Санэтада, прочитав письмо Фудзицубо, подумал: «Она поняла моё настроение и написала мне».[213]
Советник Санэёри прошёл в покои госпожи Сёкёдэн и сказал:
— Я вчера был в императорском дворце, и наследник престола велел передать тебе: «После смерти твоего отца время проходит — а на сердце всё печальнее! Но что же поделаешь? Такое горе суждено испытать всем. Старайся не предаваться слишком скорби. Что ты сейчас делаешь?»
— Как? — вскипела госпожа, — у меня нет тайных мужей, и я не получаю любовных писем, как эта Фудзицубо. Похоже, что именно таких жён, как она, наследник и ценит.
— К чему эти речи? Кто тайно посещает её? Разве мы не связаны с Фудзицубо родственными узами? Не говори подобного! — урезонивал её брат. — ‹…›
— Никто из прислуживающих наследнику не скажет доброго слова об этой воровке. Ей какой-то чёрт ворожит! Супруги наследника — принцессы или дочери знатных сановников, но он на них и не смотрит. Дни и ночи наследник проводит с Фудзицубо, а остальные прислуживающие ему дамы изнемогли от скуки. Фудзицубо отправилась в родительский дом, тогда Пятую принцессу призвали в покои наследника — и вот у неё нет того, что бывает каждый месяц, она нездорова. И мне наследник прислал письмо. Когда наследник не присылает писем своим супругам, никто не поможет — ни гадальщики, познавшие науку Тёмного и Светлого начал, ни боги, ни будды.[214] ‹…› Ах, если бы принцесса родила мальчика! Тогда она заткнула бы ей рот и раздавила бы эту Фудзицубо, которая беспрерывно рожает и чванится этим: вот, мол, я какова!
— Все в стране уверены, что сын Фудзицубо будет нашим государем, а она сама — матерью императора. Некоторые думают о сыне Насицубо, но вряд ли сбудутся их надежды. А Пятая принцесса если даже и родит ребёнка, сможет ли добиться расположения наследника престола? — рассуждал Санэёри.
— Ах, надоело! Оставь меня! — рассердилась Сёкёдэн.
Глядя на неё, Санэёри думал, что она ведёт себя совершенно недостойно.
В доме появился Санэмаса и заговорил с братьями.
— Я ездил на гору Сига и показал жене Санэтада завещание нашего покойного отца, — рассказывал Санэмаса. — Я предложил, чтобы она переехала ко мне, но она ответила: «Мне-то сейчас уже к чему? Но возьмите с собой мою дочь». Она была в полном трауре. Мне хотелось поглядеть на жену брата, которую он оставил, и хотя она от меня пряталась, всё-таки я увидел её. О её красоте говорить нечего, но и Содэмия очень хороша собой. Долгое время они терпели лишения и сейчас, в траурных платьях, выглядят осунувшимися, но обе намного прекраснее дам, которые в своей жизни не знали страданий. Дочь — красавица удивительная, на неё так и хочется всё время любоваться. Волосы у неё очень длинные, она перекинула их со спины на грудь — очень красивы и длиной, наверное, в семь сяку, и лицом она прекрасна. И на такую-то дочь мой брат не обращает внимания и вынуждает её прозябать в глуши! Что за жестокое обхождение! Разве красивые и умные дочери не служат к чести родителей? О том, какая Фудзицубо красавица, ты знаешь только по рассказам и тем не менее сгубил и себя, и свою жену с детьми. Содэмия вряд ли уступает той, о которой ты мечтаешь и по поводу которой ты так безумствовал. Больно смотреть на всё это. Поскорее перевези их, — выговаривал он брату.
— Это можно было сделать раньше, — ответил тот, — но я так долго не был у них, что они меня, по-видимому, забыли, да и своих отношений с женой я совсем не хочу возобновлять. Помести их в усадьбу, которую оставил отец, и время от времени, пожалуйста, навещай их. Я же отправлюсь в Оно и буду жить там, пока не спадёт жара. Я буду наведываться в столицу, когда смогу, в зависимости от обстоятельств.
— Зачем тебе сейчас возвращаться в Оно? И государь, и придворные сожалеют, что ты столько времени провёл в Оно. С кем бы я ни встретился, все спрашивают о тебе, и на сердце у меня становится тяжело. Сейчас нашего отца не стало, а нас, братьев, не так уж много. Не возвращайся больше в Оно. Для чего тебе жить как путнику, далеко от своего дома? Да и устроено там всё очень неудобно. Не веди больше такую жизнь, как раньше, а поселись в своём доме вместе с дочерью. Тебе нет никакой необходимости покидать столицу, — уговаривал брата Санэмаса.
— Может быть, потому что мы перенесли страшное горе, я чувствую себя очень плохо и хотел бы купаться в горячих источниках. Я останусь жить там, но время от времени буду приезжать в столицу, — пообещал тот.
Санэмаса произнёс:
— Сейчас, когда отец
В путь последний пустился,
Прошу я,
Чтобы хоть ты
Больше нас не покинул.
Санэтада ответил ему:
Санэёри, в свою очередь, сложил:
‹…›
Госпожа Сёкёдэн произнесла:
— О, если бы вы
При жизни отца
Не забывали о долге!
К чему сейчас говорить,
Что за ним вы пуститься готовы?
Санэтада в сопровождении слуг отправился в Оно. Санэмаса и Санэёри стали жаловаться сестре, как уныло у них на душе! Они пообещали впредь приходить почаще, назначили людей в стражу — и ушли в свои покои.
Наступил шестой день. Санэмаса готовился к приёму Содэмия и отправился в усадьбу на Третий проспект, где приказал починить пришедшие в ветхость постройки, вычистить пруд, посмотреть, достаточно ли там утвари, разложить всё по местам, повесить занавеси. Были расставлены новые красивые ширмы, обновлён полог. В усадьбе, занимавшей один те, стоял дом, крытый корой кипарисовика, было множество строений, коридоров, переходов, покрытых досками, а кроме того — несколько амбаров. Пруд был очень красив, деревья вокруг него радовали глаз.
Санэмаса приказал приготовить пищу на три дня.
Затем он в сопровождении многочисленной свиты отправился в экипаже на гору Сига. За ним следовали ещё два экипажа. Санэмаса подъехал к жилищу госпожи, прошёл в дом и обратился к дамам:
— В прошлый раз, поскольку было уже поздно, я вынужден был вас покинуть и возвратиться в столицу. Но сейчас я приехал за вами, как обещал. Сегодня жарко и ехать будет трудно, но это благоприятный для путешествия день, поэтому-то я и приехал.
‹…›
— Вам ни о чём не надо беспокоиться, — произнёс Санэмаса. — Там тоже очень тихо, и никто вас не увидит.
— Пожалуйста, заберите Содэмия с собой, — попросила госпожа. — Мне же мир внушает отвращение. Я поселилась в этом уединённом местечке, и мне совершенно не хочется отсюда уезжать.
— Что вы задумали? Почему вы не хотите переезжать в столицу? — забеспокоился Санэмаса.
— Для чего мне ехать с вами? Мне надо было бы уйти ещё дальше в горы. Отвернувшись от мира, я уже очень долго живу в горах ‹…›.
— Как же вы будете здесь одна? Подумайте о том, что вам надо быть поддержкой для Содэмия, а молодой девице нельзя оставаться в горах. На Третьем проспекте так же спокойно, как и здесь. Госпожа Тюнагон! — обратился Санэмаса к прислуживающей даме, — оставайтесь здесь! Следите за домом и не давайте растаскивать имущество!
Он усадил госпожу с дочерью в экипажи, сел сам, и поезд отправился на Третий проспект.
Госпожа уезжала против воли, но нельзя было оставить дочь одну. Прибыв на Третий проспект, она увидела, что усадьба просторна, дом прекрасно обставлен, всё очень красиво. И если до этого госпожу ещё одолевали сомнения, то войдя, она подумала, что сможет жить здесь спокойно. Покои для госпожи и для Содэмия были обставлены по-разному. ‹…› Помещения для прислуживающих дам тоже были удобны, амбары полны тканей и денег, припасённых покойным министром, но изящных вещей в них не было. Слуги внесли столики с едой, которую Санэмаса заранее велел приготовить.
Санэмаса пообещал через три дня нанести визит и удалился, даже не войдя в дом.
Через три дня он пожаловал вместе с Санэёри.
— Пусть ваша жизнь на новом месте будет беспечальна! — сказал Санэмаса. — Теперь мне осталось сделать только одно дело.[216]
Гостям поднесли прекрасно приготовленную еду.
Фудзицубо чувствовала себя уже хорошо. Масаёри по-прежнему находился возле неё и очень заботился о дочери. Скоро Фудзицубо совершенно поправилась, она казалась гораздо спокойнее и красивее, чем раньше.
Масаёри смотрел на дочь, которая сидела, накинув на себя однослойное платье из лощёного узорчатого шёлка и платье тёмно-фиолетового цвета. Затем повернулся к находившимся рядом с ним сыновьям:
— Ну, дети мои, вы должны следовать моему примеру. Учитесь, как нужно обращаться с роженицами.
Все заулыбались, а Сукэдзуми сказал:
— Всё зависит от того, о ком нужно заботиться.
— Жена моя родила многих детей, страшных, как ты, но никогда к ней не относились с таким вниманием, как к Фудзицубо. Ни к Дзидзюдэн… — продолжал Масаёри.
Он поискал глазами старшего сына Фудзицубо, но в покоях Молодого господина постоянно собирались важные лица, и он в течение нескольких дней здесь не показывался. Молодой господин был блистателен, но что его ждало? Все были убеждены, что он станет наследником престола, и поэтому часто являлись к нему с визитом. Масаёри же часто думал: «А вдруг это не состоится? Какой стыд придётся ему испытать!»
Пришло письмо от наследника престола:
«Как ты себя сейчас чувствуешь? Я по-прежнему нездоров. Вероятно, мы ещё не можем увидеться, но если тебе лучше, то вряд ли есть резон задерживаться в отчем доме. Если ты беспокоишься о детях, возьми их с собой.
Если бы ты любила меня