Повесть о граффах — страница 44 из 82

– Всецело согласна с вами, господин Ческоль. Однако вы, как друг господина Юнга, можете повлиять на его выбор. Такова цена.

Произнесла эти слова госпожа Мауриж пугающе умиротворенным тоном. Август резко встал и подошел к Филиппу; тот сидел на диване, смотрел на свои колени и обдумывал услышанное. Ирвелин переводила взгляд с Августа на Филиппа в ожидании какого-то ответа. Сама она боялась даже подумать о чем-то, ведь прямо перед ней стояла телепат, способная в любой момент считать все, что появится на просторах ее сознания. Мира, сидя рядом с Филиппом, хотела было заговорить, но Филипп коротким взглядом остановил ее и вступил в разговор сам, стремительно поднявшись с дивана:

– Еще раз благодарим вас за помощь, госпожа Мауриж. Ваше условие мы обдумаем и в кратчайшие сроки исполним. А теперь нам пора.

Женщина-телепат с удовлетворением кивнула. Филипп взял обомлевшего Августа под локоть и вместе с ним направился к выходу. Мире и Ирвелин отдельного приглашения не потребовалось, они резко встали и пошли следом за мальчиками.

Хозяйка дома осталась стоять у камина в таинственном одиночестве.

Покидала особняк Ирвелин со стойким послевкусием минувшей беды. Выбравшись наружу, во мрак лесной ночи, она, как ни странно, почувствовала себя в безопасности. Наконец-то она могла расслабить свой разум, ослабить над ним контроль и пустить мысли по привычному кругу.

До гостиницы четверо граффов дошли в молчании. Подгоняемые страхом преследования, они миновали лес в сумраке быстрее, чем при дневном свете. И только на опушке Ирвелин обнаружила пропажу: ее руки окоченели так, что кожа на них покрылась серебристой коркой, а перчатки она умудрилась оставить на той софе в особняке. «Если что-то на чужбине оставил, не забудь спустя годы вернуться», – вспомнила она старую пословицу и заторопилась отбросить ее подальше. Куда-куда, а в тот дом она больше ни ногой.

Несмотря на будний день и поздний час, город на Зыбучих землях стоял на ушах. Все как и предрекал Август. Казалось, на ранее пустынные улицы высыпали все жители города. Южане распевали песни, пили, шумели и толкались, и Ирвелин поняла, о чем днем толковал Август – сердце юга билось именно ночью.

На площади со статуей гарцующего Великого Ола (или на тюфяке) компания застала двух левитантов, которые соревновались в воздухе в единоборстве. Под их схваткой успела собраться целая толпа из зрителей: они хлопали и выкрикивали подсказки, как и с какой стороны следует давать отпор, плевались, шумели и натаптывали солому. Вид у южан был специфичным; от такого пренебрежения к внешнему облику госпожа Корнелия непременно бы пришла в благой ужас. Бесформенные платья поверх длинных запачканных сапог, дубленки с прорехами и красные от смеха лица. Пунш в бутылках лился рекой, ладони пузырились от смачных хлопков; каждый норовил вставить свою лепту в беспричинное празднование этой ночи.

В обычный день Август Ческоль обязательно составил бы толпе компанию, а еще лучше – взлетел бы и надавал соперникам тумаков, демонстрируя высший пилотаж от столичного левитанта. Сегодня же Август был равнодушен к происходящему. Не оборачиваясь на крики южан, он молчаливо шел прямиком к гостинице.

В номере на две спальни обет молчания спал.

– И как это стоит понимать? – начал Август с напором, обращаясь к Филиппу. – Ты действительно намереваешься привести Паама к этой Дельжании, или как там ее, Мауриж? Да, главный в поисках Нильса у нас ты, но я, в отличие от тебя, ради нашего дела не собираюсь подставлять товарищей. Идти по головам я не буду. Для чего ей понадобился Паам? Сомневаюсь, что для совместного чаепития из тех мелких чашек.

– Август, давай успокоимся, – сказал Филипп ровно, сбрасывая с плеч тяжелый рюкзак. – Никто никого не собирается подставлять.

– Неужели? А кто час назад пообещал, что приведет Паама в кратчайшие сроки?

– Я, но дай мне, пожалуйста, пояснить. Мне ка…

– Все и так ясно, Филипп. Кто такой этот Паам Юнг? Никто. Ты его не знаешь. Против воли привести его в дом к странной женщине-телепату – плевое дело, нечего и обсуждать!

Август перешел на крик; эмоций в его голосе и на лице хватило бы на весь юг.

– Август, да послушай же ты! – А вот Филипп умело держал себя в руках, хотя тон его голоса стал тверже. – Я должен был принять срочное решение, и я его принял. Ты думаешь, если бы мы отказали в выполнении обозначенной услуги, нас бы так просто отпустили? Или у тебя в запасе был другой план, как нам выбраться оттуда невредимыми?

– Я собирался предложить ей поменять услугу. Заплатить ей, в конце концов.

– Вспомни, Август, что женщина сказала по поводу денег. Они ее не интересуют. А что она сказала после твоего возмущения? «Такова цена». Могу перевести: решение озвучено и обсуждению не подлежит.

– И что же ты предлагаешь нам делать?

Вздохнув, Филипп опустился на скрипучую кушетку и поднял уставшие глаза на друга:

– Я предлагаю отыскать Паама Юнга и предупредить, что его разыскивает эта женщина-телепат. Все. Последующее решение – возвращаться к ней или не возвращаться – пусть он принимает сам.

Август сложил руки в замок и настороженно оглянулся на дверь, будто убеждаясь, что около нее никого нет, и никто их не подслушивал.

– Ладно, – выговорил он.

Решение великодушное, однако Ирвелин увидела в нем очевидную прореху.

– А вы не боитесь, что господин Юнг примет решение не возвращаться в особняк? Тогда мы окажемся следующими, кто не внес цену.

– Она же из дома не выходит, помнишь? – ответил ей Август. – Маловероятно, что мы встретим ее разгневанную на Робеспьеровской.

– Да, но скоро к ней в дом придет следующий гость, и для него она выдвинет то же условие – привести нерадивых гостей, которые обманули ее. То есть нас.

– И что она может нам сделать? – В обсуждение вступила Мира. Все это время она выгребала из сумки вещи, скидывая их на пустую кровать. – Представляете, если в подвалах ее особняка стоят клетки, в которых она держит непослушных гостей. Кидает им обглоданные кости, дает по одному глотку в день… – Ирвелин поежилась. – И кстати, Август, – продолжила Мира, – мне одной твои жалобы кажутся смехотворными? Ведь именно ты привел нас в этот особняк.

– Да, привел, и благодаря этому теперь мы знаем, во что ввязался Нильс и где его искать.

– Ха! Да может, эта сумасшедшая все выдумала! Наплела нам с три короба про девять пилигримов, о которых прочитала в своих книжках, и вспомнила про горы, которых в Граффеории больше, чем граффов. Для таких фокусов, знаете, не обязательно быть всемогущим телепатом. Достаточно просидеть всю жизнь в четырех стенах, надышаться сыростью и начать путать галлюцинации с реальностью. Слышали, что она наплела про меня? Я, по ее мнению, тупица.

– Она совсем не так сказала, Мира, – заметил Филипп.

– Ты теперь ее защищаешь?

Завязались споры. Обычно Ирвелин не вступала в конфликты, однако события прошедшего дня оказались настолько противоречивыми, что даже она не преминула высказаться.

– Август, а для чего Паам Юнг мог обратиться к телепату? Он тоже кого-то разыскивал? – задала вопрос Ирвелин, присев от усталости на кровать.

Левитант развел руками.

– До той встречи в таверне мы не виделись с Паамом около десяти лет. Он упоминал, что почти вся его семья умерла и сейчас он живет один. Больше о его нынешней жизни я ничего не знаю. Как оказалось, рассказом Грифеля он заинтересовался не меньше меня, а я и не заметил тогда.

Надежда на компромисс появилась только с наступлением глубокой ночи. Вымотавшись, граффы разошлись по комнатам номера и рухнули каждый на свою кровать. Мира засопела в тот же миг, как ее белокурая голова коснулась подушки. Гостиничные простыни пропахли парным молоком, и долгие часы Ирвелин беспокойно на них ворочалась. В мыслях вертелись страшные образы человека с крыльями вместо рук, и она постоянно открывала глаза и всматривалась в темноту, чтобы убедиться, что чудовище есть только в ее фантазии.

Уснула Ирвелин ближе к рассвету.

Глава 16Былая слава отражателей


С наступлением утра Ирвелин, Мира и Филипп сели в обмерзший листоед и выехали в сторону столицы. Август остался в гостинице. По их плану вечером он должен отправиться в таверну «Косой левитант», отыскать Паама Юнга и предупредить его о Дельфижинии Мауриж. После он вылетит прямиком в Олоправдэль, где в ближайшие дни ему предстоит отметить все дома с эркерными окнами, а в выходные к нему подъедут остальные и они все вместе отправятся на разведку.

– Порой жалею, что я не безработный левитант, – произнесла Мира, обгоняя на трассе груженый трактор.

– Чепуха. Тебе нравится быть как штурвалом, так и флористом, – ответил ей Филипп. В этот раз он сел спереди, а Ирвелин досталась роскошь в виде полупустого заднего ряда.

– Нравится. Но иногда так хочется быть свободной, летать, как Август, с места на место и не брать на себя обязательств…

После вчерашних споров граффы обращались друг с другом по-особенному ласково. Утром Август вскочил самый первый и приволок к ним в номер кувшин кофе и блюдо с бутербродами, а Мира застелила за всеми постель.

– Что вы думаете насчет Окто Ола? Может ли он на самом деле существовать? – задала Ирвелин вопрос, который мучил ее всю ночь. Эта идея одновременно и пугала ее, и завораживала.

– По всем законам Граффеории существование Окто Ола невозможно, – заявила Мира.

– А законы Граффеории невозможны по всем законам большого мира, – отозвался Филипп. – Все в нашем мире относительно.

– Ты веришь в Окто Ола? – Ирвелин подалась вперед, чтобы лучше их слышать. Двигатель листоеда орал так, что им пришлось перейти на крик.

– Сложно сказать. Просто я скептически отношусь к слову «невозможно». Если допустить, что Окто Ол на самом деле может существовать, то нужно быть начеку. Ведь этим граффом может быть кто угодно: кто-нибудь из наших соседей или коллег, или родных, или кто-нибудь из королевской семьи. Даже кто-то из нас.