А чего она, в общем-то, ожидала? Что детектив Харш поверит ей на слово и не устроит за ней слежку?
Когда стены кабинета вновь затряслись, Ирвелин, еле удержавшись на ногах, поняла, что прошел целый час с начала ее уединения. Решив хоть как-то отвлечься, она сходила до кафетерия, но тот оказался закрыт. Из коридорного офиса все ушли, включая секретаря Плаас. Вернувшись в кабинет, Ирвелин схватила миску с печеньем, села в кресло и продолжила ждать, стараясь не смотреть на отвернутую к стене доску.
Часовой грифон проревел еще раз, потом еще и еще. С каждым разом Ирвелин привыкала к этому реву все сильней и на четвертую по счету тряску уже не вздрогнула и смогла удержать равновесие. За окном темнело. К началу пятого часа ожидания Ирвелин сдалась. Вот-вот ей должен был позвонить отец, который мог пролить свет на происходящее в Граффеории, а она здесь, в пустом кабинете, ест невкусное печенье и сходит с ума от бездействия.
Ирвелин отставила миску и вышла из кабинета. На своем пути до вестибюля она встретила только консьержа, который продолжал сопровождать гостей участка в лифте. Его бронзовый конус опять съехал набок, и Ирвелин заподозрила, что тот съезжал каждый раз при остановке лифта, и консьерж упрямо возвращал его на место.
В вестибюле было так же безлюдно, как и наверху. Вместе с желтыми плащами исчезли и все посетители. Однако девушка-администратор – та самая, с розовыми волосами – с поста не ушла, на что Ирвелин и рассчитывала.
– А, важное дипломатическое лицо, – улыбнулась она подходящей к стойке Ирвелин. – Я думала, что вы ушли давно. Слышали про похищение Белого аурума? Кошмар-то какой! Капитан Миль направил во дворец всех желтых плащей! Я сначала было решила, что тревога ложная, но сейчас сомневаюсь, слишком долго они во дворце. Как считаете?
Вопрос был, очевидно, риторическим, поскольку администратор уже открывала рот для нового потока слов.
– Госпожа, – перебила ее Ирвелин, – могу ли я попросить вас об одолжении?
– Разумеется, – с участием закивала администратор.
– Детектив Харш настоятельно попросил меня дождаться его. Но уже поздно, мне надо домой. Передайте детективу, что я буду у себя дома, на Робеспьеровской. Пусть по возвращении они позвонят мне или вышлют патруль… Не знаю, как у вас принято.
Девушка расцвела, с воодушевлением хватаясь за ручку:
– Все передам. Обязательно передам. Как только детектив Харш переступит порог, тут же кинусь к нему и…
На восточном берегу столицы было тихо, но стоило Ирвелин перейти реку, как она сразу попала в плотное течение из вышедших на улицы граффов. Улица Сытых голубей кишела людьми, которые взволнованно глядели по направлению к Мартовскому дворцу и без остановки переговаривались. Ирвелин сразу же все поняла. На этот раз утаить кражу Белого аурума у королевства не получилось.
Несмотря на холод и метель, граффы, кто в шубах, а кто в подпоясанных халатах, переполнили все центральные улицы, левитанты заняли позиции на крышах, а женщины с любопытными детьми стояли на балконах. До сих пор столько народу Ирвелин доводилось видеть только в День Ола.
«Дворец оцеплен, посторонних внутрь не пускают».
«Да что там дворец, закрыты вся фонтанная площадь и королевские сады!»
«Я слышал, что похититель – отражатель с Зыбучих земель».
«Да нет же! Говорят, это эфемер с крапивного озера».
«А я слышал от племянника, телефониста на службе у короля, что Белый аурум уже найден».
«Ерунда! Такую новость бы сразу обнародовали…»
Ирвелин шла по Скользкому бульвару и собирала шлейф из городских сплетен. Толпа перед ней медленно и неуклюже расступалась, продолжая жадно смотреть вперед.
«Я потерял свою ипостась! Я потерял свою ипостась! Я не могу взлететь!»
«Меньше яичной настойки надо пить, Ситто, и ипостась вернется…»
«Друзья, главное сейчас – не создавать панику…»
«Какой же нынче холодный ноябрь».
«Будет куда холоднее, если Белый аурум исчезнет…»
Свернув наконец на относительно свободную Робеспьеровскую, Ирвелин зашагала быстрее. Терзаемые беспокойством граффы здесь не задерживались и шли дальше, на улицу Левитантов, чтобы быть ближе к месту событий. Узенькая улица Доблести, каменные скульптуры Банковского переулка, и впереди Ирвелин увидела родной красный кирпич. В районе дома номер 15/2 было пусто. Ни толпы, ни беготни. Ирвелин подошла ближе и обратила взгляд выше, в окно своей гостиной. Окно было темным, как и все окна вокруг, но что-то в нем Ирвелин не понравилось, а через мгновение она поняла, что именно. Краем глаза она уловила какое-то мимолетное движение – там, в темноте, за немым стеклом. И вот снова. Ирвелин оглядела улицу. Может, это свет от фонаря? Или на ее окна падает тень от дома напротив?
Движение повторилось вновь.
– Здравствуйте, госпожа Ирвелин!
От звона детского голоса девушка подпрыгнула. Опустив взгляд, она увидела Жину, десятилетнюю девочку с четвертого этажа. Ее длинная коса вылезла из-под шапки и до самого кончика покрылась снегом.
– Вы идете к Мартовскому дворцу? Слышали, Белый аурум украден! Моя семья уже там, на проспекте Великого Ола.
Блестящие от восторга глаза девочки освещали не хуже фонаря.
– Да, Жина, я слышала. Возможно, я тоже дойду… позже.
– Тогда до встречи, госпожа Ирвелин!
Не уступая в скорости автомобилю, девочка устремилась вдаль, оставляя после себя сноп из придорожного снега. Юный эфемер.
И тут Ирвелин осенило. Она подняла голову наверх. Там, во тьме, она видела движение эфемера! Не отводя взгляда, она быстро спряталась за ближайшей скамейкой.
Нильс снова проник в ее квартиру, только теперь он действовал скрытно. Хотел поймать Ирвелин в западню? Скорее всего. Или хотел самолично провести обыск ее квартиры на предмет живой куклы?
Рассуждения Ирвелин прервало новое движение: в гостиной заколыхались занавески. Пригнувшись пониже, чтобы оставаться незамеченной для Нильса, Ирвелин неморгающими глазами смотрела сквозь узкие доски скамьи. Подол ее пальто утонул в снегу, руки примерзли к перекладине. Когда занавеска колыхнулась вновь, Ирвелин разглядела не одну, а две фигуры, неспешно перемещавшиеся в темноте комнаты. На одной из фигур она отчетливо разглядела длинное одеяние, похожее на плащ Нильса. Вторая фигура была чуть ниже, с плавными линиями у плеч и шеи, с тонкими руками… Второй фигурой была женщина. Незваные гости перешли от одного угла комнаты к другому, и их очертания скрылись за кирпичной стеной.
Сердце Ирвелин заколотилось, а неприкрытые руки перестали ощущать холод. Она не могла вернуться домой. Не могла поговорить с отцом. И здесь оставаться ей тоже было нельзя, взломщики в любой момент могли выйти и заметить ее.
Куда бежать? Сообщить желтым плащам? Но вся полиция сейчас во дворце, и им явно не до подобных разбирательств…
«Мне нужно укрыться и хорошенько все обдумать».
Убедившись, что у окна ее гостиной было пусто, Ирвелин вылезла из своего укрытия и опрометью кинулась по Робеспьеровской. Ветер бросился в лицо, снег на пути превратился в наледь и замедлял бег. Часто дыша, Ирвелин добежала до угла улицы Доблести, свернула налево, миновала квартал и, схватившись за холодный металл ручки, как за спасательный круг, вбежала внутрь.
Глава 20Сбегающий вор
На веку кофейни «Вилья-Марципана» еще не выдавалось вечера оживленнее. Одной ноги некуда было поставить, не задев при этом соседа – настолько в кофейне оказалось людно. Все столики были заняты, у барной стойки граффы уместились в два ряда, а кому в этой суматохе не хватило места, те расположились прямо на каменном полу. Гул стоял страшный, граффы наперебой обсуждали произошедшее во дворце и бойко опустошали стаканы. Отдавать заказы официанту Климу приходилось только с помощью навыка штурвала – над головами гостей тут и там летали тарелки и чашки. Рядом с выходом в окружении своих кошек восседала старушка Корнелия и с важным видом разглядывала людей вокруг.
Тетушку Люсию Ирвелин заметила за кофемашиной, та варила кофе с утроенной скоростью. Несмотря на полную загрузку зала, даже перегрузку, выглядела Тетушка расстроенной. Ирвелин, аккуратно протиснувшись между граффами, подошла прямо к ней.
– У вас выходной, – кинула ей Тетушка, не отвлекаясь от взбивания молока.
– Я решила забежать, – ответила Ирвелин, – в связи с событиями.
Тетушка вылила кипящее молоко в чашку, поставила ее на бар и судорожно схватилась за полотенце.
– Тут все собрались в связи с событиями, – проворчала она, вытирая руки. – Такое скопление граффов я видела разве что при своей матери, в часы, когда она раздавала бесплатную еду. – И в сердцах добавила: – Наш город сошел с ума.
– Можно мне тоже кофе? И бутерброд какой… – Ирвелин изнывала от голода, и стресс его только усилил.
– Пожалуйста, но изволь сделать все сама. У меня уже обе ладони в мозолях.
«Интересно, а настроение Тетушки Люсии когда-нибудь бывает хорошим?» – задалась вопросом Ирвелин, пролезая под стойкой. За этот месяц она утратила всякую надежду встретить на лице начальницы хотя бы подобие радости.
Оставив пальто у печки и согрев окоченевшие руки под горячей водой, Ирвелин принялась за работу. Запах кофе задурманил ее уставшее сознание, и она с наслаждением стала наблюдать за карамельной струйкой, льющейся в белоснежную чашку, на время позабыв о тревогах, которые как лавина свалились на нее сегодня.
– Попомните мои слова, господа граффы! После исчезновения Белого аурума Граффеория прекратит свое существование как независимое королевство! Нас поработят недруги – жадные до власти иностранцы, давно поглядывающие на наши земли.
За самым большим столом в центре зала бушевал спор, и Ирвелин, присев на место передышки для официантов, прислушалась.
– Посмею тебе возразить, Бучит, – ответил первому граффу второй, с крючковатым носом и длинными волосами, забранными в тонкий хвост. – Согласно твоим словам, величие Граффеории строится лишь на факте владения Белым аурумом и ипостасями. Не верю в это, господа, и никогда не поверю! Граффеория есть королевство, могущественная сила которого исходит от каждого проживающего в нем граффа. И никакие ипостаси не перекроют силы граффеорского духа!