– Лопните мои кеды! Ирвелин, ты что, действительно в розыске? – ахнул Август, отчего конец Мириной фразы никто не услышал.
– Вроде того, – Ирвелин пожала плечами.
– Класс!
– Ничего классного в этом нет, – фыркнула Мира.
Август продолжал ликовать:
– Это что же получается! Ты, Ирвелин Баулин, наш зыбкий лепесток розы, теперь разыскиваемый преступник?
Август сидел напротив Ирвелин и смотрел на нее с покорным благоговением. Отражатель против воли улыбнулась, что в корне противоречило главному посылу ее мрачной новости.
– Август, расскажи Ирвелин про Олоправдэль, – напомнил левитанту Филипп, который сидел сосредоточенней обычного.
– Ах да.
В порыве восторга Август перелетел через стол и сел рядом с Ирвелин.
– Тогда, в Олоправдэле, мы с Паамом вышли на след Нильса. Точнее, мы думали, что вышли. Мы нашли один жилой дом, рядом с южной стеной Дюр. Он идеально подходил под описание госпожи Мауриж – только у него мы нашли эркерные окна с видом на горы, не считая дома моих бабушки и дедушки, но там присутствия чужаков я не заметил. Мы с Паамом старались соблюдать осторожность, решили близко к дому не подходить, пока нас было всего двое – кто знает, что на уме у этих пилигримов. Тогда-то я и позвонил Филиппу – сказал, чтобы приезжали, и как можно скорее. Нужно было немедля обследовать это место. Но с выбором дома мы просчитались.
На вопросительный взгляд Ирвелин ответил Паам, который присоединился к их беседе, продолжая сидеть поодаль:
– Этот дом оказался домом приказчика, человека тихого, как само место. Он сильно удивился, когда увидел на пороге такую толпу. Мы его даже напугали. – Паам хихикнул, оголяя дыру вместо передних зубов.
– Как ты понимаешь, Ирвелин, – вступил Филипп, – жилой дом управляющего – не лучшее место для штаба древнего общества, которое пытается завладеть Белым аурумом.
– Получается, госпожа Мауриж ошиблась? – сделала вывод Ирвелин.
– Вот и нас мучил тот же вопрос, – ответил Август. – Дело ведь в том, что госпожа Мауриж дала идентичное описание нужного дома и Пааму и нам. Поэтому варианта тут два. Либо она ошиблась аж дважды, либо мы не там ищем и нужный нам дом находится вовсе не в Олоправдэле. С этим вопросом мы и вернулись обратно в особняк.
– Может, – Ирвелин перешла на шепот, – женщина-телепат нам попросту солгала?
– Ты прямо-таки Миру цитируешь, – ответил Август, смеясь.
– А что госпожа Мауриж сказала в оправдание?
– Сказала, что при сканировании сознания к ней поступает гораздо больше сигналов, чем она произносит вслух, а произносит вслух она исключительно то, в чем уверена всецело.
Ирвелин нахмурилась. Аргумент ее не убедил.
– Это еще не все, – продолжил Август с хитрой улыбкой. – Когда госпожа Мауриж увидела наше разочарование, она предложила вновь проникнуть в сознание Нильса и сестры Паама, Милдред. Бесплатно. И вопрос на тысячу рей: как ты думаешь, Ирвелин, какое место в сознании наших беглецов она увидела теперь?
Опустившись на стул, Ирвелин задумалась. Какое такое место госпожа Мауриж могла увидеть, что, узнав о нем, трое ее соседей остались пережидать в теперешнем захолустье? Ее взгляд упал на карту.
– Телепат увидела наш дом на Робеспьеровской.
Ответ был настолько очевидным, что Ирвелин произнесла его утвердительно. Август кивнул, а Филипп спешно заговорил:
– Да, ты права. Красный кирпич, черный вытянутый фонарь посреди улицы, грифон вместо ручки… Сомнений у нас не возникло. Тогда-то мы и задумались. Столько внимания к одному-единственному дому не может быть случайным. После сеанса госпожа Мауриж сказала нам о своей библиотеке и оказалась столь любезна, что позволила остаться в особняке и изучить кое-какие книги из коллекции ее семьи. Признаться, в моей библиотеке нет и половины тех раритетов, что есть здесь…
Он с нежностью осмотрел карты и книги, лежащие на столе, и продолжил.
– Ирвелин находится в розыске, и это многое меняет. Давайте подведем итоги, а потом будем принимать решения. Итак, – Филипп принялся загибать пальцы, – Белый аурум украден во второй раз; пилигримы считают, что зоркое поле находится под нашим домом на Робеспьеровской; вероятно, сейчас камень находится в квартире Ирвелин.
– Упрямой башке по имени Нильс зачем-то остро необходима кукла в костюме шута, – добавил Август.
– И всего скорей, эфемеры уже ищут Ирвелин по всей Граффеории, – закончил Филипп, загнув пятый палец.
Ирвелин поежилась. Она представила, как желтые плащи скользкой тенью прочесывают каждый уголок, каждую трассу, каждый ангар, лес… Бывали времена, когда она мечтала об ипостаси эфемера, но никогда это желание не било струей так, как сейчас. Будь она эфемером, никакой желтый плащ не смог бы найти ее. Эфемеры неуловимы. Наверное, подобным образом рассуждал и Нильс, когда согласился стать вором.
– И что мы будем делать? – спросил Август, поднимаясь.
Вопрос озадачил всех, кроме Миры.
– Все же ясно, – ответила она. – Мы поедем прямиком в столичный участок и скажем сыщику Харшу, что знаем, где упрятан Белый аурум.
– Избавь нас от своей глупости, пожалуйста, – бросил Август в сторону Миры. – Ты думаешь, когда желтые плащи узнают, что Белый аурум в квартире Ирвелин, с нее тут же снимут все обвинения? Да это лишнее доказательство ее виновности!
Мира и не думала оскорбиться. Вместо этого она аккуратно забрала рукава своей бирюзовой рубашки и взглянула на Августа со снисхождением:
– Грубить вовсе не обязательно, Ческоль. Подставлять Ирвелин я и не предлагала. Мы же можем выложить сыщику все, что накопали про наш дом, а после – сослаться на показания госпожи Мауриж.
– Как раз этого мы сделать не сможем, – вмешался Филипп. – Для дачи показаний госпоже Мауриж необходимо будет явиться в столицу, а она, напомню, особняка не покидала с рождения. Август прав. Если желтые плащи узнают, что Белый аурум спрятан в квартире Ирвелин, ее сразу же задержат. А там и до тотального сканирования недалеко.
Вполуха слушая спор, Ирвелин ушла в собственные размышления. С одной стороны, ей хотелось поскорее вернуться в столицу, разыскать Ида Харша и выложить ему все, что они узнали о похищении Белого аурума. С другой стороны, она понимала, что ничем хорошим этот поступок не обернется. Филипп был прав: из участка ее не отпустят. Ирвелин посадят в камеру ожидания, где среди безликих стен она станет ожидать своей участи. Тотальное сканирование – случай крайний, его применяют только к тем граффам, кто всерьез угрожает безопасности Граффеории. А что, если и Ирвелин посчитают таковой? Ее плечи передернуло. Она помнила инцидент с Лихим Риу, разбойником с нижних гор, который после тотального сканирования перестал помнить свое последнее десятилетие…
– Ребят, предлагаю вам сначала самим найти Белый аурум, – услышала Ирвелин свистящую речь Паама Юнга, и страшные образы в ее голове на время отступили. – Вы знаете где его искать, правильно я понял? Возьмете камень и с ним под мышкой отправитесь к желтым плащам. Я-то к законникам ни ногой… Скажете, что нашли его на Робеспьеровской, без упоминания чьей-либо квартиры.
Как ни парадоксально, но предложение южанина Паама Юнга и было принято к действию, и ближайшие часы граффы потратили на обсуждение плана, который, к неудовольствию Миры, состоял из сплошных допущений. Как им добраться до столицы и не быть схваченными плащами-эфемерами? И как войти в свой дом, избежав внимания караульных, чьи плащи, по мнению Филиппа, должны были окружить весь квартал? Если бы граффы располагали временем, то на планирование они бы потратили в крайнем случае неделю. Однако времени у них не было, Белый аурум могли обнаружить в квартире Ирвелин в любую минуту.
Поскольку Паам Юнг возвращаться в столицу отказался, и наотрез, тем более в компании разыскиваемой Ирвелин, то он посчитал своим долгом поведать о том, чего можно и нельзя ожидать от его сестры Милдред. По его словам, Милдред – материализатор по ипостаси и по призванию. Она самоучка, всю жизнь провела в гараже их отца, где своими силами изучала всякого рода материалы, основы их производства и плавления. Особое внимание она уделяла жидкостям, Паам даже назвал жидкости ее персональным фетишем. Однажды к ним в дом пришли собутыльники отца, и Милдред поручили принести из кладовой чего-нибудь покрепче, а она возьми и принеси вместо настойки бутылку с жидким снотворным. Проспали дружки отца четверо полных суток.
– Ну и бучу тогда папаша ей устроил. Когда сам проснулся, – захихикал Паам, а закончил он советом: – Следите за тем, что пьете. И если встретите Милдред, передайте ей, что я жду ее на юге. И пусть бросает эту затею с белым камнем! И так полжизни в приводах…
Вскоре граффы приступили к сборам. Ирвелин собирать было нечего (рюкзак и пальто уже висели на крючках у входа), и перед отъездом ей предстояло сделать только одно – переодеться в одежду южанина, в ту самую, в которой Мира заходила в таверну «Косой левитант». С данной целью Ирвелин отправилась на поиски туалета.
– В конце коридора, за лестницей, – крикнул ей вслед Август, утрамбовывая в походном рюкзаке подушки и карты.
С одеждой наперевес Ирвелин дошла до парадной лестницы. Хрустальная люстра, как и прежде, сверкала паутиной, и отражатель торопливо пробежала под ней: не ровен час, как от сырости и запустения эта люстра слетит с крепления и рухнет прямо на жуков, снующих по всему полу. Оказавшись по ту сторону коридора, Ирвелин услышала звуки приближающихся шагов. Она обернулась. Со второго этажа к ней спускалась хозяйка особняка, Дельфижиния Мауриж, и пристально смотрела на Ирвелин.
– Рада видеть вас вновь, госпожа Баулин.
Снова этот низкий голос; он пронесся по холлу и горячей пеной разлился по коридорам.
– Здравствуйте, – отозвалась Ирвелин, когда госпожа Мауриж подошла ближе. Длинные шали женщины шуршали по полу, собирая полуденную пыль.
– Ваша гипотеза о месторождении Белого аурума любопытна.
И снова эти неморгающие глаза.