Жизнь в имении давно уже вошло в свою колею. Снова казалось, что везде тихо и спокойно. Ребята опять стали возиться со своим радио.
Сидят в темноте, прислушиваются.
Вот слышат однажды разговор. Ближе и ближе…
— Кажется сюда? — прошептал Тимофей.
Шаги остановились у дверей. Раздался шепот.
«Не, сюда ли!» — мелькнула мысль у каждого из ребят. Мурашки побежали по спине.
Вот скрипнула дверь.
Блеснул электрический фонарик.
И ребята увидели… Чеся и войта!
— Вы что здесь делаете? — крикнул войт.
Ребята — кто куда.
— Ах, вы, бездельники! — снова крикнул войт и толкнул кулаком Максимку так, что тот полетел на землю.
А Юзик почувствовал, что ему обожгло лицо… вскрикнул! оглянулся: стоит перед ним, улыбаясь, Чесь и снова замахивается своим стеком.
— У-у гад! — вскрикнул Юзик и побежал к дверям.
Мигом исчезли ребята, а победители беспрепятственно завладели «радиостанцией»…
Мотэль и Юзик неслись во весь дух; им казалось, что за ними гонится целый отряд врагов. Приостановились только тогда, когда убедились, что никакой опасности нет.
— Почему явился этот Хлюст? — удивлялся Юзик. — Разве это его касается? Даже Максимкову отцу не сообщили.
— Наверное, ни с кем не хотели делить честь великой победы, — сердито сказал Мотэль. — Наверно надеются на большую благодарность.
— Что же теперь будет? — с ужасом думали ребята.
А дело вышло достаточно серьёзное. Даже с формальной стороны было преступление: «станция» была тайная, без разрешения, незарегистрированная.
Но куда важнее были все другие обстоятельства, которые можно было связать с этим делом. Станция была в здании Степана, того самого Степана, который тогда оскорбил министра. Кроме того, ходили слухи и о его старшем сыне, который куда-то пропал… Наверное, здесь замешан и сам Степан, а дети только прикрытие.
Да еще тут оказался и еврей Мотэль, отец которого еще более подозрительный, чем Степан. Наверное, отец и управляет этим делом.
Юзиков отец казался надежным человеком, но, по-видимому, притворялся. Вторые два парня тоже, наверняка, что-то знают.
И на второй день арестовали пять детей и пять родителей, отвезли в уездный город в тюрьму и посадили в камеры по отдельности.
Следствие
«В имении пана Загорского вскрыто коммунистическая организация, которая даже имела свою нелегальную, хорошо оснащенную, радиостанцию. Чтобы отвести глаза делу был присвоен характер детской забавы. Но за детьми стояли такие личности, как Самуил Ригер и Степан Сапрончык. За первым давно уже следит полиция, а другой проявил себя в бунтарском выступления во времени приезда министра внутренних дел. Кроме того, старший сын его пошел в бандиты. Принимал участие и работник пана Загорского, Михал Кухаренак, который, когда— то перешел от большевиков, но постоянно поддерживал с ними связь. Все это определяет те события, которые за последнее время происходили в имении пана Загорского. Перед этим были арестованы еще один работник и кузнец. Организация вскрыта, благодаря поручику 17 полка, пану Чеславу Купрэйчыку, который приезжал в отпуск к своему отцу, уважаемому гражданину деревни Смоляк».
Такое сообщение могла прочитать польская общественность в газете «Курьер Поранны».
В этом направлении шло и следствия. Прежде всего взялись за детей.
Ребят приводили по очереди и задавали вопросы:
— Кто сделал вам радио? Кто дал деньги? Что делали здесь родители? Где другие детали от радио? Откуда родители доставали прокламации? С кем они встречались? Где старший сын Стефана? Приходил ли к вашему отцу кузнец, Антэк? и т. д.
Скоро выяснилось, что Тимофей и Винцусь не только ничего не знают в этом деле, но совершенно не понимают, о чем идет речь. Они только ревели, дрожали и повторяли:
— Ей-богу, больше не буду, сударь.
Так их и выпустили.
А через некоторое время выпустили и их родителей. Немного больше возились с Юзиковым отцом. Но что с него взять? Он так искренне клялся, что даже жандармы готовы были поверить. А после того как дали свой отзыв эконом и другие служащие имении, даже сам пан Загорский, — его сразу же выпустили.
Но сына пока что задержали. Этот мальчишка имел очень тесную связь с преступным элементом и наверняка что-то знает.
Про радиостанцию больше уже не спрашивали. С первых же шагов следователи убедились, что это была за станция. Первые ответы Мотэля, Юзика и Максимка полностью подтвердились. И Атрахим и еще несколько человек подтвердили, что ребята ходили на заработки. А это в свою очередь указывала, что родители действительно могли не знать об этом деле. Экспертиза «аппаратуры» так или иначе должна была признать, что «радиостанция» не могла наладить «связь с соседними государствами». Не могла не показать экспертиза и того, что все устройство очень напоминает детскую игрушку, хотя кое-как слушать на ней и можно.
Но оставался другая сторона дела: не скрывается ли за знакомством детей знакомство родителей и какой-нибудь след организации? Неслучайно же участвуют дети таких опасных лиц, как Самуил Ригер и Степан Сапрончык!
— Слушай, парень! — обратился К Юзику следователь, молодой человек с длинным конским лицом. — Твой отец пожондны человек, и мы его выпустили. А ты просидишь всю свою жизнь, если не будешь говорить правду.
— Я говорю все, как было, — промолвил Юзик.
— Ну, а куда ты дел те прокламации, которые тебе давал Мотэль?
— Я… ки… я… прокламации? Повторил Юзик удивленно, а у самого, как молнии, замелькали в голове мысли: «Неужели знает уже о прокламациях? Откуда? И почему он говорит о множестве прокламаций, да еще якобы их давал ему Мотэль?»
Следователь тем временем говорил:
— Или ты забыл? Те, что тебе Мотэль давал.
— Никаких он прокламаций мне не давал! — Уверенно ответил Юзик. Следователь весела засмеялся.
— А почему же он сам признался?
В Юзика закружилась голова. Как-же это так? Может, следователь перепутал? Может, он имеет в виду ту прокламацию, которую они нашли, и ту, что Максимка принес? Нужно объяснить…
— Только ты один такой упрямый, — добавил следователь, — а остальные ребята все рассказали.
Приготовился было уже и Юзик объяснить, в чем дело, что Мотэль не давал, а были найдены в разное время две прокламации. Но придется тогда и Максимку вмешать…
Вдруг «блеснула» мысль:, наверное, он врет!
Поймать хочет. Не может быть, чтобы Мотэль это говорил! Не такой он! И тогда уже пожав плечами ответил:
— Ничего не понимаю. Не понимаю, как мог он говорить то, чего не было. Пусть мне в глаза скажет.
Следователь взглянул на жандарма.
Тот подошел к Юзика, взял на голове его тонкую прядь волос и накрутил на карандаш.
— Может теперь вспомнишь? — сказал он, потянув за волосы.
— Ай! — вскрикнул Юзик.
Тот тащил все сильнее и сильнее.
— Ну, говори!
— Ай-ай! Ничего не знаю! О-о!.. — и зашелся слезами.
Жандарм со злости дернул последний раз и вырвал волосы…
Юзика отвели назад, а на его место привели Мотэля.
— Откуда брал прокламации, что передавал Максимка на деревню? — сразу обратился к нему следователь.
— Никаких прокламаций я не видел и не передавал! — твердо ответил Мотэль.
— Зря ты отрекаешься, паршивый щенок! — засипел следователь. — Нам уже все известно. Сам Максимка признался.
— Как же он мог признаться в том, чего не было. — спокойно ответил Мотэль.
— Значит, по — твоему, мы врем? Да? — аж поднялся с места следователь, — Сразу видно, что за птица, хоть и мал. Но напрасно — признаешься! Ну, а часто ходил к вам Степан Сапрончык, Максимов отец?
— Я не видел ни разу.
— Это отец научил тебя так отвечать?
— Я говорю то, что знаю.
— А тот работник, Антэк Барковский часто у вас бывал?
— Встречались с ним также, как и с другими работниками, — спокойно отвечал Мотэль.
— А отец твой ходил к Сапрончыку.
— Не знаю. Кажется, они были незнакомы.
— Но ведь ты отвечаешь, как настоящий преступник! — сердито усмехнулся следователь.
Надо отметить, что такие, ответы— «нет» и «нет» — точно напоминали ответы искушенных людей.
Но мы знаем, что все это была правда (кроме общения с Антэком). Правда было даже то, что Мотэлев отец был незнаком со Стефаном Сапрончыкам…
— Ну, а если мы познакомим тебя вот с этим, — ты также будешь отвечать? — и Следователь указал на плеть с несколькими концами, который висел на стене.
Мотэль вздрогнул, побледнел.
— Ну, что же мне говорить больше, когда я сказал все, что знаю? — прошептал он.
— Ну, так вот! — крикнула следователь. — Последний раз спрашиваю: какие поручения давал тебе отец в деревне, кому ты давал прокламации?
— Ничего такого не было, — опустивши голову, ответил Мотэль.
— Ага!
Жандарм взял кнут, подошел к Мотэлю. Тот с ужасом бросился в сторону. Жандарм схватил его за шею и начал…
Сначала Мотэль хотел сохранить свою честь и молчал. Но с каждым взмахом кнута он вскрикивал все сильнее и сильнее… Потом начал кричать благим матом… Потом уже и голоса не хватило…
Назад его отнесли на руках…
Дошла очередь до Максимки. Он, как и все другие арестованные, слышал крики и стоны своих товарищей и готовился к страданию.
Опять началась такая же история.
— Ну, так кому ты раздал прокламации, что получил от Мотэля? — спрашивал следователь.
— Не было ничего такого.
— Поздно уже отрекаться: Мотэль сам признался.
— Не знаю.
— А может также не знаешь, где твой старший брат и что он делает?
— Не знаю.
— А часто приходил к вам Мотэлев отец?
— Никогда.
— Ты в этом уверен?
— Никогда не видел.
— Ах ты, щенок! — стукнул по столу кулаком следователь. — Как ты смеешь лгать, когда мы уже все знаем?
— А я не знаю.
— Помоги ему вспомнить! — обратился в ярости следователь к жандарму.
Тот степенно подошел и ударил Максимку по плечах плетью. Раз, другой… Максимка сжал зубы и молчал…