Девушка прогуливалась по изворотливым тропинкам и любовалась стройностью пихт. Смотрела она на аккуратные пучки из голубо-зеленых иголок, а думала о Дельфижинии Мауриж. Наверняка Август уже успел связаться с Паамом Юнгом. И что же тот, интересно, ему ответил? Пошел ли обратно в лес Пяти Сосен? Ирвелин, будь она на месте господина Юнга, не пошла бы. Отрицать это было бы глупо.
А вдруг прямо сейчас, в этот самый момент, госпожа Мауриж восседает в своем кресле перед камином и проводит утро за чтением ее, Ирвелин, мыслей? Девушка даже остановилась, передернувшись. Возможно ли ощутить, когда телепат сидит у тебя в голове? Стоит задать этот вопрос Филиппу.
Внезапно Ирвелин ощутила жар где-то в районе желудка. Она ускорила шаг и постаралась выкинуть из головы бесплотный образ иллюзиониста, прилипший к сознанию, как наэлектризованное конфетти. Усиливая потоки холодного воздуха, она обошла белую ротонду, потом пруд и повернула к воротам. Ноги перешли на бег. Ирвелин так ускорилась, что у ворот чуть не сбила высокого граффа с пышными курчавыми волосами.
– Ой. Я случайно… – вскользь кинула она, даже не взглянув в лицо граффу, и заторопилась в сторону площади.
Вскоре она вернула быстрый шаг, подняла глаза и увидела перед собой вычурные вывески в форме колбас. Улица Сытых голубей. Вокруг бродили граффы и скептически причмокивали, выбирая подходящее местечко для обеда. Возвращаться домой Ирвелин сейчас хотелось меньше всего – чего доброго, еще столкнется в парадной с… От ближайшего ресторана до нее долетел пряный аромат жареной рыбы, и, решив отвлечься и заодно перекусить, Ирвелин шагнула к отбитому порогу.
На Робеспьеровскую, 15/2 Ирвелин вернулась к вечеру. Часы пробили девять, когда она заметила на своем коврике наспех сложенную записку. Оглянувшись, словно надеясь обнаружить рядом с собой отправителя записки, Ирвелин нагнулась и подняла листок. Все почтовые письма она забирала в ящике на первом этаже. Кому понадобилось кидать письмо через дверную щель?
Ответ она получила, пробежав глазами по ровному почерку:
«Мы с Мирой уехали в Олоправдэль. Позвонил Август, сказал срочно приезжать. Тебя мы не нашли ни дома, ни в „Вилья-Марципана“.
Ниже оставляю домашний номер Августа в Олоправдэле. Звони.
Филипп К.»
К своему стыду, первое, о чем Ирвелин подумала после прочтения записки – какой же у Филиппа аккуратный почерк. Ненавязчивый наклон вправо, буквы ровные и словно по шеренге выстроенные. Почерк учителя или лингвиста, либо, на худой конец, добросовестного чиновника.
Через минуту размышлений о почерке иллюзиониста, очевидно неуместных, Ирвелин с разочарованием выдохнула. Они уехали. В Олоправдэле произошло что-то важное настолько, что граффы выехали из столицы впопыхах, не дожидаясь возвращения Ирвелин.
Недолго думая, она сбросила в прихожей ботинки и кинулась к телефонной трубке. Набрав указанный в записке номер, она стала с нетерпением ждать голос Августа. Только вот длинные гудки никак не желали заканчиваться, и, исчерпав пять попыток, Ирвелин оставила телефон.
«Подожду до завтра», – решила Ирвелин и с беспокойным сердцем отправилась в спальню.
Но и завтра трубку в Олоправдэле никто не снял. И послезавтра. И даже через неделю. Целую неделю Ирвелин томилась в неведении. Филипп и Мира не вернулись даже в понедельник, и до самых выходных двери их квартир оставались запертыми.
В первый день ноября в Граффеории пошел снег. Первым белоснежным хлопьям было предначертано тут же раствориться на влажных камнях и скользкой черепице крыш. Перед восходом Ирвелин шла по Робеспьеровской и наблюдала за исчезновением сотни снежинок. На улице Доблести она повернула налево, миновала квартал и оказалась у створчатых окон «Вилья-Марципана». Кофейня была закрыта, но Ирвелин шла не туда, а в дверь, которая расположилась с ней по соседству. На этой двери не висел колокольчик и не шаталась на ветру табличка. Ирвелин нажала на звонок, спрятанный в глубине откоса.
– Вы вовремя, госпожа Баулин, – произнесла Тетушка Люсия, открывая дверь. – Проходите.
Ирвелин хотела было поздороваться, но Тетушка Люсия уже отвернулась и стала подниматься по узкой лестнице, схваченной с обеих сторон глухой стеной. Прикрыв за собой дверь, Ирвелин последовала за ней.
Квартира Тетушки Люсии оказалась такой же старой и обветшалой, как и залы «Вилья-Марципана». Однако так же, как и в кофейне, сей нюанс не мешал Ирвелин почувствовать себя в уюте. Здесь повсюду висели полотна с клекотской живописью, а мягкие ковры прикрывали трещины в полу. В углах толпились горшки с домашними растениями; у окна с видом на улицу Левитантов ветви огромной монстеры почти что дотянулись до трехметрового потолка.
– Итак, госпожа Ирвелин, перейдем сразу к делу. По призванию я не учитель, но когда-то давно, еще в молодости, несколько месяцев я преподавала практику для студентов-отражателей. Правда, с должности меня вскоре сняли… Но неважно. Приступим.
Новость Ирвелин удивила. Тетушку Люсию, эту до неприличия дисциплинированную женщину, когда-то увольняли? Быть не может!
Ее новоявленный учитель встала напротив окна, за которым методично падал снег, и жестом указала Ирвелин встать напротив нее. Послушно заняв позицию, Ирвелин обратила все внимание на Тетушку. Как необычно было видеть ее во весь рост. Ирвелин привыкла, что ниже локтей Тетушки всегда была барная стойка.
– Теорию мы опустим. Она скучна и местами бессмысленна. Начнем с практики.
Ирвелин занервничала, но постаралась не подать виду. Она-то ожидала, что сегодня будет что-то вроде вводной части, где нужно будет просто сидеть, слушать и не особо напрягаться.
– Сила каждой ипостаси идет изнутри. Руки как таковые этой силой не обладают, они лишь направляют внутренний энергетический импульс. Это ясно? – Ирвелин торопливо кивнула, стараясь вслушиваться. – Хорошо. А теперь, госпожа Баулин, возьмите мяч из той корзины и киньте им в меня.
Тетушка Люсия указала куда-то вправо. Ирвелин повернула голову и заметила недалеко от себя вместительных размеров корзину, до краев заполненную разной всячиной. Подойдя к ней ближе, Ирвелин достала оттуда клетчатый мяч и с ужасом отпрянула, заметив среди других скиданных вещей настоящий арбалет.
– Я предупреждала вас, госпожа Баулин, что я не учитель. Поэтому на занятиях нам придется использовать средства исключительно подручные.
Это арбалет-то – подручное?
Ирвелин оставалось лишь порадоваться, что в данный момент она держала в руках легкий мяч, а не перья острых стрел.
Она вернулась в середину комнаты и кинула мяч прямо в Тетушку Люсию. Мяч, полметра не долетев до цели, врезался в невидимый барьер и съехал на пол, Тетушка при этом даже глазом не дернула. «Так и я могу», – решила про себя Ирвелин.
– Главное в деле отражателя – это концентрация, – сказала Тетушка Люсия. – А теперь возьмите арбалет.
Ирвелин опешила и не сдвинулась с места.
– Госпожа Баулин, возьмите из корзины арбалет, – повторила Тетушка спокойно.
– Может быть, для начала потренируемся на мячах?
– Возьмите арбалет, госпожа Баулин, и сделайте один выстрел в мою сторону. Давайте не будем терять время на пересуды.
Любопытно. С начала их занятия не прошло и пяти минут, а Ирвелин уже успела пожалеть, что пришла.
Она вернулась к корзине. Черная рукоятка арбалета поблескивала, словно совсем недавно ее тщательно чистили. Тетива из джутовой веревки крепко держала оба конца изогнутого древка. Вынув арбалет из корзины, Ирвелин сильно занервничала, заметив, что оружие было заряжено, а наконечник стрелы был отнюдь не из дерева, а из самого настоящего камня. Она дошла до своей позиции, опасливо неся оружие на расстоянии.
– Возьмите арбалет в обе руки, не бойтесь. Вижу, вашему травмированному локтю лучше. Вот так. Направьте арбалет на меня и спустите курок, – произнесла Тетушка Люсия так методично, словно она просила у Ирвелин открыть рабочую тетрадь и написать в ней сегодняшнюю дату, а не выстрелить в живого человека из смертоносного оружия.
Пока Ирвелин пыталась совладать с рукояткой, одновременно вытирая со лба пот, Тетушка терпеливо ждала. Теперь было ясно, по какой причине эту женщину когда-то уволили. Обе руки Ирвелин подрагивали, скользкое дерево не слушалось. Кое-как расположив арбалет в районе плеча, девушка расставила ноги на ширине плеч, нашла пальцами спусковой крючок и посмотрела сквозь натянутую тетиву на мишень – хрупкое тело Тетушки Люсии, закутанное в рабочее платье. Живое тело. Та продолжала стоять, как и стояла, выжидательно сложив руки за спиной.
– Наверное, я готова, – сказала Ирвелин непривычно высоким голосом.
– Превосходно. Стреляйте.
Ирвелин зажмурилась и нажала на курок. Последовал громкий щелчок, и стрела вылетела из арбалета. Через мгновение раздался неясный звук, и Ирвелин в исступлении распахнула глаза. Тетушка Люсия, живая и здоровая, стояла в прежней позе, а стрела, расколотая пополам, лежала поодаль.
– Напрасно вы закрыли глаза, Ирвелин, – с укором сказала Тетушка. – Вам было важно увидеть мое противодействие.
Ирвелин, вся взмокшая от напряжения, с обидой взглянула на Тетушку. Если это было так важно, почему же она заранее не предупредила? Ладно. По крайней мере, она была рада, что Тетушка Люсия не истекала сейчас кровью.
– Итак, сейчас вы были свидетелем двух видов отражений. Скажите, чем эти отражения отличались между собой?
Долго думать Ирвелин не пришлось.
– Мяч был не опасен, а стрела арбалета – опасна.
– Совершенно верно. Все дело в страхе, в адреналине, который как голодный зверь бросается в кровь при приближении опасности. Страх способен снизить отражательную способность, ведь концентрация, самое важное для отражателя, зачастую рушится именно под влиянием страха. Но у страха есть и обратная функция. Он способен как снизить отражательную способность, так и повысить ее до небес. Концентрация отражателя способна впитывать адреналин как топливо. Самые маститые из граффов-отражателей знают это и умело пользуются, достигая таким образом небывалых высот в вопросе неприкосновенности.