-синие платья. В его свите состояли господа высоких рангов. Одни были одеты в штаны белого цвета с серебряными узорами, другие — в нижнее платье бледных тонов и штаны, окрашенные неравномерно: чем ниже, тем темнее. В остальном все выбрали цвета одежд по своему вкусу. Свита Фудзицубо была в охотничьих костюмах, и сопровождающие каждый экипаж отличались цветом платья.
Экипажи наследника престола дожидались его на Дворцовом проспекте у восточных ворот усадьбы. В них были запряжены волы светло-каштанового цвета. Погонщики — двадцать сыновей поваров из дворца отрёкшегося от престола императора Сага — были все одного роста и красивы лицом. Они были в платьях из лощёного шёлка, нижних платьях и кожаных сапогах. В свите находилось множество чиновников из Императорского архива. Экипажи для Фудзицубо поставили на Третьем проспекте у южных ворот. В них были впряжены чёрные волы. Погонщиками назначили двадцать человек из собственных слуг Фудзицубо, они были в платьях цвета пурпурного винограда. Свита состояла из двадцати придворных, трёх сыновей Масаёри, а также Судзуси, Юкимаса и Суэфуса. Тадамаса не хотел вызывать нареканий императрицы-матери, поэтому никто из его семьи участия в шествии не принимал. Семья Санэмаса тоже не явилась, из-за траура по отцу. Другие придворные, четвёртого и пятого рангов, явились все без исключения. Чиновники шестого ранга присутствовали также в полном составе. Когда наследник престола сел в экипаж, архивариусы заняли свои места. За экипажем наследника ехали две кормилицы. Сыновья Масаёри были в свите Фудзицубо. Жена министра тоже хотела сопровождать наследника престола, но поездка могла очень утомить её, и она осталась дома. В экипаж, стоящий за экипажем Фудзицубо, сели три кормилицы её младших сыновей и Соо.
Наконец тронулись в путь. Двое важных сановников следили за порядком. За экипажем Фудзицубо выехала четырнадцатая дочь Масаёри, жена Суэфуса, а за ней многие знатные персоны. Дамы, прислуживающие Фудзицубо, оказались позади всех. Кормилицы младших сыновей злились:
— Мы прислуживаем принцам, рождённым той же самой госпожой, почему же кормилица старшего принца едет впереди нас, в первой коляске? Почему мы едем за низшими служанками, которые чистят нужники?
— Потому что они служат наследнику престола, — пыталась утихомирить их Соо.
Поезд двигался по Дворцовому проспекту, на котором по обеим сторонам стояло множество великолепных экипажей. Ночь была тиха, луна светила так ярко, что было светло, как днём. У находившихся на проспекте экипажей слуги держали горящие факелы: перед украшенными цветными нитками стояло по шесть человек, а перед украшенными листьями пальмы арека — по четыре. Занавески в экипажах были высоко подняты, и внутрь набилось столько народу, что, казалось, задние вот-вот упадут. Одежда и лица участников процессии были ясно видны, поезд являл собой великолепное зрелище. Зрители, узнав Накатада и Судзуси, заволновались: «Это знаменитые Накатада и Судзуси. Они стали ещё красивее». Увидев старшего ревизора Правой канцелярии, они говорили: «Это Фудзивара Суэфуса. Человеческая жизнь чревата переменами. И в нашем мире можно достичь рая Будды Амитабхи». — «А вот и Юкимаса! — воскликнула одна женщина при виде молодого человека. — Как он ослепительно хорош! Ах, если бы младший военачальник Накаёри не ушёл в монахи, как он был бы блистателен! Он и лицом красив, и душа у него прекрасная, а уж каллиграф он необыкновенный и стихотворец замечательный».
Так, глядя на проезжающие экипажи, жители столицы переговаривались между собой. Среди зрителей были жена Накаёри и её мать, которые тоже выехали в экипаже, чтобы полюбоваться на шествие.
— О, как прекрасна эта Фудзицубо, которая погубила твоего мужа! — прошептала мать. — Как он мог, при своём положении, полюбить такую взысканную счастьем красавицу?
— Поэтому-то он и заболел смертельной болезнью, — отозвалась её дочь. — И он ожил только тогда, когда принял монашество. Накатада в те времена был сопровождающим императора, а сейчас как он возвысился! И мой муж мог бы сейчас быть министром!
— Так высоко, как Накатада, он бы не поднялся, но мог бы дослужиться до советника сайсё. Накаёри все любили, и недавно многие блистательные сановники навестили его в монастыре и преподнесли ему великолепные подарки. А сегодня этим зрелищем мы любуемся с тобой благодаря Накаёри, — сказала мать, и обе женщины заплакали.
Жена Накаёри произнесла:
— В крепость въезжают
Вместе, как птицы,
Что всегда неразлучны…
А в храме далёком
От слёз рукава прогнили.
Мать её ответила:
— Разве одни рукава?
Внутри всё
Прогнило от слёз.
С тех пор, как исчез он,
Стал мне мир безразличен.
Процессия была такой длинной, что когда первые экипажи достигли средних ворот крепости, последние находились ещё возле усадьбы Масаёри.
Когда экипаж наследника престола подъехал к императорскому дворцу, наследник вошёл во дворец первым. С ним было две кормилицы, которые шли в сопровождении двадцати архивариусов. Экипаж Фудзицубо остановился у Павильона сливы. Там её ждал экипаж императора, в который она и перешла. С нею сели кормилицы её младших сыновей и Соо. За ними шло шестьдесят человек — взрослых, подростков и низших слуг. В свите были чиновники четвёртого и пятого рангов. Среди них присутствовали и сыновья Масаёри. Свита прибыла к Павильону глициний, и сопровождающие, мужчины и женщины, удалились.
Фудзицубо явилась к императору. Он расспрашивал её о том, что произошло за это время, укоряя, что она с таким опозданием прибыла во дворец. Она оправдывалась. Они всё ещё разговаривали и не входили в опочивальню, когда раздался голос служителя хранителя времени, оповещавшего, что наступила вторая четверть часа быка.[299] Фудзицубо хотела удалиться в свои покои, но император остановил её:
— Подожди немного. Сейчас такие ночи, что хоть и наступила вторая четверть часа быка, но до рассвета ещё далеко.
Лёжа в постели один,
Рассвета
Не мог я дождаться.
Ныне же ночь
Так быстро промчалась!
Раньше рассвет никак не наступал. Фудзицубо ответила:
— Я знала всегда,
Что ночи быстро
Проходят.
Почему ж ты особо
Говоришь о сегодняшнем утре?
— Бессердечные слова, — промолвил император. — Недаром сказано: «Удары колокола».[300]
Тем временем стало светать, и Фудзицубо поспешила в свои покои. Император сразу же написал ей письмо:
«Сейчас же…
Часто бывало,
Что всю ночь проводил
В горьких стенаньях.
Сегодня же, глядя на иней,
Особую грусть узнаю!»[301]
Она на это ответила:
«Как только утро наступит,
Заоблачный терем
Должна я покинуть.
Безжалостный холод
До костей проникает…»[302]
Второго сына Фудзицубо одели в однослойное платье из лощёного узорчатого шёлка красного цвета, в шёлковое верхнее платье, в штаны с тесёмками, а третьего сына одели в однослойное платьице из белого узорчатого шёлка и подвязали ему рукава тесёмками. Полненький мальчик, ползающий по комнате, выглядел очаровательно.
Император пришёл к Фудзицубо, и она вывела к нему обоих принцев. Кормилицы за переносными занавесками гадали: «Кого государь обнимет первым?» Каждая хотела, чтобы это был её питомец. Император обнял второго сына, посадил к себе на колени, гладил по голове и не отводил от него взгляда. У мальчика волосы были красивые и блестящие, как Драгоценный камень, он был крепок и лицом очень красив.
— Мне хотелось бы прежде всего увидеть наследника престола. Позови его, пожалуйста, — сказал император.
— Вы увидите его через пару дней, — ответила Фудзицубо.
Кормилица третьего принца испытывала сильную ревность, кормилица же второго торжествовала: «Мой питомец лучше». В это время младший мальчик, ни с того, ни с сего, залился смехом и пополз к брату.
— И он так же мил, как другие, — сказал, глядя на малыша, император. — Хотя из-за этого младенца ты так долго не возвращалась во дворец, я не сержусь на него.
Фудзицубо на это ответила:
— Если ещё немного
Ждать бы ты согласился,
Увидел бы,
Как разрослись
Жемчужные лозы…
— Ты так долго оставалась у отца, что я очень сердился на малыша и видеть его не хотел. Но он не должен страдать за грехи матери, — сказал император, обнимая младшего сына.
Император оставался у Фудзицубо довольно долго и на прощание сказал:
— Приходи же вечером ко мне.
Фудзицубо отправилась в отведённый ей Павильон глициний, и император пришёл к ней.
— Позови наследника престола, пусть он придёт сюда, — сказал он. Фудзицубо вышла из комнаты и передала распоряжение военачальнику Левой дворцовой стражи. Наследник престола прибыл в сопровождении Масаёри и придворных. Император, сделав вид, что он не знает о приходе сына, вошёл в комнату и остановил на нём глаза. Наследник выглядел очень степенно, тесёмки его платья были аккуратно завязаны, волосы были длинными и красиво ложились на спину. Поистине, он был прекрасен.
— Мне говорили, что это необычный ребёнок. Так оно и есть. Он очень похож на мать. Только бы у него не было её характера, — сказал император.
— Почему же? — спросила Фудзицубо.
— Потому что она очень упряма и никогда не хочет согласиться с другими, — ответил он.