– Ваш брат хочет видеть вас, мой принц, – кричит один из них.
– Впустите его.
Мы заходим.
– Мне остаться или…? – спрашивает Петрик.
– А ты можешь? – спрашиваю я.
– Конечно.
Если я и сочла остальную часть замка красивой, то это ничто по сравнению с роскошью покоев Скиро. Каждый уголок заполнен яркими зелеными, синими и красными тонами. Статуи, картины, таксидермии и многое другое покрывают здесь все пространство. Скиро обожает красоту, и он наполнил эту комнату всеми ее проявлениями. Я могу лишь предположить, что остальная часть его покоев выглядит так же.
Принц поднимает взгляд от изящного резного стола, за которым он доедает свой обед. То же самое рагу из моркови и картофеля, что и у всех нас.
– Зива, – взволнованно говорит он. – Ты не хочешь присесть?
– В этом нет необходимости. Я только хотела спросить, могу ли воспользоваться вашей кузницей?
– В твоем распоряжении все, что тебе может понадобиться! Попроси слуг, чтобы они показали тебе дорогу.
– Спасибо.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, делаю паузу, затем разворачиваюсь обратно:
– Почему?
– Хм? – спрашивает он, делая глоток чая.
– Почему я получаю все, что мне нужно?
– Потому что ты попросила.
– Да, но почему вы даете это мне?
– Конечно же потому, что я хочу, чтобы ты осталась. Присоединяйся к своей сестре здесь, в замке. Когда дела с моим братом будут улажены, у тебя будут свои постоянные комнаты, если ты этого захочешь.
– Вы ожидаете, что я буду делать для вас оружие?
Он хмурится:
– Нет, а ты этого хочешь?
– Нет.
– Тогда ладно.
Я все еще в сильном замешательстве.
– Ты создаешь великолепные произведения искусства, Зива, – продолжает Скиро. – Если я смогу просто смотреть на них время от времени, это будет более чем достаточной платой. Кроме того, ты привела ко мне предательницу Кимору, раскрыла заговоры двух личностей, стремящихся к власти, и спасла шкуру моего брата, когда он был настолько глуп, что последовал за тобой. Насколько я понимаю, ты заслуживаешь всего, чего захочешь, до скончания веков.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки:
– Не могли бы вы освободить мою сестру?
– Освободить ее?
– От ее клятвы верности. Она же вступила в вашу стражу.
Скиро подносит салфетку к губам.
– Она сама попросила меня взять ее на работу, и она может уйти в любое время. Клятва верности – это просто традиция прошлого. Я бы не хотел, чтобы мне и этой Территории кто-то служил вопреки своей воле. Едва ли кому-то будет от этого лучше. А что? Она хочет уйти? Может быть, я недостаточно ясно выразился во время нашего последнего разговора.
Хотела бы я солгать, но это не принесет пользы ни одному из нас.
– У нее нет желания уходить.
– Я рад это слышать. Пожалуйста, располагайся поудобнее в кузнице замка. И прошу, дай мне знать, если тебе понадобится что-нибудь еще.
– Ладно. Тогда я пошла.
Почему прощание – это всегда так неловко? Я выхожу так же быстро, как и вошла. Мои щеки пылают.
Если у Рависа были десятки кузниц и сотни рабочих, то на территории замка Скиро располагается всего одна кузница. Она не такая большая, как у меня дома, но близка к этому. Один только ее вид наполняет меня страхом и ужасом, и я проклинаю реакцию своего тела.
Ты идешь туда по своей собственной воле и можешь уйти как только захочешь.
Я наполняю свой разум хорошими воспоминаниями о кузнице. Воспоминаниями об алебардах и метательных звездах, мечах и копьях. О предметах, которые создавала. Это оружие, которое я тщательно продумала и с любовью воплотила в жизнь. Думаю о Темре, которая сидит за одним из рабочих столов и болтает со мной, пока я стучу молотком. Вспоминаю, как впервые увидела из окна своей кузницы Келлина.
В моих воспоминаниях о кузницах гораздо больше хорошего, чем плохого. Мне просто нужно держаться за них и создавать новые воспоминания.
Поэтому я шаг за шагом иду вперед, полная решимости довести дело до конца.
Внутри я нахожу седую старуху с растрепанными волосами и слишком длинными для ее туловища руками.
– Чего тебе? – спрашивает она, когда я вхожу.
Ее тон не слишком дружелюбен, но я отбрасываю тревогу, вспоминая слова Серуты. Мне нужно вернуть себя себе. Я снова сделаю кузницу моим безопасным местом.
– Чтобы помочь, – говорю я. – Над чем ты работаешь?
– А над чем я не работаю? Разбитые щиты. Погнутая броня. Сломанные копья!
– У тебя есть запасной рабочий фартук? – уточняю я.
– Я, черт возьми, выгляжу так, будто у меня есть время, чтобы чему-то тебя учить?
Я закатываю рукава, обнажая свои бицепсы. Подхожу к ближайшей наковальне, замечаю, над чем работает женщина-кузнец, и беру щипцы, которые она отбросила, когда я вошла.
– Я держу, ты бьешь молотком? – спрашиваю я.
Когда она ничего не отвечает, я поднимаю глаза. Она так пристально смотрит на меня, что я едва различаю ее зрачки. Мое сердцебиение учащается, предвкушая отказ, который, должно быть, сейчас последует.
– Кто ты? – спрашивает она.
– Меня зовут Зива. Что насчет тебя?
– Абелин.
Последовавшая за этим тишина длится всего несколько секунд. Абелин делает шаг вперед, но я могу сказать, что мне еще не удалось завоевать ее расположение. Пока я крепко удерживаю нагрудник на месте, она начинает бить молотком. Прежде чем она успевает попросить меня перевернуть металл, я уже делаю это.
Через несколько минут она делает паузу:
– Ты можешь остаться.
Возможно, работников не хватает (здесь лишь Абелин), но кузница хорошо оборудована. Столица находится практически на вершине Южных гор, так что недостатка в железной руде нет. Я рада узнать, что Абелин хорошо разбирается и в выплавке стали.
Пока она делает перерыв в работе, чтобы отхлебнуть из своего бурдюка с водой, я просматриваю ее рабочие столы. Стамески, пресс-формы, вытяжные плиты, обжимные устройства, заполнители, пуансоны, штреки, долота и молоты. Множество молотов самых разных размеров. Каждый инструмент добротно сделан и явно часто используется.
– Ничего не трогай, – говорит пожилая женщина, когда замечает, на что я пялюсь.
– Мой последний набор кузнечных молотов был украден принцем Рависом, – говорю я.
– И почему принца должны волновать твои молоты?
Прежде чем ответить, я на мгновение задумываюсь. Все равно мне не удастся ничего здесь наколдовать так, чтобы она этого не заметила. Либо я решаюсь на это, либо ухожу.
– Потому что они были заколдованы, – говорю я. – Я не воин, но с этими молотами чувствовала себя неудержимой.
Абелин снова прищуривает глаза; я начинаю понимать, что подозрительные взгляды, которые она бросает на меня, – это на самом деле естественное выражение ее лица.
– Магия? В оружии? – спрашивает она. – Чушь собачья. Никогда не видела ничего подобного.
Я улыбаюсь. Ничего не могу с этим поделать.
– Хочешь, я тебе покажу?
Ее глаза снова сужаются.
– Ты говоришь мне, что можешь это сделать?
Я склоняю голову набок:
– Ты действительно не слышала обо мне? Я Зива, магически одаренный мастер клинков.
Абелин сплевывает на землю:
– Мне не нравятся сплетни, и я ненавижу светскую болтовню.
Несмотря на то как отталкивающе эта женщина себя ведет, она мне нравится. В Абелин нет ничего притворного. Про таких говорят: «что на уме, то и на языке».
– А как ты относишься к магии? – спрашиваю я.
– Никогда ее не видела.
– Ты позволишь мне ею здесь пользоваться?
– Если бы ты не знала, как обращаться с кузницей, я бы сейчас же вышвырнула тебя отсюда за то, что ты сумасшедшая.
– Могу ли я сделать себе молоты? На них я покажу тебе, как работает магия.
Я воспринимаю ее ответное ворчание как согласие.
Работая вдвоем, мы можем гораздо быстрее разобраться со списком дел Абелин. Я помогаю ей со всеми приготовлениями, чтобы наша жалкая сотня стражников была как можно лучше подготовлена к предстоящей битве.
А еще мы вместе мастерим мои молоты.
Это занимает меньше времени, чем потребовалось бы для большинства других видов оружия. Чтобы придать куску раскаленной добела стали форму головки молота, требуется не так много ударов.
Но я трачу время на то, чтобы по-особенному их украсить.
На боковых сторонах изображен вьющийся плющ – красивое растение, которое цветет в Лирасу во время дождя. Во многих смыслах это сорняк, процветающий там, где ему не положено.
Я чувствую себя так же. Никогда не ощущаю себя на своем месте, но даже когда становится совсем тяжело, каким-то образом выживаю.
Мы делаем древки короткими – длиной примерно с мое предплечье, с закругленными вершинами и толстой обмоткой кожи на рукоятках.
Молот, предназначенный для моей левой руки, я заколдовываю так же, как и раньше, придавая ему свойства невидимого щита, отбрасывающего от меня всех врагов.
Но на этом я не останавливаюсь.
Его правый близнец тоже будет получать энергию от каждого удара, наносимого левым молотом. За каждым ударом будет стоять не только моя сила, но и сила моих противников.
Я называю их «Эхо» и «Агония».
Эхо – это щит. Мои враги почувствуют нечто большее, чем эхо, когда попытаются обрушить на него свое оружие, но мне нравится мягкость этого слова. Среди всей жестокости битвы должно оставаться хоть что-то нежное.
Второй молот – «Агония». Потому что битва причиняет боль не только тем, кто чувствует мои удары, но и мне самой. Я не люблю драться. Ненавижу то, как это меняет меня и наделяет воспоминаниями, которые невозможно забыть.
Но я буду готова к предстоящей борьбе. Одно лишь наличие у меня этих новых молотов дарует такое чувство безопасности, о котором я и не подозревала. Работа с металлом прочищает мне мозги.
Может быть, все из-за того, что я снова нахожусь в знакомой обстановке или рядом со своими друзьями и семьей. Но с каждым днем я чувствую себя сильнее и храбрее, как будто все не так безнадежно, как мне казалось.