— Мне это нельзя поставить в вину, — хмыкнул Джеймс.
— Допустим. Тогда поспеши с чистой совестью на острова Карибского моря или еще лучше в Тимбукту. Это гораздо дальше и безопаснее. Сет не объявится там неожиданно, и, можешь быть уверен, черта с два появлюсь там я. Так что тебе не нужно будет возиться с нежелательным бременем наших пожеланий или привязанностей.
— Мой отец не хочет, чтобы я был к нему привязан.
— Твой отец даст отрубить свою правую руку ради того, чтобы вы были близки, но не хочет это тебе показывать. До сего дня он обходился без сына, на которого мог бы опереться. Что для него еще тридцать пустых лет?
На гранитном подбородке Джеймса дрогнул мускул.
— Ты закончила?
Мелоди взглянула на него и подумала, неужели потребуется тридцать лет, чтобы забыть, как легко было бы прожить жизнь, любя его. Злость обратилась в отчаяние.
— О, да, — сказала Мелоди покорно. — Я закончила. До свиданья, Джеймс.
Он смотрел вслед, пока красные огоньки задних фар ее машины не исчезли за поворотом старого мола, и все время убеждал себя, что у него в душе преобладает чувство облегчения. С самого начала она служила раздражителем, и, хотя порой требовались чрезвычайные шаги, ему удалось по крайней мере отделаться от нее. В этом он не сомневался ни на миг. В том, как она попрощалась, с предельной ясностью прозвучало, что все закончилось навсегда.
Если бы он не был так чертовски зол, он бы посмеялся при мысли о том, что только что произошло. Представление, конечно, было смехотворным от начала до конца. Но в конце концов почему бы и не посмеяться. С первой минуты все его контакты с Мелоди Верс были просто нелепы, и теперь совершенный абсурд — стоять на морозе и размышлять, а нет ли крупицы правды в том, что она наговорила.
В разладе со всем этим проклятым миром Джеймс направился назад в дом. Он сморщился, когда заскрипели петли — сначала калитки, затем, более резко, входной двери.
— Если твое настроение хоть на одну десятую такое же плохое, как внешний вид, — изрек Сет, — то мне тебя жаль.
— Я голоден, — выпалил Джеймс. — Давай поедим.
Гамбургеры имели вкус опилок, пиво выдохлось и было как вода, но Сет, кажется, наслаждался вовсю.
Джеймс прочистил горло.
— А что, э-э, у тебя было на ужин на Рождество, Сет?
— Да я и не помню. Ничего особенного, — сообщил Сет, вылизывая последние крошки.
Гамбургер, как кусок свинца, давил в желудке у Джеймса.
— А как бы ты посмотрел, если бы я свозил тебя куда-нибудь, где можно прилично поесть, пока я здесь?
— Ну его у черту, парень, — возразил Сет. — Мне это ни к чему. Для меня уже удовольствие, если кто-то приготовит еду. Никогда не думал, что скажу об этом, но временами мне недостает твоей матери. Что-то есть в прикосновении женщины… — Сет нахмурился и повернулся лицом к огню. — Не знаю, это вроде как закругляет жизнь мужчины по-настоящему. Она создает дом в месте, где ты живешь, наполняет его запахом вкусной пищи, и тогда хочется поскорее за стол.
Джеймсу не нравилось слушать такие рассуждения.
— Для этого тебе не нужна женщина, Сет. Приготовить по рецепту — в этом нет никакого секрета.
— Может быть, но у женщины есть секрет, который ничто не заменит. — Сет осклабился — не без доли мечтательности, как показалось Джеймсу. — Я иногда думаю, если бы твоя мать не собралась и не убежала и ни разу не подала голоса после того, как ты окончил школу, я бы, может, в один прекрасный день вдруг оказался у нее на пороге и постучался в ее дверь.
— Надеюсь, не только потому, что тебе не хватало ее на кухне! Как я понимаю, вы с ней были парочкой, которая никогда не занималась ничем, кроме рукопашной драки.
— Ну, да. В общем… — Сет принялся задумчиво массировать ногу. — Она была слишком молода, чтобы знать, как лучше обращаться со мной, а я был слишком туп, чтобы это понять. Иногда скандал — это способ по-другому выразить свою любовь к человеку. Если бы мне выпал шанс снова, я бы вел себя не так, как прежде. В те времена я не представлял, как объяснить женщине, что я люблю ее. — Сет посмотрел в огонь, затем повернулся к Джеймсу. — Думаю, у тебя та же проблема.
— У меня нет никаких проблем, — прозвучал ответ.
Сет закашлялся.
— Если ты так думаешь, то ты — чертов идиот. У всех есть проблемы, и самое главное — разобраться, какие из них нам по зубам, а потом иметь мужество заняться ими.
Джеймс сосредоточил было внимание на обстановке в комнате, но каждый раз снова слышал бичующие слова Мелоди, а затем и вынесенный ему приговор. Она была права. Место жуткое. Джеймс не представлял себе, как отец мог здесь жить.
А разговор с отцом оказался не только самым продолжительным из всех, какие они когда-либо вели между собой. Он был самым беспокоящим, будоражащим.
Джеймс вскочил на ноги. Внезапно его охватило такое ощущение, что стены обрушиваются на него.
— Мне нужно слегка подвигаться и вдохнуть свежего воздуха. Ничего, если ты побудешь немного один?
Сет замигал, словно удивился, что сын вообще был здесь.
— Конечно, мальчик! Черт побери, я привык быть в одиночестве.
Не только стены готовились обрушиться, думал Джеймс, шагая к молу. Вся его жизнь разваливалась по швам. Проблемы умножались с каждым днем, что он оставался в Порт-Армстронге. И Джеймс знал, кто в этом виноват. Надо не забыть поблагодарить ее в случае, если они увидятся снова. Но это совершенно невероятно.
8
Мелоди не рассчитывала, что увидит Джеймса снова. Еще меньше она предполагала, что он появится на следующей неделе в ее магазинчике вместе с членом муниципалитета Чарлзом Рэйнсом, одним из приятелей ее деда по гольф-клубу. Джеймс все время принимал стойку «смирно» и смотрел куда-то выше головы Мелоди, из чего она заключила, что он оказался втянутым в эту историю против воли. Мелоди была заинтригована и старалась изо всех сил игнорировать его, направляя вопросительный взгляд на Чарлза.
— Нет, Мелоди, — улыбнулся член муниципалитета в ответ на ее невысказанный вопрос, — я пришел не для того, чтобы взять что-нибудь напрокат. Я хочу поговорить насчет бизнеса другого толка. Ваше имя мелькает в заголовках газет в связи с предложением устроить общественный центр, и идея привлекла отцов города. В понедельник заседание совета почти целиком было посвящено обсуждению преимуществ этого начинания.
Мелоди слегка потрогала край украшенной цветами соломенной шляпы и повесила ее на старинную вешалку в одной из отделанных черным бархатом витрин, бросив украдкой враждебный взгляд на Джеймса.
— Если судить по вашему окружению в эти дни, Чарлз, можно сделать только один вывод. Вы тоже против моей идеи?
— Вовсе нет. — Чарлз взобрался на высокий табурет рядом с прилавком. — Почти все члены муниципалитета за вас.
— Я слышала, однако, есть возражения, — сказала Мелоди уныло.
— Ну, это не совсем точно. В текущем году состоятся муниципальные выборы, и большинство из нас будет гоняться за голосами избирателей. Поэтому мы, естественно, не поддержали бы проект, который мог вызвать недовольство в обществе.
— Так в чем же проблема, Чарлз?
— Совет готов предоставить вам здание в аренду за номинальную цену на девяносто девять лет, если вы сможете собрать достаточно пожертвований, чтобы завершить необходимую перестройку.
— Это всегда было нашей целью.
— Кроме того, есть еще одно обстоятельство. — Чарлз несколько нервозно откашлялся.
— Я знала, что-то здесь не так.
— С приближением муниципальных выборов мы должны суметь убедить избирателей, что не поддерживаем проектов, не имеющих никаких достоинств помимо того, что съедают деньги налогоплательщиков. Вы, разумеется, знаете, что участок, о котором идет речь, рассматривается как зона архитектурных достопримечательностей и для пользования ею установлены довольно жесткие правила.
— Бюрократия, — объявила невозмутимо Мелоди, хотя на душе у нее было тяжело.
— Мы ожидали этого.
Джеймс выбрал сей момент для того, чтобы внести свою лепту в обсуждение:
— Без сомнения, мадам надеется пробиться сквозь бюрократические препоны, подмазав кое-кого из чиновников, — заметил он, обращаясь с Мелоди почти так же холодно, как в день телевизионного интервью.
Что ж, в таком случае Мелоди тоже сыграет в том же стиле.
— Почему он здесь? — спросила она у Чарлза.
— Нельзя дать зеленый свет проекту, если не сотрудничать с комиссией в составе архитектора, кого-нибудь из отдела городского планирования, инженера-строителя и, конечно, представителя общества охраны исторического наследия.
— Но он — архитектор, занимающийся дизайном кораблей. Что он понимает в зданиях?
Для опытного политического деятеля Чарлз выглядел слишком взволнованным.
— Совет настаивает, что из-за шумихи вокруг несчастного случая Сет Логан должен быть включен в комиссию в качестве представителя будущих пользователей. Кроме того… — Он снова прокашлялся. — Значит, так, моя дорогая…
Мелоди вздохнула.
— Вот тут-то и начинаются «но», верно, Чарлз?
Он оттянул узел душившего его галстука.
— Вероятно. Я боюсь, что слишком многие видели телевизионную передачу. К сожалению, сложилось впечатление, что подлинная цель очень полезного дела была забыта из-за разногласий между людьми, у которых испортились личные отношения. Чтобы оправдать свою поддержку проекту, совет должен показать, что обе заинтересованные стороны поднялись выше мелких разногласий и тесно сотрудничают. Мы хотели бы, чтобы вы и Джеймс работали вместе ради общего блага.
— И я согласился, — вставил Джеймс.
— Ради чего? — Мелоди знала, что тон ее голоса подчеркивал недовольство, написанное у нее на лице.
— Здесь мои корни, и я лично заинтересован в позитивном решении, — сообщил он ей самодовольно. — К тому же я способный, образованный, владею речью и не боюсь высказывать свое мнение.
— Не говоря уж о том, что вы исключительно скромны, — обрезала его Мелоди.