— Мне сказали, что он нездоров, — ответил тот.
— Странно, — промолвил министр. — Он всегда мог повалиться здоровьем. С чего это он стал так часто болеть? Я уже давно хотел поговорить с вами кое о чём. Может быть, мы поговорим об этом сегодня, за чашей вина? Вы согласились, чтобы ничтожный Санэёри женился на вашей дочери, почему же вы не принимаете в дом Санэтада? У меня много сыновей, но этого я люблю больше всех. Пожалуйста, отнеситесь нему так, как будто это ваш любимый Накадзуми.
— Чтобы относиться к нему так, как к Накадзуми, я должен знать про него всё, — рассмеялся хозяин и добавил серьёзно: — Я действительно должен знать своего зятя досконально. Но у меня нет дочери, которая была бы парой вашему сыну. К тому же, что сейчас говорить, ведь уже наступит пятый месяц[517].
— Ну, подобные отговорки он слышит от вас уже очень давно, — сказал министр, беря в руки чашу с вином, —
Масаёри на это ответил:
Вся ночь прошла в развлечениях. Сановники и принцы получили по полному женскому наряду, главным конюшим и военачальникам Правой и Левой императорской охраны преподнесли ‹…›, а для чинов ниже их к подаркам добавили штаны из белого полотна. Чинам, зажигавшим факелы, слугам в конюшнях и слугам, искусным в исполнении песен и плясок восточных провинций, преподнесли шёлк и полотно. Гости пировали до рассвета, и ранним утром все отправились по домам.
Наследник престола прислал письмо Атэмия:
«Так длинен корень ириса,
Что вошёл в поговорку.
Но длиннее ещё
Пятого месяца дождь.
Сможет ли вытерпеть сердце?[520]
Жалеешь ли ты меня? Поскорее переехала бы ты ко мне во дворец!»
Атэмия на это ответила:
«Хотеть сказать
И не мочь говорить
С чем сравнится это мученье?
В поговорку войду,
Страданий не зная конца».
От принца Хёбукё пришло письмо:
«Мыслями о другом
Был отвлечён до сих пор.
Летом стали густы
Деревья на склоне горы.
Нет конца стенаньям моим»[521].
От правого генерала Канэмаса пришло письмо:
«Уныньем охвачен,
Ко всему безучастно
Стало сердце моё.
Как долго длятся
Летние ночи!»
Пришло письмо от советника министра Масаакира:
«Как жаль, что проходит
Месяц пятый, когда о тебе
Думать нельзя,
Но можно внимать повторенью
Названья ооти цветов»[522].
Пришло письмо от Минамото Санэтада:
«Давно в реке слёз
Должен был утонуть.
И если ещё я плыву,
То лишь для того, чтоб в мыслях
Страдать о тебе…
Я не сокрушаюсь о том, что сгубил себя, меня печалит только то, что не могу достичь желаемого».
Читая письмо, Атэмия почувствовала жалость к молодому человеку, но отвечать не стала.
От принца Тадаясу пришло письмо:
Пришло письмо от Судзуси из провинции Ки:
В последний день пятого месяца Накатада прислал Атэмия подгнивший мандарин, написав на нём:
Как ужасно, что проходит пятый месяц с его дождями!»
Пришло письмо от императорского сопровождающего Накадзуми:
«Завидую бабочкам:
Летом, летя на огонь,
Сгорают они мгновенно.
Если б и я с ними летел,
Нашёл бы от мук избавленье».
Пришло письмо от младшего военачальника Личной императорской охраны Накаёри:
Пришло письмо от Юкимаса:
Наступил шестой месяц.
В усадьбе Масаёри был широкий пруд, вокруг него росли густые деревья. На острове посреди пруда, где ветви деревьев красиво свешивались к воде, стоял великолепный павильон для ужения рыбы. Павильон был выстроен на берегу, часть его нависала над водой. Изящные лодки были спущены на воду. К павильону через пруд вёл плавучий мост. В самое жаркое время господа могли наслаждаться там прохладой.
— Сегодня, двенадцатого дня, я свободен от службы во дворце. Никуда не надо идти и можно наслаждаться прохладой в павильоне на пруду. Доставьте туда свежие фрукты, — Приказал Масаёри и отправился на остров.
Сыновья и зятья его в тот день тоже были дома. Масаёри написал на веере:
«Густы так кроны деревьев,
Что даже роса
Не может сквозь них просочиться.
И быстро веет
Ветер, в соснах шумящий»[528] —
и велел Накадзуми отнести это принцу Мимбукё.
Принц прочитал, написал, в свою очередь, стихотворение и послал веер правому министру Тадамаса:
«Холодом ветер веет
На острове в роще густой,
Но приятнее мне
Дома, в прохладной тени
От крошечной ветки[529].
Вот что получил я из павильона для ужения рыбы». Правый министр, прочитав, написал своё стихотворение и послал принцу Накацукасакё:
«Меж деревьев густых
Вея свободно,
Ветер дышит прохладой,
Но моего жилища
Тень мне приятней».
Принц прочитал это, написал стихотворение и послал Минамото Санэмаса:
«Как сотня других,
Уголок этот мне показался.
Не думал, что там
Ветер ласково веет,
Точно дыханье весны».
Военачальник Левой дворцовой стражи написал:
«Пусть тысячу лет
Ложится на землю тень от листвы,
Столь густой, что нельзя просочиться росе
И ветер в соснах
Пусть вечно дует прохладный».
Главный архивариус, состоявший одновременно в чине советника сайсё, написал:
«Сквозь густую листву
Каплям росы не упасть.
Но не в этом причина
Блаженства друзей
Под сенью деревьев тысячелетних…»
Второй военачальник Личной императорской охраны Санэёри написал:
Так каждый зять написал в ответ Масаёри, и все они отправились в павильон для ужения рыбы.
— И дочери мои пусть сюда пожалуют! — приказал Масаёри.
Связали лодки, положили настил, и по нему проехали экипажи с дамами. Юные служанки, делающие причёску унаи, и низшие прислужницы беспрестанно сновали по плавучему мосту. В глубине павильона были повешены занавеси, поставлены переносные занавески, и туда прибыли госпожи. У бамбуковой ограды расположились сановники и принцы. Госпожи начали играть на кото, а мужчины — вторить им на флейтах. Гармонично лились звуки лютни, цитры, каменного гонга — господа исполняли произведение «Варварская свирель». Потом забрасывали в пруд сеть, потом выпустили на воду бакланов, рыболовы ловили карпов и серебряных карасей, потом собирали крупные водяные орехи, большие чёртовы лотосы с колючками, на острове рвали плоды земляничного дерева и так называемого девичьего персика, в воде собирали вкусные орехи[531]. Так господа наслаждались прохладой.
Хозяин сказал:
— Среди нас сегодня нет ни одного по-настоящему утончённого человека, поэтому нам скучно. Пусть Накадзуми позовёт сюда императорского сопровождающего Накатада, с которым он связан братской клятвой. Стоит его позвать, и вы увидите, как всем станет интересно.
Накадзуми удивился такому поручению, но передал просьбу своему другу. Тогда три молодых человека[532] вышли из покоев, сели в лодку и, играя на музыкальных инструментах, прибыли к павильону для ужения рыбы. Масаёри вручил Накатада платье из белого узорчатого шёлка:
Накатада ответил:
— Растущий в глубоком пруду