– Клей… Ты кричишь на меня!
– Извини, я так нервничаю с самого утра. Мне даже пришлось просить о помощи свою бывшую секретаршу.
– Еще раз говорю тебе, мне надо переодеться, в этом платье неудобно работать. Да я еще и не завтракала. А ты?
– Нет, я не хочу. Давай побыстрей.
Она слегка коснулась моего плеча, затем, схватив свою сумку, исчезла.
На столе зазвонил телефон.
– Мистер Верди? Это из пропускного пункта. Здесь какой-то Джек Лэм посыльный на мотоцикле. Спрашивает вас.
Я попросил пропустить его и начал печатать. Через пять минут девушка ввела Джека.
Удивленно оглядевшись, он подошел ко мне.
– Неплохо у вас здесь, мистер Берди!
– Неплохо, – сказал я, протягивая ему паспорта. – Сделай мне, пожалуйста, две визы, Джек! Это очень срочно. – Провожая его к двери, я сунул ему в руку десять долларов.
Через несколько минут появилась Вал. Теперь на ней была белая блузка и темная юбка. Выглядела она восхитительно. Сев за стол, она сказала:
– Как часто я мечтала об этом моменте. Клей, когда мы снова сможем работать вместе. Кстати, я заказала сандвичи и мартини. Сейчас их должны принести и мы позавтракаем. Как тебе нравится комната?
– Все было бы чудесно, если бы не уйма работы.
В дверь постучали и вошел бой, толкая перед собой тележку с двумя серебряными приборами, миксером и бокалами.
– Спасибо, Фреди, – сказала Вал. – Можешь идти, мы все приготовим сами.
Когда он вышел, она принялась за приготовление мартини в то время как я разговаривал по телефону с «Пан Америкэн». Закончив разговор, я подошел к ней и взял двойную порцию мартини с джином.
– За твое здоровье, дорогой, – сказала она, поднимая свой бокал. – Разве это не здорово?
Осушив бокалы, мы принялись за бутерброды с черной икрой и копченой осетриной. Потом она сказала:
– Боже мой, как бесконечно тянулось это ожидание. Я думала, что этот понедельник никогда не наступит. А ты так взвинчен! Что тебе не нравится?
– Мы одни не управимся, нам нужен помощник, который бы выполнял работу рассыльного. Нужно много ходить. Я уже разговаривал с Лукасом, но он говорит, что без Видаля он не может решить этот вопрос. Ты должна поговорить об этом с ним.
– Мужу это не понравится, так как нужно платить еще одному человеку.
– Конечно, его нельзя заставить работать просто за так.
Без такого человека мы не сможем работать. Не нам же с тобой бегать, например, за визами.
– Но ведь не каждый же день нужны эти визы.
– Не визы, так что-нибудь другое. Работы масса.
Потом я позвонил в аэропорт и сделал заказ на два билета в самолете.
– Почему ты не ешь, дорогой? – спросила она, принимаясь за очередной бутерброд и наливая себе новую порцию мартини. – Они великолепны.
Все это время я не переставая звонил в разные конторы, разговаривал с десятками людей. И опять мне пришлось обратиться к Сью за помощью. Наконец, я взорвался:
– Вал, начинай же, наконец, печатать! Посмотри на часы!
Уже четвертый час!
Она перестала жевать, и глаза ее расширились.
– Что ты там делаешь. Клей! И не кричи на меня, пожалуйста. Мне это начинает не нравиться.
– Извини меня, дорогая. Я вовсе не хотел кричать на тебя, но надо же начинать работать.
Позвонили из «Пан Америкам», и я сообщил им имена вылетающих и названия рейсов. Наконец, съев еще один бутерброд, она вытерла пальцы бумажной салфеткой и направилась к своему столу, чтобы начать работать. В прошлом она была лучшей машинисткой в агентстве и строчила как пулемет. Теперь же медленное, неуверенное… щелк… щелк… привели меня в панику и отчаяние.
С такими темпами работы хватило бы на неделю. Даже я, не будучи специалистом по части печатания, мог бы это делать в четыре раза быстрей. Я уже закончил переговоры с «Пан Америкэн», переговорил еще с десятком людей, но до меня не переставало доноситься ее вялое и медленное печатание. Наконец, громко выкрикнув «черт возьми», она выдернула из машинки несколько листков бумаги и, скомкав, бросила их в корзину.
– Не смотри на меня так, меня это раздражает, – почти закричала она.
– Я не прикасалась к машинке уже несколько лет и утратила навык.
– Давай поменяемся местами, – сказал я, совершенно отчаявшись. – Ты заказывай билеты, а я буду печатать заявки.
– Не хочу. – Глаза ее вспыхнули. – Будем делать каждый свою работу!
Вдруг бесшумно открылась дверь и вошел какой-то человек.
Он выглядел как низкопробный гангстер, сошедший с экрана. На нем был серый костюм в широкую полоску, белая холщевая шляпа, черная рубашка и светлый галстук. У него был вид убийцы, какими их изображают на карикатурах.
Только он был настоящим. Леденящий душу взгляд плоских змеевидных глаз, маленький безгубый рот со шрамом, широченные плечи и мощный подбородок бросили меня в пот. Не было ни малейшего сомнения, что стоящий в дверях человек опасней всякой кобры. Крошечные глазки с оскорбительным равнодушием и презрением, скользнув по мне, задержались на Вал. Слегка повернув голову на толстой бычьей шее, он подошел к ней и бросил на стол конверт.
– Хозяин приказал сделать срочно.
Голос, как хрустящий под ногами гравий, упал будто с высоты.
Повернувшись на каблуках, он быстро и бесшумно вышел так же, как и вошел.
Лицо Вал было бело, как снег. Прожужжал внутренний коммутатор.
– Верди! – Это был Дайер. – Сейчас вам принесут от меня маленькую заявочку. Очень сожалею. Мне следовало этим заняться еще на прошлой неделе.
Совсем вылетело из головы. Тут прибыл некий мистер Бернстайн – очень нужный для нас человек. Он остановился в «Спениш Бэй». Мистер Видаль обещал ему устроить рыбалку в море. Раздобудьте моторную лодку и команду.
Я беспомощно взирал на коммутатор, не освободившись еще совсем от ужаса, охватившего меня от предыдущего визита. Я совсем растерялся. Выручила Вал.
Быстро подойдя к моему столу, она закричала:
– Дайер! Займитесь этим сами. Вы поняли меня? Мы слишком здесь заняты, чтобы заниматься рыбалкой. Вы забыли об этом – теперь выкручивайтесь сами, она резко щелкнула выключателем.
Мы посмотрели друг на друга. Лицо ее начало приобретать свой обычный оттенок.
– Кто это заходил? – спросил я, кивая на дверь.
– Джулио Газетти. Один из головорезов мужа. Это человек, который убьет нас, не моргнув бровью, если только получит команду Видаля.
У меня пересохло во рту. Я пытался что-то сказать, но слова не шли из онемевших губ. Вал, тем временем, подошла к столу, вынула из конверта, оставленного Газетти, письмо и прочла его, затем, глубоко вздохнув, посмотрела на меня:
– Генри едет пятого числа в Ливию, то есть послезавтра.
Вернется девятого. Надо для него все подготовить. Ты представляешь, дорогой, почти неделю его не будет.
Взгляд Газетти все еще мерещился мне, и поэтому я не проявил достаточного энтузиазма по поводу этой новости.
В 17.00 появился Джек и с улыбкой положил передо мной оформленные визы в Рангун. Глаза его остановились на Вал, губы издали какой-то замысловатый звук:
– Все в порядке, мистер Берди. Я потороплюсь, а то мистер Олсон будет ругаться.
Поблагодарив его еще раз и сунув ему в руку пять долларов, я отпустил его. Когда он вышел, я посмотрел на Вал.
– В первый же день пятнадцать долларов из своего кармана.
Теперь ты сама видишь, что нужен рассыльный.
– Не мешай мне, я занята, – резко оборвала она меня, продолжая медленно щелкать на машинке. – О, черт! Опять ошибка.
Зазвонил телефон. Так как я копошился у телекса, к аппарату подошла Вал.
– Да, – нетерпеливо сказала она. – Он здесь, а кто это?..
А… не кладите трубку. Это тебя, – шепотом сказала она. – Твоя жена!
Я взял трубку.
– Рода? Что ты хотела?
– Когда ты будешь покупать булочки с кремом, купи миг, пожалуйста, две пачки сигарет.
Я посмотрел на неразобранную кучу бумаг на столе, а затем на часы. Было 17.45.
– Извини, но я не смогу. Задержусь допоздна… придется тебе сделать это самой. Вернусь не раньше девяти – десяти часов вечера, – и, не дожидаясь ее протестов, я положил трубку.
– Как ты думаешь, она узнала мой голос? – спросила Вал.
– Не знаю, мне сейчас на все наплевать! Давай работать.
В 18.30 Вал, наконец, закончила печатать оформление ливийской заявки.
– Слава богу! Теперь мне нужно бежать, а то я опоздаю.
– Ты уходишь?
– Мне нужно торопиться.
– Но еще осталось оформить три заявки, Вал!
– Ничего, подождут. Мы даем обед в честь Бернстайна.
Не могу же я не прийти.
– Ладно. – Я был слишком подавлен всем, чтобы спорить. – Раз нужно – иди.
– Не сердись, дорогой! Завтра все пойдет лучше.
– Будем надеяться, что это так.
Она быстро прошла мимо, поцеловав меня в щеку, и исчезла.
Взявшись руками за голову, я понял, что это следовало предвидеть. Нужно было оставаться в своем АТС.
Через несколько минут, немного успокоившись и придя в себя, я устало посмотрел на то, что успела напечатать Вал. Все пестрело ошибками. Но теперь мне уже на все было наплевать. Пусть Видаль краснеет за работу своей жены.
Оставшиеся заявки я стал печатать сам. Все было закончено к двадцати двум часам.
Роду я застал дома за телевизором.
– Поздновато, – заметила она, не отрываясь от экрана.
Я направился на кухню и огляделся. Никаких признаков еды.
– Ты что-нибудь купила? – спросил я громко.
– Нет, забыла. Не мешай смотреть.
Смешав себе огромную порцию виски с содовой, способную свалить лошадь, и открыв банку консервированных бобов, я съел все это, даже не разогревая.
Наконец, программа закончилась, и Рода появилась на кухне.
– Что же это твоя миссис Видаль отвечает за тебя по телефону? Браво. Ты достиг успеха.
Я этого ожидал, так как всегда правильно оценивал проницательность Роды.
– Она случайно зашла в кабинет. Я передавал по телексу сведения, ну и она взяла трубку.