м мальчика из другого рода. Но коли уж такой сын есть, к чему искать далеко?» Если и вы, и я будем так говорить, мы своего добьёмся. Наследник престола умён и понимает разумные доводы, и хоть он затаит в сердце скорбь, но чтобы сохранить мир, поступит по-нашему. Но не я одна должна говорить ему об этом.
— Я с вами согласен, — ответил Тадамаса. — Придворные часто вмешиваются в подобные дела. Сейчас же речь идёт о дочери Канэмаса, так что решение зависит прежде всего от него. — Затем Тадамаса обратился к сыновьям: — Дети мои, что вы думаете, как нам поступить?
— Это дело не нашего ума, — был ответ. — Мы согласны с любым решением государя.
— Что же, мы говорили о дочери Канэмаса и его внуке, — повторил первый министр. — Накатада ещё в чине невысоком, но в будущем он станет человеком влиятельным, да и сейчас уже… Теперь мы держим речь о его младшей сестре и племяннике. Решайте, как вы хотите поступить, и скажите нам. Я присоединюсь к вашему мнению.
— Мне очень приятно, что вы до такой степени озабочены этим делом, и я слушал вас с удовольствием, — взял слово Канэмаса. — Но из собравшихся здесь пятерых человек четверо — родственники Масаёри. Да и я тоже, поскольку Накатада женат на Первой принцессе, не могу идти против Масаёри. И высочайшая наложница государя, который должен сейчас отречься от престола, родившая ему многих детей, и Фудзицубо, которая родила трёх сыновей наследнику, вступающему на престол и любящему её, как никого на свете, — обе они дочери Масаёри, с которым вы все, начиная с Накатада, в близком родстве. Кроме того, жён своих вы любите глубоко и жизнью готовы ради них пожертвовать. Когда у Тадамаса скончалась жена, мать этих его сыновей, он взял в жёны шестую дочь Масаёри, сестру Дзидзюдэн, и любит её так, что ни одной ночи не может провести вдали от неё. Она родила ему четверых детей. А Тадатоси женат на седьмой дочери Масаёри. У них двое детей, и не сегодня завтра она родит третьего. Зимой прошлого года она, укоряя его в связи с никчёмной женщиной, отправилась в отчий дом и живёт там. А Тадатоси с двумя детьми не знал, как ему быть, и сейчас кое-как добился с ней примирения. Жена же Киёмаса — восьмая дочь Масаёри. И у них дети. Накатада не женат на дочери Масаёри, но жена его — дочь Дзидзюдэн, которую государь наш чрезвычайно балует и беспредельно любит, и у Накатада от принцессы дочь, в которой он души не чает. А скоро она родит второго ребёнка. Таким образом, у нас у всех руки связаны; отношения чрезвычайно тесные, порвать их можно только с риском для жизни. Если у Масаёри узнают, кого мы решили сделать наследником престола, он сейчас же разлучит своих дочерей с их мужьями, и тогда никому, даже самому государю, их никогда больше не доведётся видеть. Масаёри- человек благородный, но вспыльчивый и упрямый. С другой стороны, совершенно естественно, что он хочет добиться своего. В наше время быть в родстве с императорским домом очень полезно.
Императрица в сердцах воскликнула:
— И Дзидзюдэн к тому же нарожала дочерей! Да что за штучка у дочерей этого Масаёри, что все мужчины от них оторваться не могут! Из-за этого все и трудности!
— Накатада слушает ваши слова и не знает, куда ему деться, — заметил Тадамаса. — Мне-то уже всё равно. А он хоть и мужчина, но ещё молод и смущается.
Все рассмеялись вслед за ним.
— Ничего страшного, — продолжала императрица. — Я женщина, но меня беспокоит то, что линия наша прервётся. Кто знает, в каком виде вы возродитесь после смерти, но то, что вы так привязаны к своим жёнам и детям, явится большим препятствием на пути к просветлению.[261] Вы думаете, что на свете нет других женщин, кроме дочерей Масаёри? Я вам найду таких, которые ещё лучше. Что далеко ходить — возьмите в жёны мою единственную дочь. Пусть утверждают, что угодно, но она не хуже дочерей этого министра. Уважайте же самих себя и не будьте столь малодушны.
— Это всё к делу не относится, — сказал первый министр. — Будем же говорить по-существу: нет никого, кто бы не любил своего ребёнка, и это совершенно естественно. И не надо обвинять нас в бесхарактерности. Как я говорил, нужно, улучив момент, внушить наследнику престола, как он должен поступить. Если он последует совету государыни, это будет неслыханным счастьем.
— Вы все думаете только о родне своих жён, — упрекнула его государыня. — Ты говоришь всё это, зная, что наследник любит Фудзицубо, как никого на свете. Пусть так. Но и я кое-что понимаю в жизни.
— Вы, наверное, ещё не видели того, кого прочат в наследники престола, — сказал Канэмаса. — Старший сын наследника с первого дня получил благословение богов Неба и Земли, он рождён для того, чтобы в будущем быть мудрым монархом. Пытаться побороть его — настоящее преступление. Все будут говорить: «Разве вы не видите по всему его облику, что это настоящий наследник?» Все будут ругать нас. Уже то, что у Насицубо родился мальчик, — для нас честь, будем же довольны этим. Я не хочу вступать в напрасную борьбу и погубить себя ‹…›.
– ‹…› По виду вы мужчины, а рассуждаете, как малодушные женщины. Среди вас нет ни одного разумного! Совсем как маленькие девочки! — воскликнула в гневе императрица. — Завтра и наследник престола сойдёт, наверное, с ума от любви к бабе! Наследник довольно хорош собой ‹…›. А у неё характер ужасный, ей ничего не стоит убить человека.
— Фудзицубо такова и есть, — согласился Тадамаса. — Это далеко не простая женщина, она всем показала, что у неё страшный характер. Накатада ещё молодой человек, но обладает даром видеть людей насквозь.
— Охота вам шутить! — ответил Накатада. — Однако она действительно очень умна. Когда она жила у своего отца, мне случалось бывать недалеко от неё. Она меня часто пугала.
— Давно бы боги и будды забрали таких людей к себе, — проворчала императрица.
— Ваши намерения превосходны, но мы ничего сделать не можем. Лучше вам самой поговорить с наследником, — повторил первый министр.
На этом все разошлись.
Через несколько дней императрица передала наследнику престола: «Я должна поговорить с тобой об одном деле. Приди ко мне».
Когда он пришёл, она сообщила ему своё мнение о провозглашении будущего наследника и затем спросила:
— Как, по-твоему, надо поступить?
У сына сразу испортилось настроение. Он то бледнел, то краснел и очень долго не мог ничего произнести.
— С давних пор так ведётся: что бы родители ни сказали, им нельзя идти наперекор. Поэтому я вам отказать не могу. Однако даже в больших странах, не таких, как наша, государыня в делах правления идёт рука об руку с министром. Это наш подданный, но он благородного происхождения и занимает высокое положение, нам следует принимать решения, советуясь с ним.[262] Если я расстанусь с Фудзицубо, то лишусь всякой поддержки. Поступи я так, как вы советуете, Фудзицубо никогда больше сюда не вернётся, в конце концов вместе с сыновьями уйдёт в горы и будет вести жалкое существование между жизнью и смертью. Я могу взойти на престол только в том случае, если будет человек, который поддерживает меня. Как я буду жить, лишившись её и детей? — сказал наконец наследник престола, проливая слёзы, и покинул её покои.
«Не хотела я говорить с ним об этом, — думала мать с раздражением. — Тадамаса и прочие стали на сторону своих жён. Им безразлично, что будет с нами, а вот Фудзицубо они боятся разгневать. Братья должны поддерживать сестру, а они в семейные дела вмешивают совершенно постороннюю для них Фудзицубо. А обратиться к сыну — он вот как отвечает. Что же делать?»
Императрица вновь послала записку Канэмаса:
«Приди во дворец тайно, в обычном верхнем платье. Я должна с тобой кое о чём поговорить».
Он пришёл к ней в тот же вечер. Императрица рассказала ему:
— Я говорила с наследником престола об этом деле, и он мне ответил: «Делай, как хочешь. Я не знаю, что лучше», однако настроение у него было плохое. Поэтому я собираюсь поговорить с самим государем и провозгласить нового наследника в день восшествия на престол. Но меня тревожит Тадамаса. Ты, как я думаю, не будешь колебаться, на чью сторону встать. Надо, чтобы вступив на престол, новый император сразу же провозгласил наследником сына Насицубо. Разве не правители велели отправить Ван Чжаоцзюн к варварам и казнить Ян Гуйфэй?[263] Тадамаса любит свою жену, поэтому он малодушничает, но я твёрдо решила выполнить то, что задумала, и ты должен знать о моих планах.
— Вы в душе рассудили правильно, но я вам скажу вот что, — ответил ей Канэмаса. — Все вокруг нас встали на сторону Фудзицубо, поэтому то, о чём я в одиночестве мечтаю, никогда не свершится. Я и думать об этом больше не хочу. Тем не менее я вам полностью подчиняюсь. Во всех своих делах я советуюсь с Накатада, но мало того, что он держит сторону родственников жены, он ещё хранит какие-то чувства к самой Фудзицубо. И вряд ли он в данном случае своё отношение изменит.
— Непочтительный сын — вот как это называется, — воскликнула императрица. — Если он так поступит, отрекись от него! Но что поделать? Пусть Накатада и не будет с нами заодно, лишь бы Тадамаса был на нашей стороне.
— Совершенно с вами согласен. Так и решим, — сказал Канэмаса. И на этом их разговор окончился.
Когда император пожаловал к императрице, она спросила:
— Когда же состоится церемония передачи престола?
— После десятого дня этого месяца, — ответил он.
— Не будет ли в тот же день провозглашён новый наследник престола?
— Лучше этого не делать. Такой шаг был бы слишком поспешным, можно и повременить, — промолвил император.
— А я вот что думаю. Пока у наследника не было других сыновей, я считала: что ж, провозгласим наследником престола сына Фудзицубо. Но сейчас, когда у Насицубо родился сын, его-то и нужно избрать будущим наследником.
Некоторое время император н