Повесть о граффах — страница 34 из 82

– В лавке кукловода Олли Плунецки, – ответила Эллас. – Сейчас здесь работают желтые плащи. Когда вас нашли, вызвали экстренную медицинскую группу. Мы положили вас на носилки и в срочном порядке осмотрели в нашем фургоне. Я, правда, хотела вас сразу отвезти в госпиталь, однако кое-кто из детективов, – она нахмурилась, – после того как узнал про ваше стабильное состояние, настоял на вашем присутствии в лавке.

Ирвелин огляделась. В самом деле, она лежала в лавке Олли. И какая ирония – прямо у ее ног была открыта дверь на склад. Сейчас в лавке было светло и прохладно, без намека на недавний густой полумрак. За окном блестела ночь, шум дождя исчез. Два офицера-штурвала стояли посреди разрушенного зала и мановением рук сдвигали на места стеллажи и мебель. Уцелевший товар кукловода они складывали в низине между витринами, а стекло и сломанные изобретения – в большой черный пакет, где уже скопилось мусора высотой со взрослого человека.

– А кто меня нашел? И откуда вы знаете мое имя?

Воспоминания о событиях прошлых часов стали медленно подступать. Странно, но Ирвелин казалось, что она пролежала здесь уже около суток.

– Вас обнаружил детектив Ид Харш. Именно он вызвал мою группу и группу с подкреплением. И детектив узнал вас, поэтому и я знаю ваше имя.

Ирвелин приняла информацию с молчанием, и графф-лекарь с грустью улыбнулась.

– Ладно, пока отдыхайте. Я попозже проведаю вас.

Женщина по имени Эллас ушла, и на какое-то время Ирвелин осталась в одиночестве. Она подогнула отекшие ноги и расслабила глаза. Головная боль действительно начала плавно отступать, и так же плавно в сознание начала возвращаться ясность. Короткими вспышками замелькали картинки: багровые щеки кукловода, мужчина, похожий на тигра, Филипп… Филипп. Почему же он не отвечал и ничем ей не помог? Кто же он? И что здесь произошло после того, как она отключилась?

– Ну ты даешь!

С перепугу Ирвелин больно дернулась и распахнула глаза. У ее ложа собственной персоной стоял Август Ческоль. Его плечи тесно сжимал белый халат.

– Привет, – шепотом сказал он. – Ты полна сюрпризов, Ирвелин Баулин.

– Август? Ты откуда здесь? Ты же должен быть на Дюрах?

– Я вернулся сегодня утром.

Ирвелин была уверена, что Август ей чудится. Травмированное сознание пробуждает галлюцинации или что-то в этом роде.

– Что ты тут делаешь? – спросил Август, усмехаясь.

– Это ты что тут делаешь? Откуда узнал, что я в лавке Олли?

– Шутишь? После произошедшего весь Скользкий бульвар на ушах стоит, желтым плащам пришлось даже оцепление выставить – каждый любопытный норовил попасть внутрь. Я, разумеется, был среди этих любопытных. Помню ведь, что Нильс именно в эту лавку заходил, вдруг, думаю, он снова чего-нибудь натворил. Надо было срочно выяснять. Включил я, значит, свое обаяние на полную мощь – и вуаля! – Он указал на белый халат. – Теперь я в образе цирюльника.

Нет, это не галлюцинация. Перед ней стоял настоящий Август.

– Захожу в лавку и что же я вижу? Твое распластавшееся тело. Вот удивила так удивила, подруга!

Ирвелин не разделяла веселого настроя левитанта, но увидеть знакомое лицо было как никогда приятно.

– Ты сказал, что после произошедшего Скользкий бульвар на ушах стоит. А что произошло?

Искоса оглядевшись по сторонам, Август ближе нагнулся к Ирвелин и прошептал:

– Олли пропал. Плащи склоняются к версии, что его похитили.

Осмыслив услышанное в возмутительной степени медленно, Ирвелин выдохнула и жестом попросила Августа помочь ей сесть. Действие оказалось не самым благим: у нее сразу же закружилась голова.

– А что у тебя с рукой? – ахнул Август, бережно опуская перевязанную бинтами левую руку.

– Рассекла себе локоть, – бросила она и с беспокойством продолжила. – Забудем о моей руке. Послушай. – Она сконцентрировалась на его лице и тихо произнесла. – Здесь был Филипп. Вместе с еще одним граффом, того я не знаю. Они и схватили господина Плунецки.

– Не понял… – Август в растерянности выпрямил спину.

– Они держали кукловода в его кабинете, потом в лавку вошла я и случайно… разнесла магазин. – Август округлил глаза, но Ирвелин не дала ему себя перебить: – Они повесили на вход табличку «Закрыто», но из-за дождя и спешки я не заметила ее и вошла. На мой шум из кабинета вышел Филипп, следом за ним – графф с татуировками, он штурвал, захлопнул щеколду на двери, и я не смогла…

– Погоди, Ирвелин. – Август мягко положил ладонь на ее здоровое плечо. – Это невозможно.

– Да, я знаю, это же Филипп, твой друг, но я сама видела его…

– Это невозможно, потому что Филипп сегодня в полдень уехал в «Гранатовый шип» на день рождения своей бабушки.

Ирвелин осеклась.

– Ты уверен?

– Совершенно. Мы с ним у дома встретились.

– Значит, никуда в итоге он не поехал, обманул тебя и направился прямиком сюда…

– Исключено. – Левитант замотал головой. – День рождения баронессы Приссы Кроунроул как красный день в календаре. Филипп каждый год ездит в этот день в поместье, на праздничный ужин собираются все члены их семьи, кроме, быть может… – Август сменил тон. – Говоришь, ты видела Филиппа? А он что-то говорил тебе, опознал тебя?

– Как раз хотела тебе сказать – нет, он игнорировал меня, самым омерзительным образом.

– Ты видела не Филиппа Кроунроула, – заключил Август, посерьезнев.

– А кого же?

– Ты видела Нильса Кроунроула.

Ирвелин оторопело уставилась на левитанта.

– Не может этого быть. Они же не близнецы, а всего лишь братья, да еще и двоюродные.

– С дальнего расстояния они могут быть похожи. Их отцы близнецы, помнишь? И оба они похожи на своих отцов.

Ирвелин вспомнила неясные очертания в полумраке, грозный вид, несвойственный педантичному Филиппу. Внезапно ее осенило:

– А Нильс, случаем, не эфемер?

– Эфемер, – подтвердил Август.

Так вот каким образом лже-Филипп так молниеносно исчез!

– Получается, это действительно был Нильс. Я и не думала, что они настолько похожи. Рост, телосложение, цвет волос…

– Да, но вблизи их различить легко.

Первое, что Ирвелин почувствовала с новым открытием, – это облегчение. Она была не готова разочаровываться в Филиппе. Следом подкралось любопытство: неужели она увидела того самого Нильса?! Теперь хоть будет знать, кого они разыскивают. И последней в этой цепочке вылезла злость – Нильс был здесь, а это значит…

– Вместе с господином Плунецки они схватили и куклу Серо, – утвердила она.

– Ты видела куклу?

– Нет, но думаю, что для ее кражи они и приходили сюда. – Ирвелин понизила голос. – Когда Нильс вышел в зал, за ним последовал второй графф, огромный. Тот сказал, что они торопятся, потом про какой-то тюфяк сказал и что у него они должны быть до полуночи…

– Должны быть на тюфяке?

– Да…

Раздался дверной скрип, и впереди Ирвелин увидела горстку по-деловому одетых граффов, выходящих из кабинета Олли. На их лицах застыло выражение запредельной озадаченности. Среди граффов Ирвелин одного узнала – сыщика Ида Харша. Даже с такого расстояния хмурая дуга его бровей внушала ей немалое опасение.

– Мы обязаны рассказать все желтым плащам, – перебила она Августа, который начинал о чем-то говорить. Левитант заметно всполошился.

– Погоди, сначала нужно все подробно обсудить…

– Нечего тут обсуждать. Человек пропал. Дело приняло серьезный оборот, и теперь мы не имеем права молчать. Меня будут допрашивать как свидетеля, и я… – она запнулась, стараясь не смотреть на Августа, – и я расскажу им про Нильса Кроунроула. Они смогут найти и его, и Олли Плунецки.

В этот самый миг Ид Харш отвлекся от коллег и поймал взгляд Ирвелин. Девушка тотчас же отвернулась.

– Послушай, Ирвелин, нельзя этого делать! – Август ниже нагнулся к ней. Его голос завибрировал от напряжения. – Для Филиппа важно держать все в тайне. По крайней мере до тех пор, пока он не найдет Нильса и сам не поговорит с ним.

Харш извинился перед коллегами и направился в их сторону. Август, заметив его, вцепился взглядом в Ирвелин:

– Если бы у твоего отца тринадцать лет назад появился шанс остаться не пойманным и продолжить жить в Граффеории, как ты думаешь, он воспользовался бы им?

Ирвелин ответила на его взгляд с вызовом. Сейчас в миндалевидных глазах Августа не было и следа ироничных искр, к которым она успела привыкнуть.

– Конечно, мой отец воспользовался бы шансом. Но и ситуация с ним была иная…

– Почему же? Он так же, как и Нильс, является вором.

– Мой отец никому не причинял вред!

Несмотря на всю бурю чувств, которые пробудились в Ирвелин от слов Августа, она продолжала говорить тихо.

– Это ты, как его дочь, знаешь, что твой отец действовал без злого умысла, – говорил Август, делая вид, что проверяет повязку Ирвелин. – Только вот для окружающих – для обычных граффов, для желтых плащей, для короля – твой отец есть не кто иной, как бессовестный грабитель. Поэтому его и депортировали из королевства. Его истинные побуждения оказались никому не интересны, ведь намного легче поставить на человеке ярлык, чем разбираться в утомляющих доводах.

Харш достиг середины зала. У Августа на лбу выступила испарина, и он еще пуще затараторил:

– С Нильсом ведь то же самое. Мы не знаем его истинных побуждений. Вероятно, он тоже никому не желал зла. Вероятно, у него есть своя правда, однако желтые плащи, как и в случае с твоим отцом, не будут утруждать себя созерцанием его внутреннего мира. Украл Белый аурум из дворца – преступник, без права на апелляцию. И вспомни, мы сами не уверены, что Нильс замешан в похищении, все это лишь наши домыслы…

– Август, те граффы похитили человека. И они совсем не выглядели безобидными, когда запирали меня в этой лавке, – сквозь зубы проговорила Ирвелин.

Ид Харш был уже в паре метров и с подозрением наблюдал за их перешептываниями.

По упрямому выражению лица Ирвелин Август понял, что у него не получилось ее переубедить. За спиной левитанта раздались приближающиеся шаги тяжелых ботинок, и он встал как вкопанный, нервно соображая. По уровню упрямства эта Баулин может дать фору даже самой Мире, обычными доводами ее мнение не проломить. Что же делать? Подвести друга он не мог, никак не мог… А что, если?..