– Пора спать.
Голос тетушки Фэй вторгается в мои мысли. Она берет на руки малышку, и мы с ней выходим в коридор. Отворяется входная дверь. Это Мэри и Филипп, вернувшиеся из Ричмонда.
Мэри вся вспыхивает от возбуждения.
– Мы нашли человека для этой работы!
– Он хитер как лис и коварен как змей. – В голосе Филиппа слышится победная нотка. – Мы покажем этому вашему шерифу, как надо обеспечивать соблюдение закона!
Глен Лоу не похож ни на лиса, ни на змея. У него жесткий целлулоидный воротничок, серебряные очки с линзами круглыми, как серебряные доллары, и острый как бритва пробор в напомаженных черных волосах. Он сидит на одном из стульев в зале, держа чашечку с блюдцем в руках, которые, похоже, никогда не были знакомы с молотком.
Его жена Клара, в облике которой есть что-то птичье, чьи пшеничного цвета волосы подобраны кверху и заколоты шпильками, осторожно прихлебывает чай, в то время как Филипп описывает «возмутительное беззаконие», царящее в округе Клэйборн.
Уполномоченный сказал Мэри и Филиппу, что у него очень мало агентов, и он не может гонять их всякий раз, когда получает жалобу на то, что кто-то где-то в штате покупает или продает спиртное. Но если Мэри и Филипп наймут следователя, чтобы собрать доказательства, он даст этому человеку полномочия на проведение арестов. Следователем, которого он рекомендовал, и был Глен Лоу.
Филипп пригласил Лоу в Кэйвуд, чтобы поговорить о предстоящей работе, и ближе к вечеру тот уже был здесь. Кажется, он внимательно слушает Филиппа, однако держит свои мысли при себе, время от времени кивая, не задавая никаких вопросов.
Когда Филипп умолкает, Лоу ставит свою чашку вместе с блюдцем на чайный столик.
– Мне будет нужна полная автономия, – говорит он. – Я не берусь за работу, если у меня связаны руки. А дело может повернуться жестко.
– Я надеялась, что до этого не дойдет, – говорит Мэри, – надеялась, что люди поймут ошибочность своих путей.
– Надеяться недостаточно, – возражает Лоу. – Эта ситуация требует применения силы.
– Мы не будем сомневаться в нем, Мэри, – говорит жене Филипп.
– Что вы имеете в виду под «жестким»? – спрашиваю я.
Лоу смотрит на меня, его глаза поблескивают и сверлят меня сквозь серебряные очки.
– На месте и узнаем.
– Мистеру Лоу потребуется твоя помощь, – говорит мне Филипп.
– В чем?
Я пытаюсь придумать, как бы отделаться от этакой чести, но Лоу сам поднимает маленькую изнеженную ладонь и говорит:
– Мне не нужна помощь этой юной леди. Просто дайте мне кого-нибудь, кто знает названия улиц, не отмеченных на карте.
Глава 27
Чужаки рыщут по всему округу, вооруженные до зубов, поэтому мне тоже нужно оружие.
На улице темно, только-только пробило девять вечера, и октябрьская луна бросает длинные голубые тени через пустые улицы Кэйвуда. Все замерло. Дома кажутся брошенными – ни огонька, ни зажженной лампы, шторы задернуты, – но я чувствую на себе взгляды, чувствую страх людей, выглядывающих из этих зашторенных окон.
Лоу напросился в сопровождающие к Чоки Харду, когда тот развозил почту, и Чоки с удовольствием указывал магазинчики, хижины, заправочные станции, фактории, кафе и придорожные закусочные, где местные торгуют виски. Лоу устроил себе кабинет в библиотеке Большого Дома, назвав ее своим «штабом», диктуя отчеты Кларе и облепив стены списками, адресами, по которым торговали спиртным, и именами продавцов.
Хоть это и значило, что я обманываю Мэри, я обронила пару намеков некоторым производителям виски, в том числе Абрахаму.
– Да люди уж видели, что этот типчик разъезжает с Чоки, и догадались, что что-то затевается, – сказал на это Абрахам. – Мы принимаем меры, насколько это возможно. Поглядим, что будет дальше.
«Дальше» наступило сегодня вечером. Лоу пробыл здесь два месяца и наконец закончил составлять этот свой список. Во второй половине дня явился судебный пристав из Запретительной комиссии и наделил полномочиями пару десятков мужчин, которых Филипп привез из округа Мерсер. К ним примкнула горстка наших собственных баптистов-трезвенников, и для меня стало неприятным сюрпризом то, что люди из округа Клэйборн пошли друг против друга. Лоу позаботился о том, чтобы у каждого были оружие и значок, и несколько часов назад послал их производить аресты.
Слух о чужаках разнесся по округу, точно ветер, и теперь большинство жителей засели по домам, затаившись в них со своими семьями, в ожидании момента, когда станет ясно, насколько «жестко» все будет.
Жду этого и я. Но я слишком взвинчена, чтобы сидеть дома, поэтому решила пойти прогуляться. И если кто-то из мордоворотов Лоу примется размахивать винтовкой перед моим носом, я хочу, чтобы мне было чем махнуть в ответ.
Мне нужно оружие.
Надо было взять «Ремингтон», но он спрятан дома, у меня под кроватью. Поворачиваю на Мейн-стрит. Универмаг сияет огнями. Там, в кабинете Герцога, есть дробовик двадцатого калибра. Сойдет.
Дверь магазина заперта. Я стучусь громко и долго, и из подсобки выходит Сесил. Глаза у него запали, а руки дрожат пуще прежнего.
– Вы как, в порядке, Сесил? Вам бы надо в постель.
– Не сегодня.
Пару часов назад, рассказывает Сесил, Лоу сказал шерифу Эрлу, что как судебный пристав штата он сместил всех местных чиновников – шерифа, мэра, помощников – и берет на себя поддержание закона в округе Клэйборн. Он потребовал ключи от тюрьмы, и шериф Эрл отдал их ему.
Сесил опирается на столешницу. Так не видно, что у него дрожат руки.
– Салли, мы в осаде.
– Потому я и здесь. Чтобы взять карабин.
– Дорогая моя, ты не вынесешь карабин из этого магазина!
– Я должна что-то делать!
– В настоящий момент никто ничего не может сделать. У них оружие и значки. А еще на их стороне Восемнадцатая поправка[20].
– Мы не можем ничего не делать! Как поступил бы Герцог?
– Он пришел бы ко мне, бешеный, как коты в мешке, ища оружие, говоря, что мы должны что-то делать. И я сказал бы ему, что самое умное, что можно сделать, – это подождать. Ничегонеделание не дается легко. Ни тебе, ни Герцогу. Но с такого рода людьми, как Лоу, приходится ждать, пока они не споткнутся. Если ждать достаточно долго, они обычно спотыкаются.
Я расхаживаю по Универмагу. Не знаю, прав ли Сесил. Легко сказать, что нам нужно подождать, но что будут делать производители виски, когда громилы Лоу придут за ними? Сдадутся? Ударят в ответ? Как они могут не оказать сопротивление?! Но что случится после этого?
Сквозь окно я вижу свет фар, приближающийся, подпрыгивая, по Мейн-стрит. Машины проезжают мимо Универмага, направляясь к тюрьме на Кортхаус-сквер.
– Мы не можем просто так сидеть здесь! – настаиваю я.
– Мы и не будем, – кивает Сесил. – У всего этого должны быть свидетели. Но карабин ты не возьмешь.
Машины выстроились вереницей у тюрьмы, и вооруженные помощники Лоу стоят на улице, держа в руках факелы. С ними Филипп. При виде меня он кажется ошарашенным и разгневанным, но тут помощники начинают вытаскивать из машин мужчин в наручниках.
Среди них наш арендатор Чак Дисколл в линялом комбинезоне, с красной глиной на сапогах; как я понимаю, он был занят вечерней «проверкой амбара». Следующим выходит Хоби Шотвелл в пиджаке и галстуке, словно, когда его взяли, он читал вечернюю газету в кресле-качалке. Затем Билли Бонд. Один глаз у него заплыл, но другим он бросает на меня взгляд, который говорит: значит, и ты к этому причастна, – и единственное, на что у меня хватает соображения, это покачать головой. Позади Билли идет Абрахам Крокетт, глядящий на Филиппа с ненавистью, которую даже не пытается скрыть.
Сесил прав. Будь у меня оружие, я испытала бы сильнейшее искушение пустить его в ход. Эти мужчины – арендаторы, друзья, родичи, я бывала в их домах, я знаю их жен и детей. А теперь их сгоняют в стадо, точно скот перед забоем.
Потом подъезжает Лоу в своем черном «Олдсмобиле». На нем высокие сапоги, на бедрах висит пара револьверов.
– Хорошая работа! – окликает его Филипп.
– Это только начало, – Лоу оглядывается по сторонам, и его взгляд падает на меня. – Вам тут не место!
– Мы с мисс Кинкейд здесь для того, чтобы убедиться, что все остается в рамках приличий, – говорит Сесил. – Как желал бы Герцог.
– Мы не ведем дела так, как вел Герцог, – фыркает Филипп.
– Я вижу! – бросаю я. Сесил кладет руку мне на плечо, мягко тянет назад. – Вижу, что такое «жестко».
– Я говорил вам, что это возможно. – Очочки Лоу поблескивают в свете факелов. – Так и получилось.
Глава 28
Глория на веранде своего недавно покрашенного желтого дома, ее губа распухла, дети сбились в кучку за ее спиной.
– С вами все в порядке? – окликаю я.
– А что, похоже, что в порядке?! Мужчины взламывают мою дверь посреди ночи, бьют меня по лицу, выволакивают моего мужа, а теперь вы приходите и спрашиваете, все ли у меня в порядке?!
Слова Глории гневны, но в голосе слышится надлом. Она перепугана. Разумеется, еще бы! Все перепуганы. Разъярены и полны страха. Я тоже.
Прошлой ночью помощники Лоу рыскали по округу, колотили в двери, размахивали оружием, сверкали значками, заковывали людей в наручники, толкали и били кулаками любого, кто сопротивлялся, огрызался или хотя бы задавал им вопросы.
Я сегодня не собирала арендную плату, я слушала и сдерживала ярость, нараставшую с каждой услышанной мною историей. Люди то и дело говорят мне, что я должна что-то сделать. Я обещаю им, что сделаю. И себе обещаю тоже. Теперь я должна выяснить, что такое это «что-то».
– Глория, что я могу сделать?
– Вытащить моего Абрахама из тюрьмы.
– Если бы я могла, Глория! Ты же знаешь.
– Ты должна сказать своей сестре, чтобы она положила конец всему этому.
– Мэри меня практически не слушает.
– Кинкейды! – Глория качает головой. – Одна сестра посылает людей, чтобы разорить твою семью, другая приходит посмотреть, как у тебя дела!