Ее сердце? А у нее разве есть сердце?
Шанталь пошевелилась на кушетке. Открыв глаза, она выдохнула:
— Гаффин!
Колин мгновенно повернулся к ней.
— Нет, Шанталь, Гаффина здесь нет.
Взволнованным взглядом Шанталь обвела комнату.
— Я видела его! Он в саду! Он нашел меня!
Колин нежно взял ее за руку.
— Шанталь, ты видела в саду меня. Гаффин теперь на пути в Блэкпул — он думает, ты поехала туда, чтобы скрыться от него.
Шанталь моргнула, глядя на Колина, Пруденс на какой-то момент показалось, что она не узнает его, — от этого настроение Пруденс явно поднялось, — но потом Шанталь побледнела, прикоснулась ослабевшей рукой к лицу Колина.
— Это ты? Это ты, мой дорогой Колин Ламберт?
Колин положил свою руку на ее, прижав ее к щеке.
— Это я, Шанталь. Я нашел тебя. И теперь ты уже можешь не бояться Гаффина.
Прозрачные голубые глаза с фиалковым отливом, обрамленные длинными ресницами, наполнились слезами.
— Ты спас меня! Мой дорогой умница! Да я теперь до конца жизни у тебя в долгу!
— Вообще-то это я такая умная, — обратила на себя внимание Пруденс. — Сэр Колин в самый неподходящий момент решил поиграть со свиньями.
Шанталь, наконец, заметила Пруденс, но только усмехнулась и вновь отвернулась, от нее. Колин бросил на Пруденс неодобрительный взгляд, заставив ее чувствовать себя виноватой. Почему она позволяет Шанталь выставлять напоказ только самые плохие ее качества?
— Сэр Колин! — Шанталь схватила его за руку. — Любовь моя! Это такое ужасное недоразумение! Я сбежала в Брайтон, чтобы спастись от него! Гаффин вбил себе в голову, что я взяла что-то, что принадлежит ему. Ты ведь не веришь в то, что я воровка, правда ведь, дорогой мой?
Колин похлопал ее по руке:
— Тебе не о чем волноваться, Шанталь. Не расстраивайся. Ты, должно быть, очень больна.
— Больна, — тяжко вздохнула Шанталь. — Да, я умираю.
Колин бросил вопросительный взгляд на доктора.
Доктор Беннет коротко кивнул.
— Я принесу свою сумку, — сказал он. — Следите, чтобы она поменьше разговаривала. — Он вышел из комнаты.
Умирает? Пораженная Пруденс встала на колени перед кушеткой Шанталь.
— Вы должны рассказать кое-что, я могу помочь вам.
Шанталь сосредоточила на ней презрительный взгляд.
— Вы? Да вы три стежка прямо не сделаете.
Пруденс отпрянула, с ее губ едва не сорвалась едкая реплика. Какое это теперь имеет значение?
Прозрачные глаза повернулись к Колину.
— Не могу поверить, что ты пришел ко мне, мой дорогой. Из всех моих многочисленных… то есть из нескольких моих джентльменов ты — самый достойный.
— Шанталь. — Голос Колина охрип и стал таким проникновенным, что это глубоко ранило душу Пруденс. Если бы она была одна, она бы точно скорчилась от боли.
Колин встал на колени рядом с тем местом, где только что стояла на коленях Пруденс, но Шанталь не поступила с ним так же, как с ней, не оттолкнула его прочь. Когда он наклонился поближе, ее поза стала еще более соблазнительной, а ее лицо приблизилось к его лицу.
— Шанталь, я должен задать тебе очень важный вопрос. Когда ты бросила меня три года назад, ты носила моего ребенка?
Колин почувствовал, как напряглась Шанталь, его щеку обдало горячим дыханием, когда она прошептала:
— Твоего… ребенка?
Все хорошо, Шанталь, — мягко сказал он. — Я забочусь о ней. Единственное, чего я хочу, — это узаконить ее рождение и привезти домой ее мать.
— О!
Он видел, как ее огромные глаза наполнились слезами счастья, и она кивнула:
— Да, да, мой дорогой. Забери меня домой.
Итак, все свершилось. Что-то внутри его, вероятно, взращенная им самим надежда, умерло вместе с этим слабым вздохом. Он почувствовал где-то глубоко боль, кашлянул. Когда он произносил эти слова, они прозвучали несколько громче, чем он намеревался.
— Шанталь, ты станешь моей женой?
Позади себя он слышал, как задыхается Пруденс. «Прости меня, моя любовь».
— О, мой дорогой! — Щеки Шанталь вдруг порозовели, словно персики. — Не могу поверить! Я самая везучая женщина. Я так долго мечтала об этом! — Потом она бросила взгляд победительницы через плечо: — Филби! Чего таращишься? Ты разве не можешь сделать что-нибудь полезное где-нибудь в другом месте? Затянуть корсет, я не знаю, или подшить край?
Зашелестели юбки, и, обернувшись, Колин увидел, как Пруденс исчезла за дверями комнаты. Он начал было подниматься.
Шанталь опустила его обратно. Хватка ее была отчаянная и удивительно сильная.
Она соблазнительно улыбнулась ему:
— Мой дорогой, любовь моя, нам надо поговорить. Нам так много еще надо запланировать и сделать!
Глава 37
Припозднившись, Колин наконец-то вошел в свой номер. Потребовалось время, чтобы убедить Шанталь ограничиться тихой церемонией как можно скорее. В то время как сама она мечтала о свадьбе как о полноценном театральном представлении. Шанталь ничего не делала наполовину.
Стараясь не шуметь, он взял подсвечник с камина и зажег свечу от тлеющего уголька. Он взглянул на диван у камина, ожидая увидеть спящего в неуклюжей позе Бейливика или крепко уснувшего Эвана.
Вместо этого он увидел женщину, которая сидела в тени, не попадая в свет огня. Нахмурившись, он подошел к темной фигуре.
— Пруденс?
Из темноты донесся красивый знакомый голос:
— Мне надо сказать вам кое-что, сэр Колин. — Она старалась говорить так, чтобы голос ее звучал как у обыкновенной прислуги.
Колин бросил перчатки и шляпу на стол, что стоял у двери.
— Мне тоже надо многое сказать тебе. Мы не закончили наш разговор там, в саду.
Она усмехнулась:
— Возможно, но почему вы стремитесь поскорее забыть кое о чем?
Колин почувствовал, что краснеет, когда вспомнил об удовольствии, которое она доставила ему. Он заложил руки за спину, на самом деле попросту не зная, куда их деть. Подходить к ней на такое расстояние было не слишком удачной идеей. К несчастью, эта идея не покидала его ни на минуту.
Потом она вступила в круг света, отбрасываемого свечой. Его Пруденс… нет, уже не его. Но и не утонченная кокетка, какой она была на балу, нет. Эта Пруденс была одета в простое муслиновое платье вместо своего наряда прислуги из грубого сукна. Платье для леди. Оно было несколько старомодным и немного жало ей в груди, но он никогда и не возражал, чтобы эта часть тела была чуть виднее. Он еще никогда не видел ее такой.
— Ты выглядишь, словно…
— Леди? — Она улыбнулась ему и подошла поближе. Он мог видеть, во что она была одета и как ее красивые длинные волосы, забранные единственной ленточкой, огненной рекой струятся по спине.
— Да.
— Потому что я леди, сэр Колин.
Когда он посмотрел на нее непонимающим взглядом, она продолжила:
— Я мисс Филби, дочь мистера Аттикуса Филби, джентльмена и филантропа, и Адель Спенсер Филби. Оба из старинных родов. — Пруденс не удержалась и с усмешкой добавила: — А я — светская львица.
Леди. Но это невозможно… впрочем, он и раньше догадывался. Ее подражание было слишком натуральным, манеры слишком благородными, даже когда она танцевала, она кружилась так умело. Этому может научить только домашний учитель танцев.
Он потер кулаком скулу. Леди…
— Пруденс, но как такое может быть? Ты живешь на задворках жизни, работаешь в театре — чтобы выжить!
Смущенно поправив платье, она кивнула:
— Мои родители умерли пять лет назад. Эвану и мне пришлось заботиться о себе самим. Я была слишком молода, да и друзей у нас не оказалось — я так и не смогла найти себе достойную работу. Люди охотнее нанимали кого-нибудь попроще.
— Да, это точно не про тебя. — Внезапно он обнаружил, что в нем закипает злость. — Ты лгала. Ты лгала мне.
— Да. — Она серьезно посмотрела на него. — И мне действительно жаль. Поначалу это произошло потому, что и попросту не знала вас. Было бы слишком самонадеянно довериться незнакомцу. А потом… Я хотела рассказать вам все много раз.
— Но так и не рассказала.
— Так же как и вы, — возразила она немного резко. — Мелоди — ваша дочь, а Шанталь — ее мать. Это вы решили не упоминать при нашей первой встрече.
— Я хотел… хотел рассказать тебе. — Он потер шею. Вдруг одна мысль внезапно поразила его. — Ты леди! О нет, Боже мой, что же я наделал с тобой!
Честь диктовала ему, что он должен жениться на молодой леди, которую он так скомпрометировал. А еще честь диктовала ему, что он должен жениться на матери, своего ребенка. Он посмотрел на Пруденс, не в силах скрыть боль.
— Мы связаны с Шанталь. — Его захлестнула волна стыда. Он почувствовал себя так, словно изменил своей невесте, которой являлась Пруденс, со своей любовницей, которой была Шанталь.
Глаза Пруденс засверкали.
— Да, я знаю, я слышала ваше предложение руки и сердца.
— Это не… — Что он еще мог сказать? — Я только хотел…
— Вы хотели узаконить положение Мелоди, без сомнения. Совершенно понятно. Я бы даже сказала: достойно восхищения. Вы все готовы сделать ради Мелоди. Как и я.
Колин в смущении покачал головой:
— Если вы все это знали, тогда зачем… этим вечером в саду…
Она придвинулась к нему, грациозная и спокойная. Ее глаза блестели в свете огня словно серебро.
— Сэр Колин. Не будьте глупцом. Сегодня вечером в саду я сделала это, потому что люблю вас.
Его сердце екнуло. «Она любит меня!»
Нет, она не могла.
«Но ведь я тоже люблю ее!»
Нет, и он не мог.
— О…
«Идиот! Не мог придумать ничего получше!»
Боль и желание так тесно переплелись в нем, что он не мог вымолвить ни слова. Его взгляд затуманился.
— Я…
Одним шагом она подошла к нему и прикоснулась пальцем к его губам.
— Не стоит, — прошептала она, обжигая его трепетным взглядом, голос ее был полон печали. — Никогда не произносите этого. — С этими словами она снова отошла и, со вздохом взяв себя в руки, попыталась улыбнуться ему. — Вы хотели знать, кто я. Теперь вы это знаете.