– А что это у вас за список, господин Харш? – спросил Чват, нависнув над столом.
– Обсудим после обеда, в моем кабинете.
– О, здесь и Ирвелин Баулин есть, – произнес Чват и беспардонно занял стул напротив начальника. Харш мог поклясться, что стажеры чуть в обморок не упали от крутости своего друга. – Это список подозреваемых?
– Нет, – отрезал Харш. – Это список лиц, которые последними проходили у стеклянного куба перед тем, как был украден Белый аурум.
– Ну надо же! Откуда вы взяли такой список? Это же как клад отыскать!
Харшу хотелось заткнуть Чвата, ведь сейчас он был на обеде, у него был перерыв, и обсуждать материалы дела посреди толпы зевак он не собирался. Но тут его взгляд скользнул по стажерам, пара левитантов из которых аж взлетели выше якорей на стене, чтобы получше их видеть. И вдруг Харш понял, что позорить Чвата перед будущими полицейскими ему не хотелось. Каким-никаким, Чват был его помощником, пусть и непутевым. А иметь в подчинении граффа, над которым будет подшучивать весь участок, ему хотелось еще меньше.
Харш ближе нагнулся к Чвату, чтобы их беседу никто не услышал, и известил:
– Список этот я получил в содействии с телепатом Алисой Фанку и офицером Фицем Берегом. По моей просьбе госпожа Фанку провела довольно масштабную работу. Исходила она от результатов сканирования граффов, которые находились во дворце в День Ола. Собирала, так сказать, их воспоминания по крупицам. Кто кого видел у стеклянного куба, цвет их одежды, возраст, прическу. В общем, все, что запомнили. Офицер Фиц Берег помог мне сопоставить внешность граффов с их именами.
Харш снова опустил взгляд на список, состоящий из дюжины имен и фамилий. Матильда Усколь, кукловод, Альвэ Тимигров, материализатор, Агата Лапеска, отражатель, Ирвелин Баулин, отражатель, Филипп Кроунроул, иллюзионист, Прут Кремини, отражатель… Матильду он знал, граффа великодушнее он не встречал; владеет сетью заповедников для животных. Агату он впервые встретил на том приеме, он даже помнил перья в ее волосах, которые придавали ей сходство с павлином. Филипп Кроунроул. Графф с громкой фамилией, который и провел Ирвелин Баулин в Мартовский дворец. Они – соседи, включая и Мирамис Шаас, в квартире которой был найден Белый аурум. Телепат Алиса Фанку утверждала, что сканирование этой тройки не вызвало у нее подозрений, но Харш считал иначе. Он был уверен, что Фанку что-то упустила. Что-то она упустила.
– В экспозиционной части галереи стояли еще трое дворцовых отражателей, но их имен я здесь не вижу, – поглядывая в список, сказал Чват.
– К Белому ауруму они, видимо, не подходили, вот их здесь и нет.
Харшу принесли его обед – запеченная дорадо с молодым картофелем, – и детектив, свернув список, взялся за вилку с ножом. К его горькому разочарованию, Чват уходить не собирался, он так и продолжал сидеть, наблюдая за тем, как Харш с аппетитом набивал себе рот.
– Я все думаю о похищении Олли Плунецки, – бросил Чват без зазрения совести. – С одной стороны, оно никак не связывает нас… ну… – он убавил голос, – с похищением Белого аурума. Но, с другой стороны, за связующее звено можно принять…
– Ирвелин Баулин, – закончил за него Харш. Он считал абсолютно так же и был удивлен, что Чват имеет схожее с ним мнение. Сыщик даже жевать перестал.
– Странно, да, господин Харш? Единственный свидетель похищения кукловода является подозреваемым в деле по Белому ауруму.
– Говори тише, Чват! – рассердился Харш, когда увидел любопытное лицо женщины за соседним столом. – Все, мы закончили. Продолжим работу в моем кабинете.
Новых попыток обсудить дело Чват предпринимать побоялся. Сконфузившись, он поднялся, а через секунду уже лежал ничком в проходе, запнувшись о собственные ноги. По таверне вмиг разнесся бурный смех компании стажеров, и юноша стал пунцовым. Чват попытался встать, но не смог, что повлекло за собой новую волну смеха. Он сильно ударился коленом, отчего согнуть ногу было больно, а подняться на руках не получалось. К смеху стажеров присоединились и другие посетители.
– Да чтоб тебя… – выругался Харш.
Он отложил вилку, выбрался из-за стола и подошел к валявшемуся Чвату. Взяв того за подмышки, он помог ему подняться.
– Идти сможешь?
– Смогу.
Смех поутих. Харш хмуро глянул в глаза Чвату, который оказался одинакового с ним роста, только вот щуплый, как сахарный тростник.
– Впредь постарайся смотреть себе под ноги. Встретимся в участке.
Чват потупил взгляд и, прихрамывая, затопал к стажерам. Харш вернулся за стол и возобновил свой обед.
Из таверны «Семерым по якорю» Ид Харш вышел в одиночестве. Всю дорогу до участка он размышлял об Олли Плунецки. Как этот кукловод мог быть связан с похищением Белого аурума? Он что-то знал о воре, и его убрали как лишнего свидетеля? Плунецки был одним из видных кукловодов Граффеории, Харш навел о нем справки. Он мог оживить любой материал, не считая, разумеется, тройки вето, куда входили металлы, стекло и пластмасса. К слову, в кабинете у Харша завалялся икающий болванчик из лавки Олли, который ему подарила Доди Парсо на прошлый Новый год. Болванчик без конца икал, а по вторникам его икание подозрительным образом напоминало ругательства, и самые искрометные. Доди он казался забавным, а Харш при любом удобном случае запихивал болванчика в архив.
В вестибюле участка Харш пересекся с Фицем, который с молниями вместо глаз вел беседу с интеллигентным карликом. В лифте Харш ехал с молчаливой Алисой Фанку и парочкой ее подопечных, таких же молчаливых. В коридоре пятого этажа он встретил своего секретаря, госпожу Плаас, которая выходила из кабинета капитана Миля.
– Капитан ждет вас завтра у себя, – сообщила госпожа Плаас с броским равнодушием. – Также капитан надеется, что в этот раз вы сможете порадовать его новостями.
Забыв поблагодарить своего секретаря, Харш грузно зашагал в конец коридора и скрылся за дверью с собственным именем. Он обошел палисандровое бюро, взял маркер, развернул визуальную доску и выписал на ней все имена из полученного списка. Чват зашел в кабинет, когда Харш в задумчивости ходил вдоль окна.
– Я тут подумал кое о чем, господин Харш, – начал было Чват, но сыщик перебил его:
– Как твоя нога?
Обсуждать свой недавний позор Чват не хотел, а потому ответил начальнику как можно быстрее:
– В норме. Я тут подумал… Белый аурум похитили во время шоу иллюзионистов, а это значит, что у того, кто похитил камень, нет воспоминаний о шоу. И если госпожа Фанку составит список тех, у кого…
– Поиск конкретных воспоминаний – это тотальное сканирование, Чват, – возразил Харш. – Для него у нас нет оснований. В распоряжении телепата есть только случайные воспоминания и мысли, которые пробегали в голове у граффов во время сканирования.
Плечи младшего помощника обмякли. Он-то полагал, что его догадка восхитит начальника, но вместо восхищения Харш лишь сильнее нахмурился.
– Сядь, Чват, – сказал Харш настойчивее положенного, и когда Чват сел, ткнул пальцем в визуальную доску. – Вот имена граффов, которых нам нужно проверить заново. Как они попали на прием, с кем общались, зачем подходили к стеклянному кубу.
– А кто такой Альвэ Тимигров?
– Служащий под началом советника культуры, – ответил Ид.
– То есть он работает во дворце? – встрепенулся Чват. – В таком случае он может знать все входы и выходы, потайные ходы…
– Да, может знать, как и вся стража и прислуга. – Харш удрученно вздохнул. Круг подозреваемых был слишком велик. – Чват, что там с дворцовым отражателем Прутом Кремини?
– Ничего нового, детектив, – ответил Чват, доставая из сумки амбарную книгу. – Напали со спины во время шоу иллюзионистов, когда было темно. Господину Кремини, кстати, диагностировали сотрясение мозга.
– А с капитаном дворцовой стражи Чивличем?..
Остаток рабочего дня желтые плащи потратили на размусоливание имен из списка. На завтра ему, Харшу, была назначена встреча с капитаном Милем, вследствие чего сыщик не оставил работы и вечером. Придя домой, Харш кинул материалы дела на диван, сварил крепкий кофе и с беспокойным сознанием принялся за составление новых теорий.
Глава 15Девять пилигримов
Когда-то давно особняк рода Мауриж отбрасывал блики благородной роскоши. Когда-то, но не сейчас. Сейчас же резной орнамент на высоком потолке пожелтел и облупился, ковры ручного плетения скукожились и выцвели; на опасно нависающей массивной люстре из когда-то сияющего хрусталя блестели рваные отрезки паутины. Здесь было сыро, от октябрьских холодов толщина стен спасала плохо. Попав в парадный холл, пятеро граффов зашагали по вздувшемуся паркету, а компанию им составляли черные мохнатые жуки, при виде которых Мира с ужасом отскочила, налетев на пыльное старинное зеркало. Зеркало уцелело, что нельзя было сказать о нервных клетках Мирамис.
Госпожа Мауриж провела гостей по широкой лестнице на второй этаж, потом через темный коридор, в дальнюю комнату западного крыла. Пока они шли, хозяйка особняка не проронила ни слова, а ее гости только молча переглядывались. Переступив порог назначенной комнаты, граффы растворились в потоках блаженного тепла. Ирвелин с изумлением осмотрелась.
Эта комната отличалась от предыдущих площадей старого дома. Здесь было по-домашнему. В угольной нише камина, который Ирвелин заметила в первую очередь, стрекотали теплые языки пламени; мягкие диваны, кресла и изысканная софа расположились поочередно вокруг очага. Тяжелые изумрудные балдахины, подпоясанные кисточками, впускали в комнату несмелый дневной свет и призрачные тени деревьев. Вся мебель здесь, как и всюду в доме, была старой и изношенной, однако в этой комнате о ней, без сомнения, заботились. Дубовые подлокотники блестели полиролем, узкая дровница была переполнена умело порубленными поленьями, а на самодельных деревянных полках книги и посуда были расставлены с одинаковым расстоянием друг от друга.
Женщина-телепат молча указала гостям на диваны, а сама направилась в глубину комнаты. Ирвелин, опустившись на краешек софы, завороженно уставилась в камин, и на минуту пляшущие огоньки смогли успокоить ее.