В покоях Фудзицубо появился архивариус Корэкосо, который пришёл сам по себе, без поручений от наследника. Фудзицубо позвала его в комнату и стала расспрашивать:
— Сколько гонцов послал наследник к Насицубо?
— Наследнику престола никто о положении госпожи Насицубо не докладывал <…>. А когда пришло известие о том, что она очень мучается, он очень испугался и посылал меня туда ночью и сегодня утром, — рассказывал Корэкосо звонким голосом. — Родился мальчик. Говорят разное, но у госпожи Насицубо точно родился мальчик. Наследник престола как будто хотел не мальчика.
Фудзицубо делала вид, что она его даже не слушает, ей это всё было явно неприятно, и она не произносила ни слова.
В доме Канэмаса на третью ночь после рождения младенца устраивался пир. На пятую ночь угощение для пира готовил Накатада, а на седьмую, как всегда в таких случаях, пришёл гонец с поздравлениями от наследника престола. Помещение для роженицы было вычищено и красиво убрано. Во дворе под шатрами всю ночь пировали Канэмаса со своими подчинёнными, там же находились и прислуживающие Насицубо. Ночь напролёт звучала музыка. Пришли поздравления от Масаёри, императрицы и жены Масаёри. К Канэмаса прибыли сыновья Масаёри, муж его четвёртой дочери Санэёри, Сукэдзуми, Тикадзуми, а также младший военачальник Левой личной императорской охраны[188] и второй военачальник Личной императорской охраны, служивший в то же время главным архивариусом.[189] Пришли важные сановники, старший советник министра Тадатоси и его младший брат, советник сайсё. Собралось много гостей. Подготовкой пира на девятый день занимался Накатада. Были приготовлены обычные в таких случаях серебряные подносы, сумимоно,[190] связки монет для ставок в играх.
Канэмаса радовался внуку беспредельно. Он взял его на руки сразу же, не дождавшись, пока перережут пуповину.
— Разве у кого-нибудь есть такой замечательный внук? Только наследник престола в младенчестве был таким же. Как было бы чудесно, если бы Насицубо через год или два, возвратившись к наследнику престола, родила второго такого ребёнка! — ликовал он.
— Недаром говорят: счастливчики рождаются позже всех, — сказала его жена. — И это твой внук! Ты, конечно, уже думаешь о другом. Разве императрица-мать не бабка Насицубо? Разве твоя младшая сестра не супруга императора? Он твой внук, и теперь эта линия не прервётся.[191]
— Но есть одна неприятная вещь, о которой лучше бы не говорить. В оные времена этот младенец без сомнения был бы наследником престола, — сказал Канэмаса и добавил: — Это единственный ребёнок, на которого мне приятно смотреть вблизи. Правда, Накатада маленьким я не видел.
Он не спускал с внука глаз, и госпожа не укоряла его.
— У меня родился этот очаровательный внук, когда я состарился. Я хожу в покои Третьей принцессы только для того, чтобы любоваться им. Боюсь как бы это не вошло в привычку, — сказал он жене.
— Оставь подобные мысли, — ответила она. — Пожалуйста, оставайся там, сколько хочешь. Ведь привязываешься и не к таким милым созданиям. И впредь ходи туда…
— Ну, если так… Раньше ты ничего подобного не говорила, — улыбнулся генерал.
Однако он очень редко оставался ночевать у Третьей принцессы. Иногда он навещал дочь главы Палаты обрядов. Канэмаса горячо любил внука и не переставал выражать благодарность Третьей принцессе.
После церемонии смены одежд госпожа Дзидзюдэн в пятый день четвёртого месяца отправилась в императорский дворец.
— Не хочется мне уезжать во дворец, — говорила она Первой принцессе, — но близится день отречения императора, и мне в такое время лучше быть подле него. К тому же государь постоянно укоряет меня, так что надо ехать. Очень меня печалит, что не смогу больше видеть Инумия. Я хотела было оставить вторую дочь в доме нашего отца, но передумала и прошу тебя заботиться о ней. Держи её около себя и не спускай с неё глаз. Мне кажется, что Накатада хочет увидеть её, но ты ни в коем случае не показывай ему принцессу. Как ни рассуди, но мужчинам девиц лучше не показывать. Почаще проси Тадаясу, чтобы он ночью дежурил возле неё. Более других назойливым мне кажется Сукэдзуми. Десятого принца я возьму с собой.
— Всё поняла, — ответила дочь. — Я буду всячески о ней заботиться. Хотелось бы мне, чтобы и ночью она была со мной, но Накатада будет недоволен, так что вряд ли это получится. Принцу Тадаясу скажите, что Тикадзуми днём и ночью остаётся в покоях Фудзицубо и всё время то укоряет её, то жалуется ей. Он очень раздражён тем, что не может увидеть Вторую принцессу, но Фудзицубо совершенно не внемлет его просьбам.
Госпожа Дзидзюдэн поговорила обо всём с Тадаясу и с наступлением вечера отправилась во дворец. Из усадьбы высочайшая наложница с прислуживающими дамами ехала в двадцати экипажах, перед ними шествовало множество передовых. Все братья Дзидзюдэн были в её свите. Император, узнав о приезде, воскликнул: «Вот и корейцы пожаловали!»[192] — и сразу же призвал её к себе.
Фудзицубо должна была рожать в пятом месяце. От наследника престола каждый день приходили к ней гонцы с письмами.
Пятнадцатого дня жена Масаёри вошла к Фудзицубо со словами:
— Раньше всегда рожали в том помещении. Там родилось много детей, и роды всегда были лёгкими. И мои дети все родились там. Но сейчас в тех покоях живёт Вторая принцесса, и ни в коем случае нельзя под предлогом родов открывать помещения. Здесь всё уже для тебя готово, от места ведь ничего не зависит.
О благополучном разрешении молились уже давно. На всех горах во всех храмах заказывали монахам читать молитвы. «Я был уверен, что сын моей дочери будет наследником престола, но сейчас меня стали охватывать сомнения. Да пусть бы только всё прошло хорошо, пусть у неё будут лёгкие роды», — думал Масаёри. Он потерял покой и то дело заказывал молитвы. Беспрестанно тревожился Масаёри и о том, не объявят ли сына Насицубо будущим наследником престола.
— Может ли быть, чтобы наследник престола не понимал, что к чему? Пусть даже ребёнок родился бы у дочери императрицы-матери, нам беспокоиться не о чем, — успокаивала его Фудзицубо.
Родители её, размышляя о создавшемся положении, были охвачены беспокойством, она же оставалась равнодушной.
Прошёл шестой день четвёртого месяца, на который пришёлся сорок девятый день со дня смерти первого министра. Все обряды были выполнены.
Наступила середина месяца. Император хотел сам, находясь ещё на престоле, назначить Накатада старшим советником. После смерти первого министра в государственном управлении особых трудностей не возникало. Тадамаса, имеющий право на его место, был ещё очень молод. Тем не менее император не хотел отказаться от мысли сделать Накатада старшим советником, и перемещения были неизбежны. Поскольку при этом освобождалось место второго советника, Масаёри стремился во что бы то ни стало устроить на него Санэтада.
Тем временем прошёл праздник Камо, и двадцать второго дня должно было состояться назначение Тадамаса на пост первого министра. Придворные готовились к этой церемонии, и особенно усердно Канэмаса и Накатада, последний лично занимался всеми делами.
В назначенный день сановники прибыли в императорский дворец. Левый министр был назначен первым министром, а правый министр — левым, левый генерал стал правым министром, а Накатада — стал старшим советником. Что касается второго советника, император хотел назначить на это место Сукэдзуми, а Масаёри настаивал на Санэтада.
— Кого же мы назначим вторым советником? Решайте! — сказал император.
— С точки зрения очерёдности это место должен занять Мородзуми, — начал Масаёри. — И никому, кроме Мородзуми, нельзя его дать. Дело тут, однако, вот в чём. Покойный первый министр на смертном одре вызвал меня к себе. Когда я пришёл, он не говорил ни о чём, кроме как о своём сыне Санэтада. Я обещал ему, что скорее забуду о своих сыновьях, но Санэтада буду поддерживать, — и он умер спокойно. Сейчас, когда освободилось место второго советника, я прошу, чтобы на него назначили Санэтада.
— Это место должен получить Мородзуми <…> — сказал император. — У Сукэдзуми слишком небольшой чин, чтобы ему сейчас стать вторым советником. Тем не менее такие примеры бывали, и я склонен назначить Сукэдзуми. Санэтада подходил бы по всем статьям, но он отвернулся от мира и стал чуть ли не монахом — как же можно назначать его на какую-либо должность?
— Если это место достанется моему сыну, у которого есть отец, а не Санэтада, который отца лишился, то что почувствует душа покойного министра? Как он будет огорчён, как опечален! Что же до отшельничества Санэтада — ведь бывали примеры, когда ранг присваивали человеку даже после смерти. А когда речь идёт о живом — отчего бы нам не продвинуть его? — настаивал Масаёри.
— Что ж, я полагаюсь на ваше решение, — согласился император. — Выбирайте, кого назначить вторым советником.
Так благодаря Масаёри советником стал Санэтада. Сыновья Масаёри, которые могли бы рассчитывать на это место, были удивлены таким поворотом. На место советника сайсё по желанию императора был назначен второй военачальник Личной императорской охраны Санэёри. Затем распределили и другие должности.
Сразу же после церемонии Тадамаса, Канэмаса и Накатада отправились с визитом к высочайшей наложнице Дзидзюдэн.
— Часто я прихожу к вам, дабы выразить благодарность за продвижение по службе, — произнёс Накатада. — Если бы не Первая принцесса, никогда не стал бы я старшим советником министра. Перед тем как приступить к выполнению обязанностей, мне хотелось поблагодарить вас и сообщить о своей радости по поводу получения места.