— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Карлотта. — Я не понимаю тебя.
— Такие женщины лишены благоразумия, у них отсутствует чувство меры. Они берут то, что оказывается под руками, не обращаются ни к своей интуиции, ни к проницательности — не видят дальше своего носа.
— Едва ли это может относиться ко мне, — сказала Карлотта. — Ты же знаешь, я честолюбива.
— В чем? — спросила Магда.
Карлотта задумалась.
— Ты еще не разобралась в себе? Ты хочешь быть богатой и влиятельной, хочешь, чтобы тебя замечали, говорили о тебе. Карлотта, мое милое, мое золотое дитя, — это самоудовлетворение, а не тщеславие.
— Почему? — спросила Карлотта.
— Я знаю, что такое тщеславие, потому что когда-то сама была тщеславной. Но я недостаточно умна, чтобы выразить это словами. Спроси Нормана, он знает. В нем есть настоящее тщеславие.
— И в Гекторе тоже? — спросила Карлотта.
— Пожалуй, в нем тоже, — ответила Магда.
— Почему это должно было случиться со мной? Если бы Гектор любил меня, все было бы по-другому.
— У него нет денег, — ответила Магда. — Разве тебе не нужны деньги, Карлотта? Еще ребенком ты всегда выбирала самые дорогие вещи, требовала самое лучшее во всем. Разве ты согласилась бы стать женой начинающего врача, даже если в отдаленном будущем он мог бы прославиться? Ведь сначала пришлось бы много лет бороться.
— Не знаю, — сказала Карлотта. — Я только чувствую, что люблю его.
— Хотелось бы мне знать, — заметила Магда, — начала ли ты хоть немного понимать, что такое любовь. Я знала ее когда-то, один раз в жизни. Это и сейчас прекрасный сон! Моя жизнь прошла без экстаза, без этой радости. Теперь, когда я постарела, я смотрю через годы в свое прошлое и спрашиваю себя, была ли моя любовь к Айвору действительно так глубока. Мы были близки, мы понимали друг друга, а такое чувство, мне кажется, достойно называться любовью.
— Мне нужна такая же мечта о любви, — сказала Карлотта. — Мне нужен Гектор, мне нужен он.
Страсть звучала в ее словах. Она встала, подошла к столу, взяла сигарету и закурила, постепенно успокаиваясь.
— Ненавижу Скай, — сказала она. — Ненавижу ее. — И голос был жестким и твердым.
Магда посмотрела на нее печальными глазами.
— Глупо ревновать.
— А если я не могу иначе? — яростно спросила Карлотта.
— Скай — падчерица Нормана, и он очень привязан к ней, — напомнила Магда.
— Она тоже ненавидит меня, — ответила Карлотта.
— Откуда ты знаешь?
— Когда мы встретились первый раз на вокзале, она сразу поняла, что я не люблю Нормана. Я почувствовала ее неприязнь ко мне и знаю, что она сделала бы все, что в ее силах, если бы могла помешать свадьбе.
— Она любит своего отчима, — сказала Магда.
— Не думаю, что она подозревает о моем отношении к Гектору, — продолжала Карлотта. — Я едва взглянула на него, хотя он был так приветлив. Он ужасно хотел познакомить меня со Скай. Он надеялся, что мы будем друзьями — бедный глупец! Почему мужчины так слепы, так недальновидны? Норман тоже старался, чтобы мы подружились. Он только и думал об этом и даже слегка опекал нас обеих. В эту минуту я их всех ненавидела. Мне хотелось убежать, вернуться к тебе, Магда, забыть и Гектора, и Нормана как можно скорее. Когда поезд Нормана отошел от станции, я помахала ему на прощание и осталась с Гектором и Скай. Она наблюдала за мной с холодным подозрением, которое переросло в уверенность, я это видела. Она говорила себе, что я выхожу замуж за ее отчима из-за денег, и я знала, что как только я уйду, она скажет об этом Гектору. Если бы я могла убить ее там, я бы сделала это. Но в тот момент я только вежливо улыбнулась, попрощалась и поехала одна домой в машине Нормана. С тех пор я дважды видела Скай. Норман настаивал, чтобы мы позавтракали или пообедали вместе, но Гектора с ней не было. Он был в больнице, или это была просто отговорка.
Карлотта сцепила руки.
— Как ты думаешь, — сказала она, тяжело дыша, — может быть, он избегает меня оттого, что любит и боится признаться себе в этом?
— Голубка моя, не обманывай себя! — тихо ответила Магда.
Румянец исчез с лица Карлотты.
— Знаю, — сказала она. — Я должна смотреть правде в глаза, а завтра я посмотрю в глаза Норману.
— Не выходи за него, — мягко сказала Магда. — Разорви помолвку, пока не поздно. Позвони ему сейчас, скажи, что ты больна, а позднее расскажешь ему правду. Ты молода, ты красива. Почему ты должна связывать себя с тем, кого не любишь?
Карлотта положила сигарету в пепельницу. С принужденным, неестественным смехом она взяла фарфоровую фигурку миссис Сиддонс.
— Карлотте Ленковской в память о бракосочетании, — громко прочитала она. — Магда, я не стану пятиться. В конце концов он очень богат!
Глава шестнадцатая
— Посмеем ли мы пойти на свадьбу? — спросила Гектора Скай.
Но когда он решил, что ей следует пойти без него, она отказалась.
— Нет, я должна мужественно выслушать приговор, — сказала она. — Дело в том, что семья — горькая пилюля, которую надо проглотить сразу.
— Ты должна пойти. Твой отчим будет очень обижен, если тебя не будет. Он ведь любит тебя, — сказал Гектор.
— Он самый славный человек на свете, — ответила Скай, — Ты знаешь, что он предложил мне вчера? Помощь.
— Надеюсь, ты не приняла ее, — быстро сказал Гектор.
— Зная твою гордость, милый, я отказалась, но сказала, что мы с восторгом примем ее, как только нас соединят святые узы супружества!
— Как бы мне хотелось самому заботиться о тебе! — сердито сказал Гектор.
— Это тебе еще предстоит, — ответила Скай. — А между тем смешно гордиться в нашей ситуации. Я отказалась от денег Нормана только потому, что он предлагает помощь для успокоения своей совести. Его беспокоит, что мы так бедно живем, и ему будет легче, если мы позволим себе больше комфорта. А сейчас мой отказ заставит его приложить больше усилий, чтобы уломать дедушку.
— Похоже, ему понадобится много времени, чтобы смягчиться, — с несчастным видом сказал Гектор.
— Время — это такая вещь, которую в Гленхолме никогда не принимают во внимание, — ответила Скай. — Оно как бы проплывает мимо, постепенно приближая их к могиле, но так мирно, что они не замечают, как это происходит.
— Я хочу, чтобы ты была моей, — просто сказал Гектар, обнимая ее.
Он поцеловал ее, и на мгновение они забыли обо всем, кроме своей страсти и желания принадлежать друг другу.
Скай вырвалась из его рук.
— Эти твои правила и решения очень осложняют жизнь, — сказала она полушутя, полусерьезно.
Гектор повернул ее к себе.
— Ты не очень жалеешь? — спросил он. — Если бы я думал, что ты обеспокоена, если бы у меня возникло даже легкое подозрение, что ты несчастна, я ушел бы из твоей жизни и никогда бы не вернулся. Я люблю тебя достаточно, чтобы так поступить, ты знаешь.
Она закрыла ему рот рукой, чтобы он замолчал.
— Перестань глупить, — очень нежно сказала она. — Просто иногда мне трудно удержаться на пьедестале, который ты воздвиг для меня. Замечательно, когда тебя обожают, мой Гектор, но иногда я чувствую себя очень человечной.
— Ты считаешь, что мне легко? — спросил он голосом, звенящим от волнения.
Она улыбнулась ему, зная, что ему очень трудно. Много ночей она слышала, как он ходит по своей крошечной спальне, не в состоянии уснуть, потому что хоть она и рядом, все же они разделены непроницаемой стеной чести, воздвигнутой им самим.
— Я ужасно нервничаю, — шептала она, когда бок о бок они стояли на коленях в маленькой каменной церкви, где венчалась Карлотта.
Она почувствовала ответное пожатие его руки и знала, что он понял ее.
Они смело предстали перед родней Скай, когда шли вместе по проходу к своим местам в первом ряду, которые Норман оставил для них. В этом же ряду сидели его сестра Алиса и две кузины Эвелин.
Алиса, которая видела Скай всего один раз в жизни, протянула руку, затянутую в белую перчатку.
— Я так рада снова видеть вас, — прошептала она. — Вы помните меня? Я сестра Нормана, Алиса.
— Конечно, помню, — ответила Скай.
Она помнила, что ее мать едко высмеивала сестру Нормана, находя ее скучной и неинтеллигентной. Но ей почему-то понравилось честное доброе лицо седой женщины. По-видимому, она сделала все, что могла, чтобы выглядеть нарядной в честь брата, хотя ее жакет и юбка сливового цвета и бежевый лисий мех нельзя было назвать образцом вкуса.
— Я надеюсь, что Норман будет счастлив, — сказала Скай.
Ее удивили слезы, внезапно блеснувшие в глазах Алисы.
— Это она счастливица, — сказала Алиса. — Ведь Норман очень добрый и великодушный.
Посмотреть на церемонию пришло много народу. Со стороны Карлотты были ее коллеги по театру, а в первом ряду одиноко сидели Магда и Леолия. Родственники Скай критически рассматривали звезд сцены, а группа служащих Нормана, приехавшая из Мелчестера, шепотом возбужденно обсуждала своих любимых актрис.
Для украшения церкви Карлотта выбрала лилии, и они издавали такой сильный экзотический аромат, что временами просто одурманивали. Норман вошел в церковь бледный и взволнованный, зато Карлотта, которая опоздала почти на десять минут, была совершенно спокойна. Как только она появилась, защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки света, зажужжали кинокамеры.
Хор запел, и Карлотта с огромным букетом пурпурных орхидей медленно пошла навстречу своему будущему мужу. Лишь дойдя до первого ряда, она подняла глаза. Проходя мимо Гектора, она взглянула на него, но Магда, наблюдавшая за ней, отметила про себя, что этот взгляд выдал ее тайну всему свету.
Церемония закончилась, и жених с невестой вышли из придела под звуки свадебного марша. Их ожидала машина Нормана: на Белгрейв Сквер должен был состояться небольшой прием.
Когда они садились в машину, женщина из толпы бросилась вперед и подала Карлотте ветку белого вереска.
— Благослови вас Бог, дорогая! — сказала она. — Желаю вам счастья.