— Что, таки пролил? — с фальшивым сочувствием осведомилась Зю.
— Нет, не пролил, а всего лишь обрызгался… — Дарки слизнула капли, сморщилась, — фиии, горький какой… Горячо, блин… Все, я теперь потерпевший! Таскайте все сами.
Не дожидаясь, пока ее позовут и с сожалением оставив кота в покое, Аэниэ тихонько скользнула к прилавку, на который продавщица как раз выставила еще две пластиковые чашечки.
— Слууушай… А ты чего пива не пьешь? — полюбопытствовала Зю, запивая сосиску основательным глотком «котика». — Вино вроде нормально… А пиво чего не?
— Не нравится оно мне, — пожала плечами Аэниэ, — невкусно.
— Это пиво-то невкусно?!
— Угу.
— Ну ты даешь…
— Может, и невкусно, зато питательно, — назидательно сообщила Лави, поедавшая свою порцию за столиком у окна, вместе с Чиараном, — ты попробуй лучше!
— Неее, — помотала головой девочка, возя пальцем по черному с белыми прожилками, "под мрамор", пластику стола и пытаясь скрыть подступивший страх. Горло перехватили болезненные спазмы, в животе словно поселился ледяной ком. Почему-то с вином у нее никогда не было никаких проблем, но вот "белую полугорькую" и пиво она не могла воспринимать спокойно — перед глазами мгновенно всплывала картина под названием «Лави-на-прошлом-КОНе»: жалкое и унизительное зрелище… — Неохота.
— Да ладно тебе! — неожиданно вступила Нэр от соседнего столика. — Ты хоть раз-то его пробовала? (Аэниэ помотала головой, краснея.) Ну вот, а говоришь «невкусно». На самом деле оно почти что как квас. На вот, — и протянула девочке бутылку, в которой пива осталось — совсем на донышке. — Я все равно уже не хочу.
Не решаясь отказаться, Аэниэ робко взяла «котика», повертела в руках.
— Да попробуй хотя бы! Не отравишься!
Девочка сделала глоток. Горчащая холодная жидкость не была похожа на квас, но и особенно противной не показалась. Еще глоток.
— Ну вот, ага, видишь? Ничего страшного с тобой не сделалось! — пробубнила Зю с набитым ртом.
Действительно, ничего страшного. Но и не то, чтобы уж очень понравилось… "Сойдет, наверное…" — Аэниэ допила остатки, поставила бутылку на столик и снова принялась за сосиску и кофе.
— Все поели? Так, мусор в нафиг, нафиг стоит вон там, у двери, бутылки можно оставить на столах — может, кто подберет. Пошли! — скомандовала Лави, вытирая измазанные кетчупом губы.
Аэниэ выбросила в мусорную корзинку оставшиеся на ее столике бумажные тарелочки и пластиковые чашечки (Зю предпочла побыстрее слинять), и у самых дверей столкнулась с Лави. Кажется, эльфка специально задержалась на выходе.
— Пушистая… — она тихонько коснулась плеча Аэниэ, заглянула ей в лицо, пытаясь поймать взгляд, но девочка опустила ресницы и смотрела в пол, — да не дергайся ты так, кыся… Знаешь, сколько надо пива выхлебать, прежде чем оно в голову ударит?
У Аэниэ чуть было не вырвалось — "Знаю, видела", но она только помотала головой.
— Ну, не пугайся. Оно даже правда полезно иногда, да еще и питательное. Сейчас это тем более надо, ведь у нас время поесть не всегда выдается… А с пары глотков ничего не станется. Вино же ты пьешь, а оно покрепче будет. Мррр?
— Ну мррр… — поднимая глаза, улыбнулась девочка, и эльфка заливисто рассмеялась, чмокнула ее в нос и выскочила на улицу. Аэниэ, поглубже надвинув шапку, выбежала за ней.
— Ой, мяу!!! — Аэниэ ворвалась в квартиру Лави, едва не сбив с ног открывшую дверь Нэр ("Обалдела, да? Смотри, куда несешься!"). — Ой, мяааау! А на Эльфятнике такая объява висит!
— Что за объява? — Лави, перегнувшись черед ручку кресла, выглянула в коридор из своей комнаты. — Кстати, привет!
— Ага, — согласилась Аэниэ, сражаясь с курткой — второпях забыла снять варежку, и теперь она застряла в рукаве и основательно мешала. — Там это! Концерт! Анкалимэ петь будет! С ума сойти! А… — вывернувшись из куртки, девочка взглянула на Лави и замерла от неожиданности. Лицо эльфки мгновенно застыло, и она проговорила сдавленным голосом:
— Ну-ну… Ну да… Флаг в руки. Не советую. — и скрылась в комнате.
Все еще с курткой в руках, Аэниэ в растерянности обернулась к Нэр:
— Чего это он?
— Чего-чего… Того! — свистящим шепотом ответила Нэр. — Думать надо… — с силой налегла на дверь, защелкнула тугой замок, — …хотя бы иногда!
— А что?
— Да ничего, — оглянувшись, Нэр наклонилась к уху девочки и едва слышно проговорила, — Лави когда-то у Анкалимэ в свите был! Понятно?
— У нее?!
— Ну… А потом поругались они вроде… Эта Высокая вообще сволочь еще та! Я тебе потом как-нибудь расскажу… — Нэр мотнула лохматой головой и убежала в другую комнату, а озадаченная Аэниэ обнаружила, что все еще держит куртку, и поспешила повесить ее на единственный свободный крючок.
Осторожно ступая, Аэниэ прошла по коридору и заглянула в комнату Лави: эльфка сидела за письменным столом и что-то писала — очень быстро и очень мелко.
— Мя? — полушепотом пискнула девочка.
— Вполне себе мя, — отозвалась Лави и подняла голову. Она приветливо улыбнулась, но казалось, что смотрит она не на девочку, а куда-то мимо нее или вообще насквозь, — слышь… Ты пока ползи на кухню, чайку организуй… Я скоро, — и снова склонилась над листком, покусывая нижнюю губу.
Аэниэ не сумела сдержать облегченного вздоха: "Не сердится… Ура…" — и побежала выполнять веленое.
Пока чай грелся и заваривался, Аэниэ выложила на блюдечко притащенное из дома печенье, нарезала лимон. Смахнула с белой в желтую клетку клеенчатой скатерти оставленные кем-то крошки, поставила чашки: Лави побольше, себе поменьше. Эльфку пришлось звать несколько раз: увлекшись текстом, она сначала не слышала, а потом кричала в ответ, что вот еще секундочку, еще пару строчек, и все, и сейчас будет. Наконец все же пришла и рухнула на стул:
— Оххх, — спрятала лицо в ладонях, помассировала виски. — Устааал…
— А что у тебя? — с жадным любопытством спросила Аэниэ. Она успела бросить взгляд на листок Лави и, хотя не разобрала ни слова, все же поняла, что это не песня и не стихи. Может быть, что-то новое увиденное? — Держи сахар…
— Ага… Да так, — отмахнулась Лави, — ты лучше расскажи, как ты и что ты, и кстати… — плюхнув сахар в чай, эльфка отложила ложку и внезапно серьезно уставилась в лицо девочки, — ты сказала, что была на Эльфятнике. Насколько я знаю, у тебя занятия так рано не заканчиваются. Ты что, с уроков удрал? Опять?
— И что с того? — попыталась возмутить девочка. — Мне тут интересней… — но возмущаться под строгим взглядом эльфки как-то не получалось. Лави вернула на блюдечко печенье, которое уже поднесла было ко рту, оперлась локтями на стол и положила подбородок на переплетенные пальцы:
— Пушистая… Не хочу тебя грызть или мораль читать, но ты, пожалуйста, больше так не делай. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня или всего этого были неприятности. Я тоже хочу тебя видеть чаще, но вот так может быть только хуже, — предостерегающе подняла руку, увидев, что Аэниэ собирается протестовать, — нет, погоди. Я тебя понимаю, но ты все-таки потерпи. И еще одно: тебе что, приятно, когда твои соученики-дхойны учатся лучше тебя, эльфа?
— Какое мне до них дело… — пробурчала девочка.
— Да не ради них. Ради себя. В конце концов, тебя там чему учат? Творчеству. А с каких это пор кто-то умеет творить лучше эльфа? Ну, пушистая, хорошая, муррр… — Лави улыбнулась ободряюще и провела кончиками пальцев по щеке девочки — Аэниэ поймала ее руку и чмокнула в середину ладони.
— Мрррррр! — рассмеялась Лави. — Ну, будь лапушкой, и расскажи, что у тебя нового.
Аэниэ тут же выбросила из головы все огорчения и обиды и начала длинно рассказывать, что ей удалось высмотреть: на этот раз в качестве Ахто, приемыша Эллери Ахэ.
Они закончили с чаем и перебрались в комнату Лави, выгнали оттуда Гэля (он поднялся с дивана и меланхолично убрел в другую комнату, так и не оторвавшись от книги), устроились на диване сами: Лави, откинувшись на подушку и поджав под себя ноги, и Аэниэ — на самом краешке, от волнения размахивая руками и путаясь в словах.
— …и вот я увидел ее — такую красивую! Кожа белоснежная, а глаза черные, огромные, и когда смотрит — прямо насквозь пронзает! Меня аж холодом пробрало.
— Одета тоже в черное? — уточнила Лави, которая теперь сидела, чуть наклонившись вперед и прикрыв глаза. — Вся в черном, и ничего другого?
— Ну… Да… — Аэниэ запнулась. "Но я видела пояс блестящий… И брошь — с алым камнем, большим таким. Но если Лави говорит по-другому, значит…"
— Ну-ка, ну-ка… Что-то очень знакомое… — Лави сдвинула брови и еще подалась вперед, оказалась совсем близко, коснулась колена девочки, — еще говори, что видишь… Показывай мне картинку.
Повинуясь властным ноткам в голосе эльфки, Аэниэ тоже прикрыла глаза, сосредотачиваясь:
— Так… Она вся в черном… ("Но почему же так упорно эта брошь глючится? Рррры!") Высокая…
— Стоит или идет?
— Стоит… Ага, вот шагнула ко мне, еще раз. Улыбается… Ой…
— У нее очень красные губы, так?
— Да… Странно смотрятся — лицо же очень бледное…
— Она к тебе подходит, да?
— Да… Что-то говорит…
— Не слушай звуки, смысл лови!
— Что-то хорошее…
— Смотри внимательно — у нее в волосах есть украшения?
— А… ("Ох… А как правильно? Чтобы не ошибиться?") Кажется, поблескивает что-то…
— Да, у нее какие-то булавки, заколки, блестят очень сильно, серебряные, наверное. Много заколок, держат высокую прическу…
— Ага… — кивнула Аэниэ, безуспешно пытаясь исправить свою «картинку» так, чтобы она соответствовала словам Лави: в ее видении волосы странной дамы были распущены и спускались чуть ли не до пояса.
— Тааак, — тягуче проговорила Лави, и девочка удивленно раскрыла глаза — голос эльфки изменился, стал глубже и немного ниже, и интонации проскользнули совершенно ей не свойственные, — Ахто…
— Что? — девочка, сама того не замечая, крепко сжала похолодевшие ладони.