- Где она сейчас? - он поднимает на меня глаза, а в них пустота. И лицо каким то серым стало, безжизненным.
- В морге, - выходит сдавлено. Прочищаю горло. – Ее тело должна забрать мать.
Он молчит. Смотрит на землю. Мы оба понимает, что этого не произойдет долго. Ольгина мать спившаяся женщина, ей нет никакого дела до погибшей дочери.
- Мой водитель Гаспар. Ты найдешь его в клубе. Пусть похоронит ее, пусть все как надо будет. Ты же сможешь решить это? – он смотрит на меня так, что я понимаю, даже если бы не могла, сделала бы.
- Конечно. Я все сделаю.
Он кивает в ответ.
- Ты расскажешь мне?
Русаков хмурится. Растирает устало лицо. А потом тянется за сигаретами и, достав одну из пачки, прикуривает. Выпускает дым, кривясь от боли на губах.
- Я сам не знаю ни хера. Ее два дня не было. Искал, с ног сбился. Пропала, будто с лица земли стерли. На третий день, когда наутро домой вернулся, меня менты ждали. А во дворе уже она.. мертвая, – голос сипнет на последнем слове.
Если это так, значит все притянуто за уши Дробиным?
Русаков щурится, разминая шею. Улыбается.
- Все нормально. Ты же передала ему мою просьбу, вот он и навестил меня...
Все прекрасно, только я ничего не говорила ему.
- Что он хотел?
Горькая усмешка служит мне ответом.
- Где Золотарев?
Молчу. Не знаю, как это сказать. Он подходит ближе, смотрит на меня так, что удавиться хочется.
- Понятно, - усмехается, кивая собственным мыслям.
- Он убит...
Стоит мне это произнести, Русаков резко поднимает на меня глаза.
- Что?
- Я вчера отправилась в его дом. Он убит. Ножевое в грудь. Странно, что твой адвокат его не нашел.. Если искал...
- Твою ж, - рычит Шторм, хватаясь за волосы. Отворачивается. Нервно докуривает сигарету и выбрасывает окурок в сторону. Я не трогаю его, даю время осознать происходящее.
Шторм спиной ко мне. Огромный кусок напряженных нервов. Высокая, неприступная скала. И как к ней подобраться – не знаю.
- Я могу помочь... – обнимаю себя за плечи, делая шаг к нему.
Он осекает меня ледяным взглядом.
- Разговор закончен. Увози меня... – Шторм направляется к выходу со двора.
А мне разрыдаться хочется от разочарования.
- Нет, ты обещал! – оббежав, закрываю собой выход. Встаю перед дверью, всем своим видом показывая ему, что я не отступлю.
Шторм сверлит меня взглядом.
- Ты обещал, что поможешь! Я ведь нашла его ! Расскажи все что знаешь...
Он кривится.
- Не имеет смысла. Если Золотарева больше нет - мне п*зд*ц.
Он делает шаг навстречу, но я остаюсь на месте.
- Отойди.
Рычание. Страх иголками по коже. Но я упрямо смотрю ему в глаза.
- Нет.
- Я сделаю тебе больно, хотя не хочу этого... – он возвышается надо мной. Огромный, способный раздавить меня, просто сжав в своем кулаке. И ведь сделает. Дикий зверь, загнанный в ловушку способен разорвать на куски.
Делаю шаг в сторону. Он выходит из ворот и направляется к автозаку. Я срываюсь следом.
- Это не Белицкий!
Шторм оборачивается, смотрит на меня напряженно.
- Вчера он похитил меня... – слетает тихое с губ.
- Твою ж.. – рычит мужчина.
Конвоиры уже рядом. Но я не хочу, чтобы нас слышали. Приближаюсь к нему, у самого уха шепчу.
- Я завтра приеду и мы поговорим, слышишь?
Его толкают в спину и заставляют забраться в автозак. Он садится на лавочку, конвоир закрывает клеть на замок. И когда Шторм поднимает на меня глаза, я понимаю, что он уже собрался. Снова нацепил маску безразличия.
- Поверила? – с усмешкой так, высокомерно.
- Нет. Но хочу во всем разобраться.
Глава 9.1
Шеф делал вид, будто не понимает о чем я. Я знаю, Шторм тут у каждого мента, как в горле кость, но если и сажать его, только не за это дело.
- Филипп Петрович, либо забирайте у меня дело, и отдавайте его кому-то похожему на Дробина, либо дайте мне спокойно его расследовать. Но подследственным должен быть точно не Русаков.
Мужчина стянул с переносицы очки, устало вздохнув, а когда он поднял на меня усталый взгляд, стало понятно, что содействия в его лице я не дождусь.
- Ален, твое рвение докопаться до правды похвально. И я бы поддержал тебя в любом другом деле, но здесь я не могу нарушать, понимаешь? Каждый день мне звонят сверху, каждый день требуют, чтобы мы скорей довели дело до суда. Им нужен Русаков, а уж за что – неважно. Ты понимаешь, что с меня семь шкур сдерут, если я вдруг заявлю, что выпустил его из-под стражи?
- Я не прошу вас выпускать его, но мне нужно время.
Он тяжело вздохнул.
- Ален, неделя. Больше не могу дать.
- Спасибо, - кивнула, обрадовавшись.
Исаков нахмурился.
- Но, имей ввиду, мне нужны доказательства. Твои «уверена», «знаю» не помогут Русакову. Только неопровержимые факты.
- Есть, Филипп Петрович, разрешите выполнять?
Он усмехнулся, покачав головой.
- Выполняй.
Я была уже в дверях, когда шеф окликнул меня.
- Ален, дед то будет на выходных у министра? Не говорил?
- Вроде бы собирался.
- Это хорошо, - кивнул мужчина, надевая на переносицу очки.
- Сложно мне с новым поколением. Другое дело, наша старая школа. Даже поговорить приятней.
Я толкнула дверь и выскочила в коридор. Прямо на меня шел Дробин. На глазах были надеты солнечные очки, а лицо довольное, будто только что выполнил годовой план по раскрываемости. При виде него оскомина появилась на зубах.
- Константин Васильевич, - не удержалась, окликнула его, когда мужчина прошел мимо. Я была зла на него из-за Шторма.
Он замер посреди коридора, посмотрел на меня, стягивая с переносицы очки.
- Странные у вас методы общения с подследственными. Я видела сегодня Русакова.
Он молчал. Только смотрел на меня с презрением.
- Странно и то, что дело то не у вас, а вы зачем-то к нему наведываетесь.
Дробин покосился в сторону, по всей видимости желая убедиться, что никого из посторонних нет.
- Романова, ты ж у нас внучка великого генерала, ну так работай. Спокойно себе работай, передавай дело в суд и переходи к другим делам. Не лезь ты ко мне, ладно?
Он хотел было уйти, но я перегородила ему путь. Меня достало, что этот мужлан постоянно приплетает моего деда.
- Так я и не лезу, это вы докапываетесь до моего подследственного.
Ответом мне послужила злорадная ухмылка. Дробин сделал шаг навстречу, сокращая между нами расстояние до «ничего».
- Ален, молодая ты еще девка, не понимашь. Они все поют красиво.. повелась уже на него? Имей ввиду, у этой гниды руки по локоть в крови. И только так с него можно выбить правду. И мне пох*й какие там я права нарушил, желая наказать его за преступления. Из-за него ребята у нас на иглу садятся, да оружие поставляется разным ублюдкам за деньги. А так, Шторм, конечно же, хороший человек.
Он обходит меня, желая уйти.
- Я напишу рапорт, - бросаю ему в спину.
Дробин оборачивается.
- Пиши. Все что хочешь пиши. Только перестань жить в иллюзиях. Нет тут невинно оговоренных. Он конченый ублюдок, он не человек. И как только ты это поймешь, сразу легче будет.
Он ушел, а я еще несколько минут стояла на месте, будто чем-то тяжелым прибитая. Бессовестный ублюдок, прикрывающий свои деяния за мнимой благодетелью. Произвол любого мента превращает в преступника. И он зря ставит себя выше Русакова. По сути, Дробин еще хуже Шторма. Последний хоть открыто показывает свою бандитскую сущность.
Я прошла в кабинет и устроилась за столом. Ванька то и дело бросал на меня задумчивые взгляды, но так ничего и не сказал. До вечера занималась текучкой, провела работу по нескольким материалам. А головой постоянно была с Русаковым. Стоило закрыть глаза, снова видела его взгляд затравленный. Он не врет. Так не врут. И сейчас я понимаю как никогда, что он не убивал ее. Тогда кто?
Набрала номер, который мне продиктовал Русаков. Ответил на вызов малословный, с тихим, спокойным голосом мужчна. Гаспар. Водитель Шторма. Передала ему просьбу Русакова насчет Оли. Договорились, что наберу морг и дам команду оказать ему содействие. Он должен забрать девушку завтра утром, когда организует все остальные детали по погребению.
Я все не могла перестать думать об Ольге. Это ведь так страшно. Погибнуть от ножа, в восемнадцать лет. И лежать в морге, будто ненужная, забытая вещь. Единственный человек, который любил ее, для которого она значила все – за решеткой. И она там, совсем одна.
С работы я уехала около шести вечера. Завтра встреча с Русаковым, у меня в голове куча вопросов к нему. Хотелось бы, чтобы Шторм был таким же честным со мной, как и я с ним. Пока стояла в пробке, все никак не могла перестать думать о дне убийства девушки. Шторм говорил, что к его возвращению домой, там уже были менты. В ночь убийства его не было дома. Нужно заехать вечером к Эдику, поговорить. Странно, что в показаниях Русакова нет этих сведений. По сути у Шторма алиби.
Светофор наконец-то засветился зеленым, и стройный ряд машин неспешно, но уверенно тронулся с места. Я свернула на ближайшем повороте. Внутри меня буквально свербело все от желания вернуться в дом Шторма. Осмотреть место происшествия. А что если полиция что-то упустила? Что если там есть хоть какой-то намек на убийцу? Я знаю, это бред, но начинать нужно с малого. Пока других вариантов у меня и нет.
***
Возле дома никого не было. Постаравшись быстро справиться с замком на воротах, зашла во двор. Дом был опечатан. Аллея, ведущая меня к крыльцу подсвечивалась фонарями. Я подошла к тому месту, где сегодня стоял Шторм. Ничего не говорило о том, что здесь недавно был труп. Только трава немного примята. А в груди стягивает, так что и вздохнуть не могу.
Приблизившись к дому, осторожно убираю пломбу и открываю замок. Здесь темно, поэтому я достаю из кармана телефон и, включив фонарик, неспешно иду вперед.