Генерал лёг спать во дворце вместе с придворными. Зная, что Накатада читает перед императором, там собралось много народу. Накатада никак не мог уснуть и ворочался с боку на бок.
— Раньше ты спал непробудным сном всю ночь, почему же сейчас не спишь, как во время бдения в день обезьяны?[74] — спросил его Такадзуми. ‹…›
Рано утром император поднялся, тихонько прошёл в помещение, где отдыхали придворные, и посмотрел в щёлку. Накатада сидел в глубине комнаты, и думая, что его никто не видит, писал письмо:
«Почему вчера вечером ты не ответила мне сама? Я беспокоюсь. А вот к тому, что ты прислала мне платье, -
С давних пор
Привык я к этим чертогам,
Но спать не могу — ночью лёд
Рукава мои покрывает.
К чему мне спальное платье?
Никак не дождусь конца моего чтения. Если и сегодня ты поручишь кому-нибудь ответить на моё письмо, я подумаю, что ты меня не любишь».
Он написал письмо на белой бумаге, привязал его к покрытой цветами ветке сливы и вручил одному из дворцовых слуг со словами: «Передайте кому-нибудь из моих сопровождающих».
Мияхата, сын советника сайсё Сукэдзуми (который в то же время был вторым военачальником Императорской охраны), служил во дворце, хотя ему было всего восемь лет от роду.
— Дайте я отнесу, — вызвался он и схватил письмо.
— Почему тебе так хочется отнести его? — удивился Накатада.
— Потому что это письмо Первой принцессе.
— А ещё почему? — допытывался генерал.
— Потому что её любит мой отец, и я тоже. — С этими словами мальчик взял письмо и отнёс слугам, расположившимся у входа во дворец.
«Если он спозаранок пишет ей письмо, он, должно быть, по-настоящему любит её», — решил император, наблюдая эту сцену. Он тихонько возвратился к себе, сел на своё обычное место и через некоторое время призвал Накатада. Тот, одевшись, явился в его покои. При императоре находился Пятый принц. Чтение возобновилось, а через некоторое время Мияхата принёс на бамбуковой палке письмо, написанное на голубой бумаге, и громко возвестил:
— Вот ответ от принцессы!
Генерал сказал ему:
— Подожди немного.
Но император промолвил:
— Дай-ка мне.
Он взял письмо, и Накатада не знал, куда ему деться.
«Вчера я попросила даму написать письмо, потому что я беспокоилась, как бы оно не попало в чужие руки. Ты упрекаешь меня, что я холодна к тебе, но во дворце живёт та, которую ты до сих пор любишь.
Взглянешь — как будто
Пламя погасло,
Но внутри твоего рукава
Прежним жаром пылает.
Какой бы лёд от него не растаял?
Я посылаю тебе одежду. Вчерашняя была уж очень некрасивая, а эту сшили специально для такого случая», — прочитал император. Письмо было написано прекрасно.
«Почерк её похож на почерк Дзидзюдэн, — подумал про себя император. — Написано изысканно, так и веет молодостью. Но о муже она заботится, как взрослая женщина». Он небрежно свернул письмо и передал Накатада. Тот прочитал его с равнодушным видом и положил за пазуху.
Император велел Пятому принцу пойти к наследнику престола и передать:
— Сегодня я прикажу Накатада читать отрывки ещё болей интересные, чем вчера. Приходи послушать.
Принц засмеялся и ответил:
— Вряд ли наследник прибудет сюда. Он ведёт себя совершенно иначе, нежели раньше — заперся в павильоне у одной дамы и перед придворными совсем не появляется. Они даже мне жаловались, что весь этот месяц ни разу его не видели, наследник совсем нигде не показывается.
— У кого же он скрылся? — спросил император.
— У госпожи Фудзицубо, у кого же ещё? Если бы он при этом посещал других своих жён, было бы ещё так-сяк, — ответил принц.
— А что намерена делать Пятая принцесса?[75] — продолжал расспрашивать император.
— Он в этом году её ни разу к себе не призывал. Да и другие дамы его почти не видят, хотя иногда кое-кому, по-видимому, это удаётся. Он бывал у сестры Накатада, и сейчас она беременна, — сообщил принц.
— Жать, что он ведёт себя, как самый обыкновенный сладострастник, — сказал государь. — Я-то думал, что повсюду царит спокойствие, а оказывается… Ещё в древних книгах сказано: «Любит вино, любит женщин». Как грустно, должно быть, Пятой принцессе!
— И отрёкшийся император Сага спрашивал о ней и очень опечалился. Из всех своих детей он больше всех любит её. Почему наследник престола так плохо с ней обращается?
— И Третья принцесса[76] влачит жалкое существование, — вспомнил император. — Что же собирается предпринять Канэмаса? Может быть, было бы лучше, если бы принцессы не выходили замуж. Слишком часто приходится видеть их несчастными!
Тем временем прибыл посыльный от наследника престола.
— Наследник престола изволил сказать, что сейчас прибудет сюда, — объявил он. Была последняя четверть часа змеи.[77]
В час лошади[78] наследник в необычайно красивом наряде появился в покоях императора. Для него разложили подушки, и он сел перед государем. Государь сразу же велел Накатада прийти, но тот сказал, что нуждается в небольшом отдыхе, и появился только через некоторое время, переодевшись в парадное платье. Цвета его одежды были необыкновенна красивы, от неё веяло чудесным ароматом. Накатада возобновил чтение. Император и наследник слушали его до самого вечера.
Стемнело, но огня ещё не зажигали. Накатада покинул покои императора и спросил через архивариуса: «Можно мне отлучиться ненадолго из дворца и возвратиться завтра рано утром?»
— Сейчас такое время, когда ночи тягостны и только утром становится легко, поэтому ночью нас охватывает особое настроение. Лучше ему не уходить. К тому же пожаловал наследник престола, — ответил император.
Накатада, тяжело вздыхая, сел за письмо жене:
«Как я обрадовался утром твоему письму! Мне хотелось сегодня ночью прийти домой, но когда я попросил разрешения покинуть дворец, мне его не дали. Ты пишешь: „Во дворце живёт та…" — но ведь это давно прошло!
Раньше не верил
Рассказам подобным,
Но сейчас вижу сам,
Как рукава от слёз
Красным пожаром пылают.
Вчера ночью, лёжа в постели, очень тосковал по тебе, а как сегодня проведу ночь — и не представляю. Бельё, которое ты послала, получил. Как чувствует себя Инумия? Сделала ли ты так, как я говорил?»
Он отправил письмо вместе с одеждой, в которой был накануне. Совсем стемнело, но ответа от принцессы не было. Его уже несколько раз призывали к императору, и поев, он пошёл читать.
— Ночью чтение особенно волнует. Оставайся здесь и послушай, — сказал император наследнику престола.
В ту ночь пошёл снег, и его выпало довольно много. Внесли масляные лампы, справа и слева от Накатада поставили невысокие светильники. Императору принесли кото, наследнику престола — цитру, Пятому принцу — лютню. Генерал возобновил чтение. В перерыве, когда император удалился во внутренние покои, наследник престола взял кисть, которая была положена для того, чтобы генерал делал пометки в рукописи,[79] и вытащив из-за пазухи бумагу, написал письмо Фудзицубо:
«Император велел сегодня ночью слушать чтение, и против своей воли я вынужден здесь оставаться. Как говорят, долга тянется время…[80]
Мир наш непрочен,
Как тающий снег.
И такая тоска
Спать без тебя
Даже единую ночь!
Всю свою жизнь до последнего дня я хочу быть с тобой».
Он вручил письмо Мияхата. Мальчик служил у наследника престола, и Фудзицубо была для него второй матерью. Он отнёс ей письмо. Она же на белой бумаге написала:
«Сыплет и сыплет с небес
Горечи мира ещё не познавший
Ослепительный снег.
Но только коснётся земли,
Тает бесследно.
О, если бы и наш мир не знал горечи! Может ли такое быть? Такого и представить нельзя!»
Отдавая письмо Мияхата, она сказала:
— Вручи наследнику так, чтобы ни император, ни генерал! не заметили.
Мальчик стал позади наследника престола, и в самый разгар чтения, когда император чуть-чуть отвёл в сторону глаза, передал письмо. Прочитав, наследник престола подумал: «Моя дворец для неё — только юдоль скорби!» Он совершенно погрузился в мрачные мысли о том, что нельзя отдаваться влечениям сердца, что у каждого человека свои стремления. Слёзы показались у него на глазах, и случайно он взглянул на Накатада. Глаза их встретились. Хотя Накатада уже не любил Фудзицубо, сердце его взволновалось; он пытался успокоиться, но не мог, и читая, сделал ошибку.
Император, который всё удивлялся про себя: «Он ни разу не ошибся в разбивке текста», — заметив это, улыбнулся. Увидев его улыбку, генерал рассмеялся, и император невольно рассмеялся вместе с ним. Тем не менее Накатада очень огорчился, что допустил оплошность, он исправил ошибку и продолжал читать с особенным чувством. Голос его зазвучал удивительно проникновенно. Он читал спокойно и громко. Редкой красоты голос его звучал, как колокольчик, проникая во все углы дворца. Очарование было беспредельным.
Наигрывая на стоящем перед ним кото, император размышлял: «Что же ему дать в награду за такое чтение?»
— Ах, если бы сейчас я хоть немного мог научиться у генерала его искусству, — прошептал Пятый принц.
— Это нелегко. С его талантом никто не может сравниться, — ответил император, улыбаясь. — Отложи на некоторое время эти записи и почитай из других, — обратился он к Накатада и велел открыть ещё одну коробку и достать из неё рукописи.
‹…› Записки были исполнены глубокого чувства и необыкновенно интересны.