– Что ты сказала?
– Я сказала, что ты испугалась страшной истории и поэтому хочешь уйти.
– Я испугалась страшной истории? Ты это о чем? Да ты такая же чокнутая, как она. – Астрид кивнула на бабу Вражу.
Серафина повернулась к речной ведьме:
– Баба Вража, прежде чем открыть эту дверь, вы сказали, что за ней скрыто то, что расскажет нам, кто мы есть. Нам нужно узнать это прямо сейчас.
42
Три глазных яблока, вставленные вместо драгоценных камней в янтарные кольца, повернулись в своих оправах и вытаращились на принцессу.
Серафина посмотрела на них в ответ, чувствуя себя неуютно.
– Нравятся они тебе? – спросила баба Вража, передавая русалочке чашку и блюдце.
– Они очень, м-м-м… необычные.
Вража привела русалочек обратно в кабинет, предложила им присесть и послала служанку за чаем.
– Это глаза терраходов, – заметила старая ведьма.
– Они что, утонули или как? – поинтересовалась Нила.
– Или как, – ответила Вража и улыбнулась. Серафина впервые заметила, что у старухи очень острые зубы. – Один сбрасывал нефть в мою реку, другой убил выдру, а третий вздумал ломать бульдозером деревья, на которых гнездились скопы. Эта троица все еще живет или, лучше сказать, существует в качестве кадавров, я их использую как караульных.
– А тот гнилец, которого мы встретили рядом с устьем реки Олт, – один из них? – спросила Нила.
– Да. Я оставила ему правый глаз, забрав левый. Что видит он, вижу и я. Это очень кстати, когда имеешь дело с Всадниками смерти.
Она закончила разливать чай и присела на край стола.
Себе она тоже налила чашку, но пить не стала. Вместо этого она взяла со стола гладкий плоский камешек и повертела в руках. На поверхности камешка были вырезаны какие-то символы.
– Заклинание, позволяющее создать кадавра, называется «трези». Это румынское заклятие, очень древнее, – продолжала она. – Я знаю много подобных заклинаний. Они передаются от обыршие к обыршие и существуют столько же времени, сколько и сам Совет йеле. Мерроу создала нас четыре тысячелетия назад, и с тех пор мы выполняем свой долг, который она на нас возложила, – защищаем русалок.
– От кого? – спросила Лин.
– От нас самих, – улыбнулась Вража.
Она подняла камень повыше, чтобы Серафина, Нила, Астрид, Бекка и Лин могли его рассмотреть, а потом вложила в ладонь Авы, чтобы слепая русалочка его пощупала. Малыш, прикорнувший на коленях у хозяйки, зарычал во сне.
– Вы знали, что этим письменам почти сорок веков? – спросила Вража. – Этот камешек происходит из минойского храма[45]. Перед вами одна из немногих сохранившихся записей об Атлантиде. Здесь говорится – как и в трудах Платона и других древних ученых вроде Посидония, Гелланика, Филона, – что остров затонул в силу естественных причин. – Старуха обвела русалочек взглядом. – Так вот, это ложь.
– Почему? – спросила Ава.
– Потому что Мерроу не хотела, чтобы мир знал правду об Атлантиде. Истории обладают великой властью, и Мерроу об этом знала, потому и сделала все, дабы скрыть истину.
– Но зачем ей это делать? – спросила Нила.
– Правда была слишком опасна, – ответила Вража. – Мерроу видела, как ее народ – мужчины, женщины и дети – сгинули в огне и воде. Понимаете, Атлантиду погубило вовсе не извержение вулкана и не землетрясение – не сомневаюсь, в школе вам говорили, что это причины катастрофы. Однако извержение и землетрясение возникли не сами собой, их вызвал один из обитателей самого острова.
– Баба Вража, откуда вы все это знаете? – спросила Серафина.
Рассказ ведьмы очаровывал принцессу. Она всю жизнь бредила историей древней Атлантиды, мечтала побольше узнать о погибшем острове, но в ее распоряжении имелось слишком мало нужных каури, информацию приходилось собирать по крупицам.
– Мы это знаем от самой Мерроу, она передала первой обыршие кровь, в которой содержались воспоминания о катастрофе. Та обыршие сохранила знания в своем сердце и только на смертном одре передала их своей преемнице, ну, и так далее. Нам запрещено об этом говорить до тех пор, пока монстр не пробудится, и мы хранили молчание четыре тысячи лет.
– До сего дня, – уточнила Лин.
– Верно, – кивнула Вража. – До сего дня. Впрочем, я начала с конца, а начинать лучше с самого начала. «На что бы ты ни был способен, о чем бы ты ни мечтал, начни осуществлять это. В смелости заключены гениальность, сила и магия. Действуй прямо сейчас». Это написал терраход. Некоторые приписывают эти слова поэту Гете. Возможно, он написал это об Атлантиде, ибо Атлантида и была воплощенной смелостью. Место, созданное благодаря гению и магии. Ах, что за магия! – Ведьма улыбнулась. – Ничто с ней не сравнится. Афины? Просто болото. Рим? Грязный городишко на холме. Фивы? Яма, в которую натекла вода. Шахты, в которых добывали медь, олово, серебро и золото, принесли Атлантиде богатство, плодородная почва давала обильные урожаи, а щедрые воды кормили живших на острове людей. И правили этим раем на земле могущественные маги…
– Шесть правителей! – воскликнула Бекка.
– Верно. Звали их Орфео, Мерроу, Сайкоракс, Нави, Пирра и Никс. Боги даровали каждому из них магию, а также мощный талисман. Маги крепко дружили меж собой; когда они объединялись, их магия становилась сильнее всего. Они правили Атлантидой мудро и справедливо, и за это их почитал народ. Ни одно решение, касающееся народного блага, не принималось без одобрения всех шести волшебников; ни одно судебное решение, ни один приговор не выносились без их участия. На острове имелась и тюрьма – Карцерон, стены ее были сложены из огромных каменных блоков, а огромные бронзовые ворота запирал хитроумно сделанный замо́к. Открыть эти ворота – чтобы впустить или выпустить пленника – можно было только одним способом: вставив все шесть талисманов в специальные замочные скважины.
Вража прервала рассказ, чтобы отпить глоток чая.
– Ни одно общество не идеально, – продолжала она, ставя чашку обратно на блюдце, – но в Атлантиде царили справедливость и мир. В те времена ее жители думали, что их цивилизация будет существовать вечно.
– Что же случилось? Что помешало? – спросила Серафина, с восторгом внимавшая каждому слову Вражи.
– Всей истории мы не знаем, Мерроу ни за что не пожелала открыть первой обыршие всех подробностей. С ее слов известно лишь то, что Орфео откололся от друзей-волшебников, забросил свои обязанности, повернулся спиной к своему народу и создал Аббадона, чудовище, чья сила была вызовом богам. Как и из чего Орфео его сотворил, Мерроу не рассказала. Остальные пять магов попытались его остановить, и в результате началась битва. Орфео выпустил своего монстра, и Атлантида была уничтожена. Аббадон сотрясал землю до тех пор, пока она не раскололась; из разломов потекла лава, моря вскипели, и гибнущий остров сгинул в волнах.
Серафина откинулась на спинку стула, молча качая головой.
– Ты мне не веришь, дитя? – спросила Вража.
– Я уже не знаю, чему верить. Как мог Аббадон сотрясать землю, почему из-за этого вскипело море? Разве найдется в мире такое могущественное существо?
Вража набрала в грудь побольше воздуха, коснулась кончиками пальцев груди и вытянула кровь, застонав от боли: не тонкие нити крови она вытягивала из своего сердца, а настоящий кровавый поток. Струя крови промчалась по комнате, разбивая каури на полках, разнося на мелкие осколки каменные кувшины, сделав воду темной, как чернила.
Звук и цвет схлестнулись, и русалочки увидели развалины Атлантиды. По улицам Элизии, столицы острова, с пронзительными криками бежали люди, земля дрожала, на мостовую падали обломки рушащихся зданий. Повсюду лежали неподвижные тела, воздух посерел от дыма и пепла. По каменным ступеням стекали потоки лавы; у подножия лестницы плакал от ужаса ребенок, еще не умевший ходить, рядом лежало тело его погибшей матери. Какой-то мужчина на бегу подхватил малышку и бросился прочь, а уже в следующий миг булыжная мостовая в том месте, где только что сидела девочка, скрылась под расплавленной породой.
– Бегите! – прокричал женский голос. – Прыгайте в воду, скорее! Оно идет сюда!
Множество людей помчалось к морю.
– Помоги им, прошу… – кричал все тот же голос. – О великая Нерия, останови это кровопролитие!
Серафина не видела кричащую женщину, однако знала: это Мерроу, ее прародительница. Это воспоминание принадлежит Мерроу.
И тут принцесса услышала чудовище: в его пронзительном вое словно слилась тысяча голосов. Звук причинял почти физическую боль, и принцессу вдавило в спинку стула. Потом она увидела монстра.
Он походил на сгусток живой тьмы, покрытый темно-красной глазурью. Тьма эта частично обрела очертания человеческой фигуры – Серафина увидела две ноги – зато из туловища твари росло множество мускулистых рук. Чудовище двигалось стремительно. Подняв безглазую, увенчанную рогами голову, оно повернулось на звуки – топот бегущих ног, крики и плач. Благодаря глазам, вращающимся в отвратительных ладонях чудовища, он видел, куда идти. Монстр перебил убегающих беспомощных людей, после чего запрокинул голову, раззявил безгубый рот и заревел.
– Мерроу! – позвал кто-то.
По разгромленной улице бежал, спотыкаясь, худощавый, чернокожий мужчина с затянутыми белесой пленкой глазами. Одет он был в льняную тунику и сандалии, а на руке его поблескивало массивное кольцо с рубином. У него были высокие скулы и черные волосы, собранные в длинные, тонкие косички – совсем как у Авы.
– Никс! – воскликнула Мерроу, бросаясь к нему. – Слава богам, ты невредим! Где он?
– Забаррикадировался в храме Морсы.
– Нужно забрать его талисман и найти остальные три. Собрав их вместе, мы сможем открыть врата Карцерона и загнать туда чудовище.
– Он ни за что не сдастся. Нам придется убить его, чтобы получить талисман.
– Значит, убьем.
– Мерроу, нет! Это же Орфео.