Повесть о граффах — страница 25 из 82

На счету Рынка змей – миллион слухов о недоброкачественных товарах, о регулярном воровстве, драках и прочем беззаконии. Рынок находился в самой южной точке Скользкого бульвара и выступал пристанищем для граффов временно заблудших.

Сегодня торговая улица была полна народу. Граффы на деловой лад блуждали от одного порога к другому и искали лучший повод для опустошения кошельков. Приземистые скамейки, расставленные вдоль всего бульвара, были заняты отдыхающими граффами и очередями из бумажных пакетов.

– Нам сюда.

Август, разодетый сегодня в пухлую охотничью куртку, указал на пеструю витрину напротив особенно лиственного клена. Они подошли к лиловой двери, и Август открыл ее перед Ирвелин.

Как только Ирвелин оказалась внутри, в уши ей ударил настоящий гром из беспорядочных звуков. Все здесь хаотично брякало, звенело, пищало и дребезжало. Узкое помещение было укутано вуалью из дыма, пыли и света, и Ирвелин пришлось прищурить глаза, чтобы хоть что-то разглядеть. Ко всему прочему в лавке было тесно и душно, и Ирвелин сразу захотелось выйти обратно, на свежий воздух бульвара.

– Как в глаза чихнули, ага? – проорал ей Август и вприпрыжку направился прямиком к продавцу, который стоял в окружении десятка покупателей.

– Август Ческоль!

Олли Плунецки был тучным граффом с щеками цвета переспелого помидора. Его добротное брюшко было запахнуто в облегающий жакет, пуговицы которого натянулись, как струны скрипки. Лысина кукловода светилась от пота, а над верхней губой лоснились пушистые темные усы.

– Сколько неосушенных стаканов пунша, сколько потерянных дней!

– Всенепременно их наверстаем, – рассмеялся Август и ответил на его рукопожатие. Похоже, Август имел связи чуть ли не в каждом заведении Граффеории. – Олли, знакомьтесь. Это Ирвелин Баулин.

– Весьма и весьма польщен вашим вниманием, госпожа, – произнес Олли и обнажил пожелтевшие зубы. Ирвелин обошлась кивком. – Какими ветрами к нам, Август? Решили прикупить что-нибудь эдакое у старины Олли?

– Я слышал, у вас в продаже появились говорящие сундуки, – перекрикивал Август звяканье. – А говорящих рюкзаков вы, случайно, не мастерите?

Пока старые знакомые общались на отвлеченные темы, Ирвелин огляделась.

Площадь павильона была рассчитана ровно на половину всех шкафов, тумб и прилавков, заполонивших все возможное пространство. Башня из сваленных друг на друга коробок опасно нависала как раз над тем местом, где стояла Ирвелин, и девушка посчитала необходимым срочно посторониться. Страшный шум исходил от бесчисленных изобретений кукловода. Их было так много, что во всей здешней суматохе Ирвелин не сразу могла определить, где изобретения, а где граффы-покупатели. По узким полоскам свободного пространства бродили ходячие табуреты, которые, как пингвины, переваливались из стороны в сторону; покупателям то и дело приходилось отпрыгивать, чтобы избежать столкновения.

– Интересуетесь ходячими табуретами? – Кукловод проследил за взглядом Ирвелин. – Нерушимая классика! Сохраняют двигательную функцию до трех недель. Также, господа, позвольте вам представить хит продаж – сахарница-плюйка! Подставьте к ней любую чашку – и сахарница сама выплюнет в нее кубик сахара. Незаменимая на кухне вещь!

Ирвелин посмотрела на бежевую банку с открытым скептицизмом: крышка банки без остановки прыгала и бренчала, метая сахарные кубики во все близлежащие емкости. Увернуться не смогла даже девочка-левитант, которой сахар попал прямо в ухо.

– Как мне помнится, вы, Олли, планировали найти павильон попросторнее. Здесь уже и яблоку негде упасть, – произнес Август, косясь на нависшую башню.

– Правильно, планировал. Но все наши планы всегда упираются в реи. Так что… – Олли расплылся в хитрой улыбке, отчего его щеки потемнели до багрового оттенка, а усы скрыли кончик утиного носа. После он добавил, понизив голос: – Я тут почитал на досуге про алмазные залежи Верескового края… Алмазы! Их добыча приносит казне весьма приличный пай.

– Алмазы? – переспросил Август.

На секунду задумавшись, Олли наклонился к ним поближе:

– Есть у меня один знакомый графф, материализатор, он якобы может создавать драгоценные камни…

– Незаконными делами промышляете, Олли.

– Да бросьте! Вон на Рынке змей таких рукоделов каждый второй. Слышали про подпольные производства? Там создаются и алмазы, и самоцветы, и молочные жемчуга. Даже, по слухам, сами реи…

– И каждый второй материализатор с таких производств сидит за решеткой, – назидательно отметил Август, а Олли лишь добродушно хлопнул левитанта по плечу:

– А вы, мой друг, как и прежде, чрезвычайно дальновидны.

– А вы, Олли, как и прежде, неисправимый прагматик, – ответил Август, после чего оба рассмеялись.

– Что это, господин Плунецки? – вклинилась в их разговор Ирвелин. – Похоже на метроном. – Она указала на крохотных размеров предмет с треугольным корпусом.

– Это он и есть, сударыня. Карманный метроном, – ответил Олли, угомонив свое трясущееся брюхо. – Он отменно отбивает ритмы. И похвастаюсь вам. К этим метрономам прикреплена способность весьма нетривиального свойства. Регенерация! Нехило, а? Эти малютки могут сами себя восстанавливать. Допустим, корпус треснул или маятник отвалился. Но в починку их отдавать не торопитесь, ведь мои карманные метрономы легко регенерируют – трещина зарастет как царапина на коже, а маятник вырастет новый. Такие себе дождевые черви. В наличии их около сорока, но спрос слабый…

Ирвелин не стала скрывать восхищения. Мало кто из кукловодов мог работать с подобного рода признаками.

– Да перестаньте, – смущенно хихикнул Олли, после чего горделиво выпрямил спину. – Признаюсь, к похвале я привык. Однако! Каким бы выдающимся кукловодом я ни являлся, а на металл, пластик и стекло воздействовать не в силах. Ох уж эта пресловутая тройка вето, проклятие для кукловода… Кстати! – Олли хлопнул в ладоши. – Со вчерашней распродажи у меня осталась целая коробка плачущих свечей. Показать?

– Олли, честно говоря, мы пришли не за покупками, – сказал Август, отступая к прилавку, чтобы пропустить табуретку, которая настырно шла прямо на его лодыжки.

– А для чего же? – спросил Олли и махнул пухлой рукой новым посетителям, которые застенчиво маячили у входа.

– Есть здесь где-то место потише? Хотели спросить тебя кое о чем.

– Конечно! Проходите в мой кабинет. – Он показал на арку в самом углу павильона. – А я скоро присоединюсь, надо оставить зал на Серо.

Ирвелин и Август направились в указанное место, и как только дверь кабинета притворилась за ними, тесная комната вмиг одарила граффов блаженной тишиной. Воздух здесь сквозил затхлостью. Под потолком виднелось единственное окошко, у которого не получалось должным образом осветить комнату из-за размера с птичье гнездо, и Август ткнул по выключателю.

Вот он, кабинет кукловода. На крючках у входа были развешаны пилы и холщовые рукавицы, середину кабинета занимал огромный стол с сотней ящиков. Ирвелин глядела на него, и ей на ум пришли медовые соты – сходство было поразительным! Тут были и пчелы в виде разномастных резаков, торчащих буквально из каждой щели. Часть ящиков стола были закрыты, а часть – настежь распахнуты. В них можно было увидеть скрученные ватманы, лупы всевозможных форм и размеров, замысловатые механизмы. Сверху, у подножия золотистой печатной машинки, была навалена гора из предметов, над которыми, решила Ирвелин, сейчас трудился кукловод: куски керамики и стекла, баночки с глиной, баночки с пчелиным воском, свежие поленья, пласты картона… В стороне, уступая столу первенство по размеру, стоял верстак, весь покрытый мелкой щепой.

– Август, вы с Олли Плунецки давно знакомы? – спросила Ирвелин, разглядывая графин с бронзовой жидкостью, который стоял на резной консоли.

– Года два, наверное.

– Колоритный человек, – в задумчивости произнесла девушка, заметив под консолью еще с десяток наполненных графинов.

– О да. И весьма талантливый кукловод. Предзаказы на его товар идут со всех краев Граффеории.

«Тогда почему он жалуется на недостаток денег?» – подумала Ирвелин, но вслух решила ничего не говорить.

Дверь скрипнула, и в кабинет зашел запыхавшийся Олли.

– Еле отыскал этого лентяя. Серо, будь он неладен, – проворчал кукловод. Он прикрыл за собой дверь и обвел кабинет влюбленным взглядом. – О, а это мой маленький рай. Как видите, что-то из материалов я мастерю сам, а что-то, бывает, заказываю у материализаторов. Но, как вы понимаете, у этих материализаторов цены кусаются почище стервятников, а качество до природного не дотягивает. Итак, господа, чем я могу быть полезен? Не желаете прополоскать горло? – Он указал на консоль и тот самый графин.

– Благодарим вас, Олли, но в другой раз. Мы с Ирвелин пришли ненадолго.

– Воля ваша.

Кукловод грузно доковылял до консоли, взял стакан и наполнил его до краев. Август приступил к расспросу:

– Олли, скажите, как давно вы видели Нильса Кроунроула?

Сделав первый глоток с блаженным выражением лица, кукловод повернулся к Августу.

– Нильса? Кроунроула? – Кукловод провел свободной рукой по усам. – А вы разве с ним не приятели?

– Были ими. Раньше.

– М-да, прискорбно. – Олли причмокнул и сделал жадный глоток.

– Так вы видели его?

– Да, он заходил ко мне. – Кукловод зашагал по кабинету. – Дайте-ка вспомнить… Точный день, когда он приходил, я не скажу, – у меня, знаете ли, каждый день аншлаг, всех посетителей не упомнить, – но это было недавно. Наверное, и недели еще не прошло.

Август покосился на Ирвелин с торжеством в глазах.

– Нильс что-то у вас купил?

– Ничего он не купил, а только лишь намеревался купить. Но я ему отказал.

– А что именно он намеревался купить?

– Моего помощника, Серо.

Август с Ирвелин остолбенели.

– Купить помощника? Человека? – ужаснулась Ирвелин.

– Да нет же! – Олли захохотал, отчего его живот стал подпрыгивать, норовя вот-вот оторвать на жакете пуговицы. – Серо – это кукла, а я – ее создатель.