Неужели и сейчас ты не приедешь ко мне?»
Фудзицубо это письмо очень понравилось, и она ответила:
«Благодарю Вас за Ваше чудесное письмо. Я хотела сразу же выразить Вам свою радость по поводу провозглашения наследника престола, но от Вас писем не было, и я, не зная, что думать, решила подождать. Вы пишете о горном эхе…
Не могу выразить, как я горевала. Что же до моего возвращения во дворец, то думаю поступить следующим образом: наследник должен на днях въехать в Восточный дворец и я приеду к Вам в тот же день».
Посыльному она велела вручить шёлковую накидку с прорезами и штаны на подкладке.
Прочитав письмо Фудзицубо, император возликовал:
— Наконец-то она возвращается!
Он сразу же написал ей:
«Вчера получил твоё письмо, которое очень меня обрадовало. Ты пишешь о чёрных тучах…
Ты мечтала об исключительном, поэтому и радость твоя огромна. Из-за моего решения многие родственники возненавидели меня. Всё перевернулось вверх дном. Многие мучаются завистью. После того, как я всех увидел…»
Он послал письмо с архивариусом Корэкосо. Тот охотно отправился к Фудзицубо.
У Фудзицубо в это время находилась её мать. Прочитав письмо, она сказала:
— Я слышала, что и отрёкшийся от престола император Сага говорил с государем о назначении наследника…
— И мне говорили об этом. Что за нелепые планы! — засмеялась Фудзицубо.
Она написала в ответ: «Благодарю за Ваше письмо. Вы пишете о солнце и луне…
Если со всех сторон
Тучи небо покроют,
Разве будут
Ясно видны
Солнце или луна?
Не могу выразить Вам свою радость по поводу избрания наследника престола».
Сразу же после провозглашения наследника престола в доме Масаёри началось чтение сутр. Там собрались представители высшего духовенства и знаменитые учёные, которые обсуждали смысл тех или иных мест в священных текстах. На чтения прибыл и Накатада, а вечером он отправился в западный дом к Фудзицубо.
Она велела вынести на веранду подушку и приняла его. Они разговаривали через Соо.
— Отныне наши отношения стали ещё более тесными,[294] и мы могли бы говорить без посредников, — сказал Накатада. — В недавнее время повсюду распускали так много нелепых слухов, но я сам и другие в моём доме были бы огорчены, если бы вы, услышав их, усомнились в наших чувствах. Никто из нас все эти долгие дни из дому никуда не выходил. Моему отцу давали много советов. Он получил от императрицы-матери письмо, где она пишет о своих планах. Я подумал, что после того, как всё будет решено, вы захотите это письмо увидеть, и сохранил его. — Через Соо он передал письмо высочайшей наложнице. — Мне не следовало бы касаться этой темы, но мои старые чувства к вам ещё не заглохли, да и в дальнейшем я буду обращаться к вам с просьбами, и мне было бы неприятно, если бы вы подумали, что у меня неверное сердце.
Прочитав письмо, находящаяся рядом с дочерью жена Масаёри ахнула:
— Как она могла написать такие ужасные вещи?
— Если вы прочитали, верните, пожалуйста, мне, — попросил Накатада.
«Если бы из-за туч
Прихода весны
Никто не дождался,
Глициния бы засохла,
Но осталась стоять сосна»,[295] —
написала Фудзицубо и передала Накатада. Он, в свою очередь, написал:
«Как только
На крепкой скале
Росток сосны показался,
Знал, что с приходом весны
Его яркая хвоя покроет».
В это время в покоях появился Масаёри и заговорил о въезде наследника во дворец.
Пятнадцатого дня десятого месяца наследник престола вместе с Фудзицубо должен был въехать во дворец. Всё к этому дню было готово. Тридцать взрослых служанок и восемь юных прислужниц были одеты в пятислойные китайские платья и штаны из голубого узорчатого шёлка, а восемь низших служанок — в китайские платья красного цвета с чёрным отливом, на голубой подкладке и такие же нижние платья. Накануне Фудзицубо доставили письмо от Санэтада: «Я очень рад, что дело решилось таким образом. Я хотел было лично явиться к Вам с визитом, но потом подумал, что такому жалкому отшельнику, как я, лучше от этого воздержаться. Вы писали мне, чтобы я не удалялся от Вас, и я живу так близко, что, кажется, „наступаю на тень”.[296] Но писем от Вас я не получаю, а сейчас ещё больше печалюсь, потому что Вы возвращаетесь во дворец. Ведь Вы знаете, что чувствуют люди на горе Асадзума.[297]
Отвернувшись от мира,
В глухих горах
Себя схоронил я.
Теперь же из-за тебя
Вновь должен страдать.
Я думал, что всё будет так, как Вы сказали, но чувствую в сердце, что ошибался».
Прочитав письмо, Фудзицубо ответила Санэтада: «Благодарю Вас за письмо. О провозглашении наследника многие отзываются со злостью, и я скорблю, что нет уже тех, кто был нам опорой.[298] Мы живём в жестоком и страшном мире, и если Вы будете служить во дворце и поддерживать наследника престола, мне не о чем будет беспокоиться. Я говорила с Вашим старшим братом об одном деле. Сказал ли он Вам о том? Если Вы согласитесь, Вам ничего не надо будет стыдиться…»
Прочитав письмо, Санэтада спросил Санэмаса:
— О чём она пишет?
— Да, я действительно говорил с ней, — ответил тот. — Речь идёт о Содэмия. Фудзицубо сказала: «Мне хотелось бы, чтобы императору прислуживали дружественные мне люди. Поэтому хорошо бы Содэмия, не привлекая лишнего внимания, тихонько явилась во дворец и обосновалась там. Скажите об этом Санэтада». Разговор наш состоялся тогда, когда Фудзицубо была назначена высочайшей наложницей и в усадьбу её отца являлось с поздравлениями много народу.
— Это внушает опасения. Во дворце так много знатных дам, которые уже давно поступили на службу, но государь на них даже не смотрит. Что уж тут говорить о моей дочери! Когда родители должным образом поддерживают девицу, она может достичь высокого положения, а что будет с дочерью такого неудачника, как я?
— Вряд ли об этом нужно беспокоиться, — успокоил его брат. — Когда государь увидит, что Содэмия находится под покровительством Фудзицубо, то он не станет пренебрегать ею. При дворе много дам, которые служат уже давно, но все они ненавидят Фудзицубо, да и она сама относится к ним недружелюбно, вот государь и не расположен к ним. Если Фудзицубо будет относиться к твоей дочери благосклонно, ей обязательно улыбнётся счастье. В четвёртом месяце, когда окончится траур по нашему отцу, ей нужно будет отправиться в парадном платье во дворец, а мы поедем её сопровождать. Среди известных мне людей нет никого, кто бы годился мужья Содэмия. Я слышал, что Сукэдзуми с давних пор питает к ней особые чувства, но он оказался человеком легкомысленным. Молодых людей много, но подходящей партии нет…
— В последнее время часто приходили письма от Пятого принца, но тут ничего хорошего ждать нельзя, и я запретил отвечать на них, — сказал Санэтада.
— Пятый принц — страшный повеса. Как только услышит, что в доме есть девица, сразу же посылает ей любовное письмо. Он влюбился во Вторую принцессу, дочь императора Судзаку, и пытается проникнуть к ней, но её всё время охраняют принц Тадаясу и другие братья, они днём и ночью музицируют вместе, и сам отрёкшийся от престола император приходит, чтобы их послушать. Пятый принц тоже приходил туда, но они, дабы не проник злоумышленник, поставили вокруг воинов. Как-то раз Масаёри сказал: «Если императрица-мать задумает предпринять что-нибудь коварное, она пустит слух о Пятом принце и Второй принцессе, и честь её будет погублена. А что мы будем делать, если он потом принцессу оставит?» Поэтому он решил, чтобы принцессу охраняли не только его сыновья, но и множество других людей, а Пятого принца к ней и близко не подпускали. Однако и среди тех, кому Масаёри доверяет, многие влюблены в принцессу. Чем всё это кончится? Но вернёмся к твоей дочери. Как я сказал, у этого принца такой прискорбный нрав: как только он услышит о какой-нибудь благородной девице, его уже ничего не остановит. Так что надо быть предусмотрительным.
— ‹…› Две красавицы могут пользоваться одинаковой известностью, но помести их друг подле друга, и всем станет ясно, что это пыль и жемчужина, — говорил Санэтада.
— Так-то оно так. Однако я уверен, что Содэмия никому не уступит.
— Ты говоришь нелепости, — остановил его Санэтада. — Какова, по-твоему, Фудзицубо? Говорят, что Первая принцесса так же хороша, как и она, но поставь их рядом и увидишь, что принцесса хуже. С Фудзицубо в нашем мире никого нельзя и сравнивать.
— Каждый думает по-своему. Влюблённому всегда так кажется. Ты всегда был очень странный, — ответил Санэмаса.
Наступил день въезда наследника престола в Восточный дворец. Поезд его состоял из десяти экипажей, поезд высочайшей наложницы — из двадцати. Из них шесть экипажей было украшено цветными нитками, а двадцать — листьями пальмы арека. В двух экипажах ехали юные служанки, а в двух — низшие прислужницы. Сопровождающих выбрали очень тщательно, даже погонщики волов были одеты в парадное платье. Для участия в процессии пригласили только людей с красивой внешностью, около каждого экипажа шло десять человек. Сопровождающие наследника престола были одеты в тёмно