я схожу с ума, гадая, что случилось с Темрой.
– Я не знал.
– Думаешь, я настолько глупа, что могу просто перестать беспокоиться о тебе, потому что ты сделал что-то, что мне не понравилось?
– Единственной постоянной вещью в моей жизни всегда была моя семья, – говорит он. – Я так много путешествую. Могу подружиться с людьми, на которых работаю, но, когда я доставлю их к месту назначения, это конец. Я знаю, что никогда больше их не увижу. Я должен постоянно двигаться дальше. В противном случае это все просто чертовски угнетает. Почему-то я решил, что ты поступишь так же.
Означает ли это, что он двигается дальше? Потому что он привык так жить? Это было бы… к лучшему, правда? Мы слишком много ссорились и причиняли друг другу слишком много боли, чтобы забыть обо всем… Я не уверена. Я никогда раньше ни с кем не расставалась.
И все же в моем сердце возникает пустота при мысли о том, что он решил двигаться дальше.
Через мгновение Келлин издает короткий смешок. Я поворачиваюсь в его сторону, уверенная, что он каким-то образом услышал мои мысли и теперь смеется надо мной.
– Извини, – говорит он, – просто подумал о том, что прошлой ночью я уже второй раз проснулся от того, что ты куда-то меня везешь.
– Ты должен быть благодарен.
– О да. – Он снова смеется. – Если ты собираешься подшучивать надо мной, когда мне плохо, это твое право.
Я действительно не хочу, чтобы он уходил, но и у меня есть гордость.
– Но вся еда и припасы мои. Я купила их, – продолжаю я.
– С помощью украденного у принца кинжала.
– Мой аргумент все еще остается в силе. И не забывай, это твоя вина, что ты попал в эту переделку.
– Как и все остальное.
– Естественно.
Улыбка озаряет его лицо, и он снова смотрит вперед, на дорогу.
– Я рискну остаться с тобой, какой бы опасной ты ни была.
После этого тишина становится дружеской.
Глава 11
Пока не стемнело, я решаю остановить своего мерина перед каким-то кленом с красными листьями и ветвями, свисающими до земли. Затем я начинаю карабкаться наверх.
Келлин не спрашивает, что я делаю. Он безмолвно следует за мной.
Когда я была маленькой, я все время лазала по деревьям. Это был легкий способ сбежать. На высоте ста футов никто не сможет найти тебя, чтобы поговорить. Благодаря тому, что наш дом в Лирасу находился на окраине города, лес был совсем рядом.
Мои руки покрыты смолой, колени исцарапаны, но я не могла бы чувствовать себя лучше. Деревья вкусно пахнут. Не так, как в лесу у нас дома, но этот запах свободы все еще свежий и сочный. Когда я подбираюсь к вершине, ветер раскачивает дерево, и от этого ощущения я хихикаю.
А потом я добираюсь до самого верха.
Передо мной расстилается море зелени с редкими золотыми, оранжевыми и красными оттенками осени. Это прекрасно. Мирно. Почему Равис не может удовлетвориться тем, что у него есть? Его земля великолепна.
Когда Келлин присоединяется ко мне наверху, я указываю направление.
– Вон.
Он немного запыхался, но его взгляд останавливается на столбе дыма всего в нескольких милях позади нас.
– Они ближе, чем я думал, – говорит он.
– Но они, похоже, разбили лагерь на ночь. Давай продвинемся подальше, прежде чем делать то же самое.
– Думаю, что они все еще на главной дороге. Они не заметили телегу. Думают, что мы направляемся на юго-восток, в Бриску. Нам следует разбить лагерь прямо сейчас. Мы достаточно долго подгоняли лошадей. Бедняжкам нужна передышка.
Мы не рискуем разводить огонь, чтобы наши враги не смогли увидеть нас так же легко, как мы заметили их. Пока я разбираю спальные мешки и готовлю ужин, Келлин ставит палатку.
Только когда я возвращаюсь к наемнику, меня охватывает сильнейший приступ тревоги.
Иногда так случается. Это приходит из ниоткуда, и я даже не могу сразу понять, почему я это чувствую. Иногда вообще нет никакой причины. Но в большинстве случаев это связано с окружающими меня людьми.
И вдруг я понимаю, что рядом со мной лишь один человек.
Здесь только я, Келлин и одна палатка.
Мы с наемником и раньше путешествовали по Чадре, но тогда с нами были моя сестра и Петрик. Мы никогда не оставались наедине, как сейчас, и у нас есть история, в которой были поцелуи, прикосновения, чувства, а потом Темру ранили, и все было так плохо, и…
– Зива.
Я смотрю в эти золотисто-карие глаза, и тревога только усиливается.
– Эй, просто дыши. Все в порядке. Что я могу сделать?
– Не мог бы ты просто, эм, отойти на минутку?
Мгновение тишины. Затем:
– Да. Я могу это сделать.
Я чувствую себя чудовищем из-за того, что прошу об этом, но не беру свои слова обратно. Жду, пока он уходит в направлении наших преследователей, словно отделяя меня от них. Смотрю ему вслед, пока он не исчезает совсем.
И тогда я снова могу дышать.
Сосредотачиваюсь на том, чтобы развернуть наши спальные мешки, взбить подушки, положить дополнительные одеяла. Я распрягаю лошадей. Удлиняю их привязи, чтобы они могли отдохнуть и побродить. А потом я возвращаюсь в палатку и сажусь на свою сторону.
Поскольку мне больше нечего делать, я вынуждена разбираться со своими мыслями.
Келлин не причинит тебе вреда. Ничего страшного не произойдет. Он не скажет ничего, что могло бы тебя смутить или унизить. Он не такой.
Ну, обычно он не такой. Иногда он не может удержаться от поддразнивания.
Тебе нравится его поддразнивание и нравится дразнить его. Это компромисс.
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, пытаюсь избавиться от неприятного покалывания в руках. В одиночестве я чувствую себя немного лучше, но теперь переживаю из-за возвращения Келлина. Что, если я скажу что-нибудь глупое? Что, если сделаю что-нибудь постыдное? Я застряла с ним на Богини знают сколько времени, до тех пор, пока мы не вернемся в Скиро.
Я раскачиваюсь на месте, пытаясь успокоить себя, пытаясь усмирить свои вышедшие из-под контроля мысли.
Келлин находит меня в таком состоянии, съежившейся в палатке. Уверена, что его не было по крайней мере час, и все же я до сих пор в растерянности.
– Ненавижу, что я такая, и ненавижу, что ты должен видеть меня такой, – бормочу я, натягивая одеяло чуть ли не до макушки, создавая небольшой барьер между собой и Келлином. Он садится на свой спальный мешок. Я смотрю прямо перед собой.
– Мы просто разговаривали, пока путешествовали. Что изменилось? Я что-то сделал? – спрашивает он.
– Это было… эм… осознание того, что мы одни и спим в одной палатке.
– Ты же знаешь, я бы никогда…
– Знаю, – перебиваю я. – Дело не в этом. Дело не в тебе. Это так не работает. В этом нет никакого смысла. Просто иногда я так себя чувствую. И это больно, и мешает думать.
Он складывает руки на коленях. Краем глаза я замечаю движение.
– Ты хочешь поговорить об этом? Обсудить это? Это поможет?
– Не знаю.
– Хорошо.
Я всегда обсуждала это с Темрой. Она такая добрая. Она принимает меня. Она любит меня безоговорочно, потому что она моя сестра.
Келлин же не обязан принимать меня. Он может отвергнуть меня в любой момент, и это делает все намного сложнее. Он делает это лишь из вежливости. Не хочу, чтобы меня жалели.
Но мы должны действовать сообща, если хотим пройти через это, и если я могу сделать что-то, чтобы уменьшить свое беспокойство, то должна попытаться.
Келлин ждет, а я ищу в своей затуманенной голове подходящие слова. Каждый нерв в моем теле кричит мне, чтобы я уходила. Что мне нужно остаться одной. Отправиться в безопасное место.
Но по нашему следу идут враги, а здесь я в безопасности.
– Вспомни о самом неловком моменте в своей жизни, – говорю я.
– Хорошо. Вспомнил, – говорит он спустя несколько секунд.
– Подумай о том, что ты при этом почувствовал. Теперь умножь это ощущение на сто и представь, что ты чувствуешь то же самое каждый раз, когда рядом с тобой находится другой человек. Или просто чувствуешь это без всякой на то причины. И что все это заставляет тебя размышлять о каждой глупости, которую ты когда-либо совершал в присутствии другого человека. И эти моменты накапливаются, как снежный ком, выводя тебя из равновесия.
Келлин делает глубокий вдох:
– Это то, что ты чувствуешь каждый день?
– Да. И иногда я чувствую себя очень усталой, хотя ничего и не делала. Как будто моя голова и сердце сами по себе пробежали марафон, и только одиночество поможет им восстановить силы.
Я чувствую, как Келлин встает, замечаю, как шевелится мой спальный мешок, когда он садится рядом. Затем я чувствую тепло, – он заключает меня в свои объятия.
– Это помогает или только делает хуже? – спрашивает он.
– И то и другое.
– А если я сожму сильнее?
– Это может помочь.
Он прислоняет свою голову к моей, и есть что-то особенное в том, что кто-то пытается понять, как можно заставить меня почувствовать себя немного лучше.
– Мне хочется, чтобы ты знал… я правда рада, что не одна, – говорю я. – Рада, что ты со мной. Это заставляет меня почувствовать себя в безопасности. Просто бывают моменты, когда мне нужно побыть одной, чтобы сохранить рассудок. Понимаешь?
– Думаю, что да. Спасибо, что рассказала мне. Что помогла мне понять. Я никогда не смогу почувствовать то, что чувствуешь ты, но я надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь доверить мне свои чувства и вообще все, что захочешь.
– Спасибо.
– Хочешь услышать о моем самом неловком моменте? – спрашивает он через некоторое время.
– Конечно.
Обнимая меня, он рассказывает мне о том времени, когда только начал работать наемником.
– Он появился из ниоткуда. Украл кошелек прямо с седла моего клиента. Я гнался за ним по переполненной дороге и не заметил лужу, в которой собралась вода после ночного дождя. Я врезался в него на полном ходу, поскользнулся и упал на спину в грязь. Он сбежал.