Тосикагэ исполнилось шестнадцать лет, когда в стране снаряжалось посольство в Танское государство[92]. Были избраны мужи выдающихся способностей, среди них назвали и Тосикагэ. Невозможно выразить тоску, охватившую его родителей! Ведь это был их единственный сын, к тому же он превосходил других своей красотой и талантами. Всю ночь перед отъездом проливали они кровавые слёзы: сын отправлялся в столь дальнюю дорогу, что трудно было надеяться вновь увидеться с ним. Так они просидели всю ночь — склонив друг к другу головы и горько плача. Утром Тосикагэ сел на корабль.
Когда они плыли к берегам государства Тан, налетела буря, и из трёх кораблей два потерпели крушение. Много людей утонуло. Корабль, на котором находился Тосикагэ, прибило к берегам Персии[93]. Очутившись здесь, несчастный, беспомощный Тосикагэ, проливая слёзы, стал молиться бодхисаттве Каннон[94]:
— Спаси меня, о бодхисаттва, которому я поклоняюсь с семи лет!
И тогда на пустынном берегу, где не было ни птицы, ни зверя, показался осёдланный конь. Он скакал по берегу и громко ржал.
Семь раз совершил Тосикагэ поклоны Каннон. Он подождал, когда конь приблизится к нему, вскочил в седло, и конь помчался, как ветер. Тосикагэ очутился в тенистой роще. Под сандаловыми деревьями сидели рядом на тигровых шкурах три человека и играли на кото[95]. Тосикагэ спешился, и конь исчез. Юноша остался в роще[96].
Музыканты спросили, кто он такой.
— Я Киёвара Тосикагэ, посол японского императора, — ответил он и рассказал о том, что с ним произошло.
— Ах вот откуда ты прибыл! Оставайся пока с нами, — сказали музыканты и, расстелив в тени деревьев такую же шкуру, на каких сидели сами, усадили на неё Тосикагэ.
Ещё на родине мечтал юноша научиться играть на кото, и вот сейчас трое музыкантов играли перед ним на этом инструменте. Тосикагэ не отходил от них, и скоро не осталось ни одного произведения, которого бы он не выучил.
Питался он там росой с цветов и инеем с листьев клёнов.
На следующий год, весной, с западной стороны то и деле раздавался стук топоров по дереву. «Так далеко — и так ясно слышно! — думал Тосикагэ. — Какое же это должно быть дерево, что столь громко звучит!» Играя на кото и распевая стихи, он всё время прислушивался к этим звукам. Стук по дереву не прекращался и всё больше и больше становился похожим на звуки кото. «Куда ни посмотри, никакого леса отсюда не видно, — думал Тосикагэ. — Что же это за дерево, которое звучит, как музыкальный инструмент оттуда, где сливаются небо и земля и исчезает этот мир? Мне хочется отправиться в то место, где оно растёт, и во что бы то ни стало сделать из него кото».
Он попросил разрешения у трёх музыкантов — и сразу же пустился в путь, туда, откуда раздавался стук топоров. Полный воодушевления, Тосикагэ пересекал моря и реки, поднимался на скалы, спускался в долины — так прошёл год, потом другой. На третий год, весной, поднялся он на вершину огромной горы. Оглядевшись вокруг, он увидел вдалеке ещё одну крутую гору, которая вершиной касалась неба. Воспрянув духом, Тосикагэ устремился туда. Поднявшись на гору, он увидел дерево павлонии, корни которого уходили в глубину На тысячу дзё[97], вершина достигала неба, а ветви указывали На все соседние страны. Вокруг этого дерева толпились страшные существа. Волосы на их головах были подобны торчащим мечам, рожи пылали пламенем, руки и ноги напоминали лопаты и мотыги. Огромные глаза ослепительно сверкали, как металлические чашки. Здесь были женщины, старики, подростки, малые дети. Все разрубали ветвь дерева, которая лежала на земле.
Тосикагэ сразу понял, что на этой горе его ждёт неминуемая смерть, но сердце его горело отвагой, и он устремился к асурам[98].
При виде его асуры очень удивились.
— Кто ты и откуда? — спросили они.
— Я — Киёвара Тосикагэ, посол японского императора. Три года шёл я к этому дереву на стук топоров, и вот сегодня достиг этой горы, — ответил он.
— Зачем ты пришёл сюда? — спросили асуры гневно. — Уже прошла половина срока в десять тысяч калп[99], назначенного для искупления наших грехов, и мы видели забредающих сюда тигров, волков и ползучих гадов, но никогда мы не видели ни одного человека. Зверей, которые появляются здесь, мы едим. Зачем же ты, имеющий человеческое тело, явился сюда? Немедленно отвечай, зачем ты пришёл?
Они гневно вращали глазами, огромными, как колёса телеги, и скалили зубы, страшные, как мечи.
Проливая слёзы, Тосикагэ почтительно рассказал асурам, как покинул родную страну, как из рощи, где жил с музыкантами, отправился на поиски этой горы, как прошёл сквозь стаи диких животных, как жгло его пламя, как зубы зверей, острые, словно мечи, впивались в его ноги, как встречал он ядовитых змей, которые хотели наброситься на него, — рассказал всё, начиная с того самого дня, как разлучился с родителями.
— Из-за совершённых в прошлом страшных преступлений мы получили эти ужасные облики, и мы не знаем, что такое милосердие, — сказали асуры. — Но твой рассказ о родителях, которые в Японии страдают в разлуке с тобой, тронул наши сердца: у нас тоже есть сорок детей, которых мы любим, и огромная семья в тысячу родственников. Поэтому мы оставим тебе жизнь. Возвращайся же немедленно назад, перепиши ради нас «Сутру Великой Мудрости»[100] и молись за нас. Мы отпускаем тебя, чтобы ты смог вернуться в Японию к отцу и матери.
Тосикагэ, низко поклонившись, ответил:
— С того времени, как я покинул Японию, больше всего меня мучит, что я, единственный, любимый сын своих родителей, разлучился с ними по приказу государя, не думая об их участи и забыв о милосердии. Родители, проливая кровавые слёзы, говорили мне: «Если ты не знаешь, что такое сыновняя добродетель, нам суждено вечно лить слёзы. Но если ты знаешь, что это такое, возвращайся скорее, пока страдания не изведут нас совсем». В пути нас настигла страшная буря, поднялись большие волны, все сотоварищи мои погибли, и меня прибило к незнакомому берегу. С тех пор прошло уже много времени. Выходит, что я не выполняю своего долга по отношению к родителям. Но если мне дадут кусок ветки от этого дерева, я сделаю из него кото и, играя на нём, искуплю своё преступление, искуплю вину перед родителями, которых заставляю так долго страдать.
При этих словах асуры пришли в ещё больший гнев.
— Даже если бы ты, твои дети и внуки жили тут вечно, — закричали они, — вам не видать и щепки этого дерева. Знаешь ли ты, для чего оно здесь растёт? Когда во всей Вселенной родители стали буддами[101], сошёл с неба Молодой принц и три года рыл землю. Затем в эту долину спустилась небожительница и под звуки священных песнопений посадила павлонию. Она сказала нам: «Когда пройдёт половина срока искупления ваших грехов в десять тысяч калп, ветка этого дерева, указывающая на запад, засохнет. Вы должны будете её срубить и разделить на три части. Верхняя часть будет поднесена буддам, бодхисаттвам и богам, обитающим в небе Торитэн[102], средняя часть — прошлым родителям, а нижнюю часть получит мой будущий сын». Вот что это за дерево! Небожительница поставила нас стражами на горе, а сама, когда спускается с небес, пребывает весной в саду цветов, а осенью — в кленовой роще. Твоё преступление уже в том, что ты явился сюда самовольно. Во искупление своих грехов мы в течение долгих лет охраняем дерево, чтобы избавиться от страшного нынешнего облика, но сами ни щепки не получим от этой ветки. С какой же стати мы отдадим тебе часть дерева?
Асуры были готовы кинуться и сожрать Тосикагэ, но тут небо внезапно потемнело, хлынули дождевые капли величиной с тележные колёса, загрохотал гром, сверкнула молния, и с небес верхом на драконе спустился отрок. Он вручил асурам золотую пластину и возвратился обратно. На пластине было написано: «Отдайте нижнюю часть ветки Тосикагэ, человеку из Японии».
Асуры изумились. Они совершили перед Тосикагэ семь поклонов. «Как это удивительно! Это тот самый сын небожительницы, о котором она когда-то говорила», — подумали они и, обращаясь к Тосикагэ, почтительно сказали:
— Из трёх частей этой ветки верхняя и средняя — молоток счастья: если взять хоть малую щепку и ударить ею по пустой земле, вся земля вскипит сокровищами, бесчисленными, как песок Ганга. А нижняя часть имеет замечательное звучание, это сокровище на веки вечные.
Ветку разрубили. На стук топоров спустился с неба Молодой принц. Он сделал из ветки тридцать кото и вновь поднялся на небо. Зазвучала райская музыка, и с заоблачных высот спустилась небожительница. Она покрыла инструменты лаком, велела Ткачихе[103] ссучить для струн нити, прикрепила их к инструментам и поднялась на небо. Так были сделаны тридцать кото.
Тосикагэ отправился дальше на запад, а ветер понёс за ним тридцать инструментов. Придя в сандаловую рощу, Тосикагэ захотел услышать, как звучат кото. Двадцать восемь из них звучали одинаково, от звуков же двух других начались обвалы в горах, земля разверзлась и поглотила семь гор. Тосикагэ остался жить в этой прекрасной роще, сидел в одиночестве в прохладной её тени, распевая песни и играя на кото.
На третий год, весной, он отправился дальше на запад, в сад цветов. Там он поставил перед собой все инструменты, расположился под сенью большого цветущего дерева и, думая о своей родине и о своих родителях, заиграл на одном из тех двух кото, которые превосходили другие по звучанию. Весеннее солнце светило мягко, горы были в зелёной дымке, в лесу на деревьях набухали почки, в саду распускались цветы — всё было полно неизъяснимой прелести. Тосикагэ играл на кото всё громче и громче. Наступил час лошади