Также как раб, которого внезапно освободили, не престает быть рабом, потому что имеет психологию раба в себе, так и эмансипированное воображение еще не стало гениальным воображением, поэзисом, про-из-ведением истины из «сокрытости». Сочинение фикций и обманов с помощью коррумпированного воображения не есть открытие новых истин для истории (их дает чистое спонтанное воображение, на которое злая рассудочная воля делается неспособной).
Именно поэтому от нас закрыто будущее: потому что воображение, как показал Хайдеггер, разбирая Канта, связано со временем, к которому мы не можем прорваться. У нас создается бесконечное количество «креативных проектов», но все они только самокопируют историю, не дают прорваться настоящему будущему. Эти проекты будущего не имеют отношения к настоящему будущему, хотя вполне и могут быть реализованы.
Настоящий прорыв в будущее может осуществить только святой пророк (правда, не надо подменять святость вульгарным понятием святости. Святость — очень сложная вещь, мы пока не можем ее обсуждать). Таким, например, Хайдеггер видел Гельдерлина, поэта, творившего под влиянием Канта, но никак не тождественного романтикам и вагнерианству. Хайдеггер связывает способность человечества иметь будущее только с тем, сумеем мы или нет услышать Гельдерлина, последнего святого пророка, открывшего в своем творчестве новые истины, а не создавшего фикции, как это делают составители-композиторы со своим рассудочным воображением, или спонтанные нарушители законов, бунтари с «расширенным сознанием», со своим корявым и коррумпированным воображением.
Популярные поделки ремесленников-профессио-налов, знающих «законы творчества», и спонтанные бунтарские иррациональные выплески неконтролируемой разумом чувственности — это одинаково еще есть вопиющие чувственность и рассудок, а не их глубокий исток — собственно воображение.
С точки зрения классической метафизики (которая давно срослась с религиозной) XX век был веком реабилитации зла, причем того зла, с которым прежняя метафизика боролась, — ее зла. Это как открытый ящик Пандоры. Неудивительно, что уже с эпохи Просвещения консерваторы видят историю как сплошной упадок. Но надо понимать, что «добро» классической и религиозной метафизики так же заражено злом, потому что питалось и самоутверждалось за счет репрессий зла и оправдывало себя этим.
Подобно тому, как освобождение от рабства есть освобождение не только рабов, но и рабовладельцев, то чтобы устранить присущую им психологию подавления (также как и рабов недостаточно просто освободить: нужно, чтобы они внутреннее перестали быть рабами), необходимо устранить прежнюю противоположность добра и зла, вместе со всеми противоположностями метафизики. Это не означает нигилизма, это означает, что будут даны новые различия, новые схемы, новые эскизы, наброски нового мира.
Новые схемы и наброски могут дать философы, поэты, святые и пророки. Народ, который породит таких пророков, а также будет чуток к их голосу, станет новым историческим народом, поскольку заложит новые основы новой истории человечества, новой эпохи.
Что говорить про пророков! Достаточно в какой-нибудь Словении появиться какому-нибудь Жижеку, который просто пытается разобраться в апориях современной европейской мысли, а уже вся Европа знает, где на карте Словения! И уже эта Словения оправдала свое существование, она уже ценность. Еще пара-тройка «комаров» типаЖижека, и ее, возможно, никогда не захотят разбомбить, как Югославию, даже если она провинится перед НАТО, а все потому, что элита пожалеет и заступится… Всего лишь модный интеллектуал, а уже создал своей стране протекцию не хуже атомной бомбы, легитимировал в глазах мировой элиты, отпиарил, ничего специально про нее не говоря.
А если Россия в короткий исторический период вывалит сотню таких жижеков или хотя бы десяток пророков, или даже одного по-настоящему великого?
Когда мы запускали в космос первый спутник и первого человека, этому предшествовал длительный процесс. Была отмена обязательной службы для дворянства при Екатерине, что породило кучу «бездельников», увлекающихся философией, поэзией, науками и проч. Это создало критическую массу людей и стало основанием для взрыва той русской культуры в XIX веке, которою Россия до сих пор славна.
Затем в этой культуре возникли партии позитивистов и религиозных философов, западников и славянофилов, спорящих до умопомрачения. Они думали о смысле истории, о том, как оправдать все ее жертвы и «слезинку замученного ребенка».
Далее скромный святой библиотекарь Румянцевского музея Н. Федоров, придумал, как объединить религию и науку, как решить проблему жертв истории — воскресить всех мертвых.
Потом Циолковский, его ученик, задумался, куда деть огромное население земли, когда этот проект будет исполнен, и размышлял над колонизацией космоса, делал расчеты космических кораблей.
Потом поступил от власти заказ на ракеты, и одновременно страна создавала систему образования, где десятки миллионов людей получали инженерное образование, другие — стоили заводы, плавили стать, добывали нефть, чтобы эти ракеты могли быть построены.
Наконец появился Королев, который построил эту ракету, Гагарин, который полетел в космос.
А потом миллиарды человек на Земле рукоплескали России. И даже чеченцы, недавно испытавшие депортацию, выбегали из домов и салютовали из дедовских ружей всеобщей победе советского народа, а якуты приходили в паспортный стол и просили записать их «русскими». А опозоренная на весь мир Америка вынуждена была начинать лунный проект, который, кстати, скорей всего был фальсифицирован.
Затем мы первыми выходим в открытый космос, возим на орбитальные станции представителей других народов, и они нам безумно благодарны, первенствуем в космической медицине и прочих космических науках.
Мы имеем больше спутников на орбите, чем все остальные, мы полностью могли бы покрыть весь мир спутниковым телевидением и контролировать его (куда там США, которые вещали на нас только парой радиоголосов!), а еще монополизировать полеты в стратосфере, создав самый быстрый вид транспорта. Мы могли бы сами создать систему противоракетной обороны и нейтрализовать ядерные силы любых стран и ставить им ультиматумы…
Но тут уже начинаются всевозможные «бы», потому что к власти пришли люди, считающие, что мы должны стать страной лавочников, мелкого бизнеса и среднего класса. Пришли, в том числе, и Солженицыны, которые требовали экономить на космосе.
Большие проекты осуществляются силами всего народа. Как не исчерпан потенциал космоса, так не исчерпан потенциал идей космистов. В том числе забыта идея Федорова об оживлении мертвых и бессмертии. А ведь тут есть огромные наработки науки, есть разные версии трансгуманизма, которые уже сейчас позволяют ставить проблему в практической плоскости.
Если кому-то не нравятся эти проекты, могут родиться другие. Главное, накачать все культурное и медийное пространство не голыми задницами поп-певиц и гламуром, а религией, философией, поэзией. Это должна быть ядерная накачка, которая создаст давление, приведет к цепной реакции и гуманитарному ядерному взрыву в России. Мы должны, способствуя этому взрыву, перестроить масс-культуру и систему образования, трудовые и земельные отношения. Мы должны создать образ жизни, который способствует появлению пророков. Мы должны расселить к чертовой матери все города! Мы должны создавать условия для творчества, для спокойной жизни у воды, в лесу, создавать условия как для отшельничества, так и для братского общинного труда людей, заряженных общим делом. Вот единственный национальный проект.
ЧТО ТАКОЕ МОДЕРНИЗАЦИЯ
Только ленивый не говорит о модернизации России. Модернизация видится не просто лекарством от кризиса, но даже единственной возможностью выживания России. По крайней мере, так заявил президент в своем ежегодном послании Федеральному Собранию. На самом деле мало кто представляет себе, что такое модернизация и как понятие, и как практика. Давайте попытаемся ответить на этот вопрос. Кстати, предложения, которые высказываются в книге, есть именно предложения по модернизации, а не личные мечты автора. Я писал по принципу: «вы просите песен — их есть у меня!», то есть если вы хотите модернизацию, я расскажу вам, что на самом деле означает это требование. Это оставляет нерешенным вопрос: как именно сам автор относится к модернизации.
Кризис как шанс
Текущий мировой экономический кризис, как и любой кризис, есть переход из некого «состояния А» в «состояние Б». «Состояние Б» еще не ясно мировому сообществу, поэтому переход может длиться сколь угодно долго, ведь это путь блужданий, путь проб и ошибок, рискованных экспериментов. Кризис будет долгим, с подъемами и спадами. Он будет продолжаться, пока некое «новое» не появится на горизонте и не подчинит своей власти все сферы жизни на Земле.
Мировой кризис, поразивший нас, не является кризисом финансовым и вообще экономическим. Это кризис потери видения будущего. Мир в застое, и самое обидное, что данный кризис не просто борьба старого и нового, а то, что это «новое» не видно даже на горизонте. Подобно тому, как первобытные общества сменили первые государства и империи, подобно тому, как феодальные общества сменил современный капитализм (в том числе в форме госкапитализма), современное общество будет заменено каким-то другим, новым обществом.
Осуществление на своей территории неким государством комплекса мер, которые дают искомое «состояние Б», сразу делает это государство «государством будущего», моделью для подражания. Поэтому комплекс посткризисных идей является одновременно и комплексом антикризисных идей, хотя последний имеет, безусловно, свою специфику (тушат пожар одним способом, а сгоревший дом восстанавливают другим). Комплекс посткризисных мер, будучи осуществлен на территории данной страны, создает эффект притяжения мирового капитала, эффект гуманитарного и социального лидерства государства.