Я так хотела уйти с мамой, она была такая красивая и родная, но мама сказала: «Что ты, Машенька! У тебя ещё столько дел будет! Тебе нельзя, милая!» Сказала и как будто растаяла… Я встала и тихонько пошла к бабушке. Бабушка не спала. Она стояла у окна и смотрела в небо.
– Бабушка, ко мне мама приходила! Ты мне веришь?
– Верю, душа моя…
«Как хорошо, что у меня есть бабушка», – подумала я, забираясь в её кровать.
Часть четвёртая
Глава перваяСашкина любовь
– Анна Генриховна, можно выйти? Почему нельзя? Нет, я просто хочу знать, почему Кондратьеву и Савкиной можно выйти, а мне – нельзя. Да не дерзю я вам. Нет такого слова? Хорошо: я не хочу вам дерзить, я просто хочу выйти. Зачем это? То есть вы, Анна Генриховна, точно хотите знать, зачем мне нужно выйти? Почему у Кондратьева и Савкиной вы не спрашивали, зачем они выходят? Мне шестнадцать лет, и я сейчас вслух озвучу, зачем мне нужно выйти: я хочу в туалет. Я не хамлю вам. Я просто хочу в туалет. Если вы меня сейчас оскорбите, в школу придёт моя бабушка. Так я и спрашиваю у вас: «Можно выйти?» – а вы меня выгоняете. Не проще было бы сразу меня отпустить? Да не придёт отец в школу. Он работает. Вот объясните мне, Анна Генриховна: зачем вы меня выгоняете, если просто можно было меня выпустить на пять минут? Это я неисправима? Это вы неисправимы. Да ухожу я, ухожу. С вещами. До конца урока осталось семь минут, и я не вижу смысла возвращаться…
В седьмом классе Сашка Макаров влюбился. Тринадцать лет – возраст особый: так и тянет кого-то полюбить. У нас в классе перевлюблялись почти все. Сашка Макаров влюбился в Лену Орлову. Она была первой красавицей класса, и в неё были влюблены половина наших мальчишек. Они не дёргали Ленку за косу, потому что у неё не было косы. Они не носили её портфель, потому что им было стыдно таскать девичьи портфели. Но они активно забрасывали Лену записками, а она давала нам, девчонкам, их читать. Мы читали, горячо обсуждали безграмотных пацанов и коллективно решали, кому Лена Орлова должна отдать предпочтение. Сашка Макаров был на последнем месте, потому что записок он не писал и к тому же плохо одевался.
В душе я страшно ревновала Сашку к этой красавице, но я была Сашкиной подругой, вернее, другом, «почти братом», как говорил Сашка. Самое обидное – что не сестрой, а братом. Со своей проблемой я пришла к бабушке, но спрашивать о любви в лоб было как-то неудобно, и я начала расспрос издалека.
– Бабушка, а расскажи мне, как ты с дедом познакомилась.
– Я не сама познакомилась. Мы тогда жили в Сибири, и у моих родителей были друзья. Очень порядочная семья, тоже из сосланных.
– Они тоже были дворянами?
– Да, конечно. Иначе моя мама никогда не согласилась бы выдать меня замуж.
– А у них был сын. Я угадала?
– Да, душа моя. Ванечка.
– А дед Ваня был красивым?
– Ещё каким… Твоя мама на него очень похожа была, а она была красавицей.
– Жалко, что я в папу пошла…
– Душа моя, ты обязательно будешь красавицей! Просто у тебя сейчас возраст такой. В тринадцать лет все кажутся себе гадкими утятами.
– А свадьба у вас была?
– Была… Мы в церкви венчались. Там маленькая церквушка была. Вот местный батюшка нас и обвенчал. Потом пришли домой, а нас родители с хлебом-солью встретили. Знаешь, Ванина мама такой каравай свадебный испекла, что мы им всю свадьбу накормили. Как пух каравай был. Иногда мне кажется, что я помню его вкус.
– А потом мама родилась?
– Да, перед самой войной. А потом Ванечку моего на фронт забрали, и он погиб почти сразу же…
– Ты плакала, бабушка?
– А как ты думаешь? Жить не хотела, но нужно было маму растить, есть нечего было, холодно, голодно. Мой папа тоже на фронте погиб, а мама не пережила его смерть – с тоски заболела и умерла. Ванечкина мама помогала мне, но она сама еле ноги волокла.
– А разве с тоски можно умереть? От болезни можно, но чтобы от тоски…
– И от тоски можно, Машенька. Очень даже можно.
– А потом почему ты замуж не вышла? Ты никому не нравилась, что ли?
– Ещё как нравилась. Но мне никто не нравился. Один посватался, но он пьющий был. Второй был женат, третий – дурак…
– Бабушка, а если бы ты выбирала, то кого бы из них выбрала: пьющего, женатого или дурака?
– А ты кого бы выбрала, Манечка?
– Я бы – женатого. Пьющий и дурак – это неисправимо.
– Значит, ты готова разрушить чужую семью? Значит, тебе наплевать на чужое счастье?
– Ну, ты же спросила, а пионеры не врут, – ответила я.
– Запомни, Мария Борисовна Берман! Никогда не встречайся с женатыми мужчинами. Твоя радость – это чьё-то горе. Какая-то женщина проклинать тебя будет. Разве это хорошо?
– Плохо. Тогда как?
– А никак. Вот я одна и осталась. Ванечка мой самый лучший был… Кстати, душа моя, а к чему весь этот разговор? Никак ты влюбилась?
– Да ну тебя, бабушка. Это не я – это Сашка Макаров влюбился.
– В тебя, что ли?
– Нет, не в меня. В Ленку Орлову. Она у нас первая красавица в классе. В неё все мальчишки влюблены.
– А ты, значит, переживаешь?
– Ну, мне неприятно. Но знаешь, бабушка, Сашка – совсем дурак. Он даже ей ни капельки не нравится.
– А тебе нравится?
– Нет. Но я с ним столько лет дружу, и мне обидно.
– Манечка, тебе кажется, что он предал тебя? Но он ведь честно тебе сказал, как подруге.
– Как другу, бабушка. А это большая разница. Он во мне женщину не видит.
– Так ты и не женщина ещё. Девочка! Любимая наша девочка!
– Ага, ваша. А на меня никто и не смотрит даже. Я некрасивая.
– Ты умная. Это главное. А красота – она потом придёт. Она пока ещё не совсем заметна, но ты запомни мои слова: ты будешь очень красивой женщиной.
– Поскорей бы стать женщиной…
– Да ты что, Мария Борисовна! Успеешь ещё! Всё впереди, душа моя. Не нужно спешить в таком деле. И любовь к тебе придёт настоящая, и счастье, если правильно вести себя будешь.
– А мне потом не надо. Потом я старая буду. Мне сейчас нужно. А Сашка – предатель.
– Сашка – влюблённый. Но это ни о чём не говорит. Это первое чувство, к тому же стадное. Ты же сама говоришь: все мальчишки в неё влюблены. Твоя задача – помочь другу. Это будет порядочно с твоей стороны.
– Ладно, бабушка, я поняла. Но помогать я ему не буду. Перебьётся.
Глава втораяШтаб
Сашка просто ошалел от своей любви. Он рассказал мне о своих чувствах к Ленке Орловой, рассчитывая на моё сочувствие. Но мне было его не жалко. А с чего я должна была его жалеть? Я даже сказала Сашке, что у него практически нет шансов. Тогда Сашка сказал мне, что шансы есть всегда, нужно только правильно составить план завоевания сердца Орловой.
Вспомнив слова бабушки о том, что настоящие друзья помогают в беде, я согласилась помочь Сашке. Мы всё делали тайно.
Первым пунктом Сашкиного плана был штаб. Для этого дела нам подошёл подвал нашего дома. Он был сухим и светлым. Мы принесли туда маленький журнальный столик, выброшенный нашими соседями тётей Светой и дядей Мишей. Дядя Миша получил премию, и они купили новый шикарный столик со стеклом, а этот принесли нам. Папе неудобно было отказываться, и столик стоял на балконе. Я спросила разрешения взять столик и сразу же получила его. Так что столик занял своё почётное место в подвале.
Через день Сашка принёс три табуретки. Табуретки были под стать столику: старые, страшные и разные. По каким мусоркам Сашка их собирал, история умалчивает. Но без табуреток план не сработал бы.
Потом Сашка назначил встречу в штабе мне и Вовке Симакову, ещё одному пацану из нашего класса. Орлова не просто отказала ему в любви – она ещё и поиздевалась над бедным Вовкой, рассказывая всем о Вовкиных чувствах. Все в классе ржали как ненормальные, а Вовка заплакал. Я подошла к Вовке и сказала: «Вытри слёзы, ты же мужик!». Вовка внимательно и с благодарностью посмотрел на меня и перестал плакать. И когда Сашка пригласил Вовку на сбор в штаб, объяснив, по какому поводу этот сбор, Вовка тут же согласился.
Когда мы втроём сели к столу, Сашка изложил свой план. Уж не знаю, каких книг начитался наш герой-любовник, каких фильмов насмотрелся, но большей ерунды я от него не слышала никогда. Да, родители у Сашки были пьющими, сам он был голодранцем, но правду говорят, что любовь делает из человека полного дурака. Именно таким дураком и стал Сашка.
Итак, первым пунктом Сашкиного плана была я. От меня требовалось только одно: я должна была молчать. Как партизан. И я должна была просчитать слабые места этого гениального плана, если таковые будут.
Вторым пунктом было узнать, на каком этаже живёт Ленка Орлова. Адрес Сашка подсмотрел в школьном журнале.
Дальше план был такой: Ленка после школьного новогоднего вечера идёт домой, в её подъезде внизу, возле выключателя, стоит Вовка. Как только Орлова входит в подъезд, Симаков выключает свет, а Сашка набрасывается на Орлову, целует её и убегает.
Первым возмутился Вовка:
– Э, ты-то убежишь, а я что буду делать?
Сашка с надеждой посмотрел на меня.
– Так ты, Вовка, сразу убегай, как только свет выключишь, – со знанием дела отреагировала я.
– Я так не согласен, – сказал Симаков. – Давай я тоже её поцелую, когда она назад рванёт.
Сашка серьёзно посмотрел на Вовку и сказал:
– Всё, Симаков, мы тебя из плана вычёркиваем. Целовать должен кто-то один.
– Ладно, целуй, – нехотя согласился Вовка.
– Так, а что потом? – спросила я.
– Всё! – гордо ответил Сашка. – Она будет уже меченая, на неё никто смотреть не будет, и она будет дружить со мной.
– Сашка, ты точно дурак. Ты же в темноте будешь её целовать. Она же не поймёт, кто её целует.
– Молодец, Машка! – поддакнул Симаков Вова. Он явно не хотел, чтобы Сашка осуществил свой план.
– Тогда так: я целую, потом отдаю ей записку, потом убегаю. А в записке напишу, что это был я.