Все мужчины, кроме меня, были на веслах. Ниив и мальчики тоже спали после морского перехода. Боллул с Рубобостом, оба раздевшись до пояса, мощными гребками, силой своих четырех крепких рук помогали Арго медленно двигаться против течения. Теперь, проснувшись, и мы перебрались на скамьи и добавили ему скорости.
Всадники в тумане подгоняли коней, чтобы не отстать. Лошади громко фыркали, звенела сбруя.
— Что ты о них думаешь, Мерлин? — спросил Урта, налегал на весло.
В туманных бестелесных всадниках с южного берега я заподозрил пришельцев из Царства Теней Героев. Но те, что ехали по северному берегу, были мне незнакомы. Что-то с ними было неладно.
Едва я осторожно прощупал нашу молчаливую свиту, как всадники будто почувствовали мое присутствие. Те, что на северном берегу, поспешно ускакали вперед и скоро потерялись для затуманенного зрения и иных чувств. И всадники на юге почти одновременно повернули в сторону от реки, растаяли в дымке.
За нашими спинами показалось солнце. Оно прожгло волглый туман. Подойдя наконец к причалу неподалеку от крепости коритани, мы отправили Колку к дяде. Парень вернулся и привел троих мужчин и еще троих юношей своего возраста, чтобы помочь нам грести, но сам Вортингор закрыл ворота и постыдно затаился в своей ненадежной крепости. С тремя воинами он прислал пять щитов, пять копий и пять мечей — все поношенные.
Колку был вне себя от ярости. Он молчал и только бледнел, не решаясь взглянуть в глаза старшим аргонавтам. Урта же был не так зол, как я от него ожидал.
— Мог бы хоть лошадей одолжить, — пробормотал он.
Ясон рассмеялся:
— Можем и сами взять. Мы с Рубобостом, каждый по-своему, опытные конокрады.
— Вортингор немало помогал нам прежде. Таково мое суждение, — сухо отозвался правитель, засмотревшийся вдаль, на холм, и отгородившийся теперь даже от друзей. Вождь в беде понимал беды другого вождя. — Оставим Вортингора в его несчастье. Быть может, само наше возвращение прояснит ему разум. К тому же — хочет он того или нет — нам еще предстоит помогать друг другу, пока наша жизнь — все наши жизни не кончились.
— Вон там, к югу от крепости, табун, — вдруг азартно зашептал Колку. — Я вижу, лошадей сорок. Выращенные на воле, горячие. И стадо в двадцать голов. Мой дядя, верно, совершал вылазки на север: знаю я его обычай. Я рад буду доставить их вам. Лошадей и скотину. Я сумею. Объездить их так, чтоб слушались узды, будет не слишком трудно. Это уж наше дело! Руки Рубобоста нужны тебе для гребли. А мы готовы к набегу!
— Ты готов обокрасть того, кто заменил тебе отца? — сурово спросил долговязого юнца Урта.
Но Колку не так легко было смутить:
— Считай, беру взаймы. И ты сам сейчас сказал, правитель Урта, в конечном счете обе крепости будут сражаться за одну жизнь.
Урту не пришлось долго уговаривать. Впрочем, Кимону он не позволил участвовать в набеге, как ни возмущался мальчишка. Кимон рвался примкнуть к отряду собственных утэнов, все еще мечтал занять среди них место вождя. Кроме того, напомнил он отцу, будь под ним конь, он мог бы перескочить реку, прорваться через пристанища и достичь Тауровинды куда быстрей, чем пешком или на веслах.
— Речь идет о твоей сестре, — упрекнул его отец. — Ты только и думаешь, как сбросить со стен собственную сестренку.
Кимон ощетинился, с вызовом встретил взгляд отца.
— А я думал, ты заботишься о моей мачехе!
— Об Улланне? Она снится мне каждую ночь. Я думаю о ней каждую минуту дня. Мы — одна семья, и все мы, каждый по-своему, правим Холмом Быка. Великий правитель лежит в его глубине. Великий род наследовал ему. И моя дочь тоже из рода правителя — того, что был повержен, но создал великую страну. Вы должны помириться с Мундой.
Кимон кисло рассмеялся:
— С тех пор как она вошла в пристанище Всадников Красных Щитов, она переменилась. Я это вижу. Ты — нет. Я не хочу видеть тебя поверженным! Я не хочу унаследовать разгромленную страну.
— Тогда просто поверь, что я лучше знаю. Ты не пойдешь в набег с Колку.
Кимон поневоле смирился с решением отца.
Колку и три юные рекрута переговорили с тремя старшими воинами из крепости. Они не хотели подводить добровольцев. Но все сошлись на том, что Вортингор может обойтись и без новой добычи. Все коритани разочаровались в своем вожде.
И хорошо, что эти трое остались на Арго.
Новый туманный рассвет. Река кипела от играющей рыбы, прибрежные деревья вздрагивали от бегущих оленей, так что каждый на борту только и думал, как бы поудачнее бросить дротик и обеспечить добрый ужин. Над нами кружили журавли, около двух десятков потревоженных птиц. Слышалось шумное карканье невидимых для нас ворон.
Сети поднялись из воды так неожиданно, что на миг каждый решил, будто видит сон. Арго покачнулся и застрял, нас сбросило со скамей в трюм, весла перепутались.
Мы сели на мель, а всадники, прорвавшись сквозь ивняк на северном берегу, гнали своих темногривых коней в воду. Они окружили нас волчьей стаей — в тяжелых плащах, в темных личинах, ощетинившиеся короткими копьями и стрелами в заплечных колчанах. Двое всадников вскочили на борт. Урта зарубил одного, а второго Боллул могучим толчком сбросил обратно в реку, но при этом получил глубокую опасную рану в плечо.
Засвистели стрелы. Их полету отозвались снасти Арго. Короткое копье по дуге полетело прямо в Кимона, но тот с юношеским проворством отскочил влево, перехватил древко и отправил копье обратно в метнувшего его воина, успевшего, однако, подставить щит.
Ржание лошадей не заглушало протяжных воинственных кличей нападающих. В довершение всего река бурливо закипала под их телами, когда они пытались окружить нас и подтащить к берегу. Они были быстрыми, а их удары — смертоносными. Один из воинов Вортингора погиб от меча разбойника, который прыгнул на корабль прямо со спины коня и тут же снова вскочил в седло.
Ниив забилась под шкуры.
Тайрон извлек из-за пояса пращу, из мешка — каменные снаряды и хладнокровно обстреливал нападавших. Потом стрела ударила его в грудь и сшибла за борт. Он забился в воде, зажимая руками рану. На губах выступила кровавая пена. Я видел, как Кимон втащил его под грозную фигуру Миеликки, а Ниив выскочила, чтобы им заняться.
— Кто эти ублюдки? — перекрикивая шум, спросил Ясон.
Они с Рубобостом сражались по-гречески: один колол, другой рубил. Дисциплинированное войско из двух бойцов встало против всадников в личинах.
— Дхиив арриги! — крикнул в ответ Урта. — Мстительные изгои!
— Много же ты нажил врагов, — проревел Ясон.
В его голосе слышался смех, прерываемый шумным выдохом при каждом ударе. Для таких сражений он и родился.
Они подстерегали нас, эти «мстительные изгои». Но откуда они прознали, что мы на подходе? Здесь всем правил жестокий случай: этим бывшим друзьям, бывшим героям, предавшим вождя и обреченным на жизнь диких зверей, не осталось ничего, кроме звериной злобы и жажды минутного торжества над человеком, изгнавшим их.
Они были опасны, но не имели значения, хотя их мечи и причинили нам серьезный ущерб.
Я внезапно осознал, что Ясон выкрикивает мое имя. Арго затягивали в сеть, корабль опасно кренился, и старый друг просил меня вмешаться. Кажется, и Ниив орала на меня. Но Тайрон, прислонившийся к ее плечу, махнул мне рукой, словно говоря: «Ничего не предпринимай!»
Вдруг из-за деревьев, из тумана выехали новые всадники: бестелесные воины на высоких конях в нарядной броне. Если бы и этот отряд оказался нашим врагом, никто из нас не вышел бы живым из стычки. Но Нерожденные были здесь стражами. Это они следили за нами с южного берега, быть может присматривая заодно и за отрядом изгоев. Они ворвались в реку и вступили в бой.
И снова я услышал свое имя, теперь от одного из них. Проникнув взглядом за пластину забрала, я узнал ухмыляющееся лицо Пендрагона. Он с двумя десятками соратников обрушился на дхиив арриги, сбивая их с седел, хватая коней и вытаскивая их на берег. Река покраснела, но не надолго.
Кимон с отцом рассекли цепкую сеть, освободив нос Арго, и тот сразу закачался на волне. Пендрагон со своими всадниками с шумным плеском выбирались из реки и продирались сквозь плакучие ивы, кони отыскивали на скользком береговом откосе место, чтобы твердо поставить копыта. Коней изгоев они утащили за собой, и отряд спасителей скрылся так же внезапно, как и появился.
Из-за деревьев донесся голос Пендрагона:
— Мы станем ждать вас там, где река захлестнула ваш лагерь.
И все кончилось.
Немного погодя Арго круто развернулся поперек течения, так внезапно, что вальки весел чуть было не сбили нас со скамей. Но мы быстро выправили весла, и корабль мягко ткнулся носом в отлогий берег, явно служивший местом для водопоя скота.
Так Арго намекал нам, что пора на время распрощаться, и мы поспешно сгрузили свое добро, не забыв и медовое дитя в многослойной обертке. Боллул, у которого раненая рука висела на перевязи, первым выскочил на сушу и бросился на холм, откуда можно было осмотреть окрестности: привычная забота о безопасности вождя. Когда он дал знак, что все спокойно, Урта с Рубобостом соскочили на мелководье и приняли на руки безжизненное, но живое тело Тайрона. Ниив совершила настоящее чудо: он все еще дышал, но не глубоко и с трудом и был бледным как смерть, которая его едва не унесла. Никто не верил, что он выживет.
— Моя ночь наступит скорее твоей, — шепнул он Ниив, но та приложила пальчик к его губам.
— Нет, если я найду то, что надо. Если бы мы с тобой оказались на севере! Но я учую нужные корни, а ты их съешь и снова будешь готов умереть в любой день.
К вечеру мы прошли сквозь чащу и выбрались в просторную рощу с пятью увитыми шиповником камнями, стоявшими в ряд, покрытыми узорами, разными старинными символами. Каждый лежал на невысокой насыпи. То было святилище Пяти Сестер, одно из тех священных мест, куда и жрецы заходят только в определенное время года. Оно же служило межой, разделявшей владения Урты и Вортингора.