Виктор ПичугинПОВЕСТЬ О КРАСНОМ ГАЛСТУКЕ
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с нашим знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За Отчизну бьются
Братья и отцы.
Как повяжешь галстук,
Ты — светлей лицом…
На скольких ребятах
Он пробит свинцом!..
Пионерский галстук —
Нет его родней!
Он от юной крови
Стал еще красней…
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с нашим знаменем
Цвета одного.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В феврале 1941 года военврача Георгия Константиновича Подтыкайлова перевели из Бреста в небольшой пограничный городок Беловежа. Месяц спустя из Воронежской области приехала к нему вся его семья: жена Александра Матвеевна, четырехлетняя дочь Валя и старший сын Юра…
Уютный городок понравился всем. И хотя в Белоруссии таких городов немало, однако Беловежа показался Юре самым лучшим на свете.
Георгий Константинович работал в госпитале врачом, Александра Матвеевна хирургической сестрой. Бывая у них в госпитале, Юра видел, с каким уважением относились к отцу больные и медицинский персонал. Юра гордился этим и сам мечтал стать врачом.
В начале июня отца командировали, в Смоленск на курсы военных врачей. Он часто писал жене, детям. Александра Матвеевна торжественно вскрывала конверт и вручала персональные послания дочери и сыну. Затем удалялась на кухню и внимательно читала письма мужа.
Валя усаживалась на диван и с важным видом рассматривала присланные отцом цветные открытки.
Юра же уходил в сад, в самый дальний его уголок, и по нескольку раз перечитывал отцовское послание. А потом долго сочинял ответ.
И сегодня было что написать. Завтра, в воскресенье, работники госпиталя собираются отдыхать в лесу. Для мамы он специально набрал клубники. Выбрал самую крупную, красную и сочную. Но ей об этом не сказал. Скажет утром, по дороге в лес. И Валю угостит, конечно. Правда, она иногда капризничает, но он все равно любит ее.
Юра сбегал на станцию, бросил письмо в почтовый вагон проходящего поезда. Домой возвратился не сразу. А когда вернулся, то еще во дворе почувствовал приятный запах. Юра знал, что сегодня мать печет пироги.
Из окна соседнего дома слышался оживленный разговор. Юра уловил радостный голос дочки комиссара госпиталя Веры. Ей только что вручили в райкоме комсомольский билет. Счастливая!
Юра закрыл за собой калитку и вошел в дом. Мать, разрумянившаяся у печки, повернулась к нему и ласково улыбнулась.
— Садись, сынок, поешь пирожков. Смотри, какие славные получились.
Юра не успел съесть и одного пирожка, как в дом влетела Вера. Она светилась необыкновенной радостью; высоко и торжественно подняв над собой новенький комсомольский билет, закружилась по комнате.
Появилась Валя, уселась на диване и с удивлением следила за Верой. Рядом присел Юра, и оба они не спускали с Веры завороженных глаз. Такой они еще ее не видели…
Потом Юра подошел к Вере, спросил осторожно:
— Покажи билет, а?
— На, смотри, — Вера открыла заветную книжечку, но в руки не дала и, всматриваясь в награды, с гордостью добавила: — Я никогда, никогда не подведу комсомол, понял?
— Понял, — сказал Юра и снова попросил: — Дай в руках подержать.
— Ты что?! Билет не передают, а ты даже и не пионер еще.
— Скоро буду, — буркнул обиженный Юра и, недовольный отказом, пошел к двери.
Вера догнала у порога и преградила дорогу.
— Ладно уж, на, подержи.
Юра затаив дыхание смотрел на билет. Он не видел, как мать подошла к комоду и достала новенький пионерский галстук. А Вера догадалась, для чего Александра Матвеевна достала его, и вдруг заторопилась:
— Ну все, Юра, хватит; глянь, что мать приготовила тебе.
Александра Матвеевна подошла к сыну и тихо, но торжественно произнесла:
— Вот, сынок, возьми. Я пионервожатой в школе была, его секретарь райкома за лучший пионерский отряд вручил мне.
Юра был ошеломлен. Галстук, о котором столько мечталось, — вот он, протяни руку — и он твой, твой навсегда! Юра пытливо посмотрел в глаза матери.
— Бери, бери. — Материнские руки легли ему на плечи. — Скоро он тебе понадобится, а пока храни как самое дорогое!
Юра бережно взял галстук. От радости на глазах блеснули слезы. Мать понимающе переглянулась с Верой, но обе промолчали.
С дивана торопливо сползла Валя, подбежала к матери и вдруг решительно потребовала:
— А мне галстук? Я тоже хочу быть пионеркой!
Александра Матвеевна растроганно улыбнулась, взяла дочь на руки и с материнской нежностью стала ее целовать…
В эту ночь Юра долго не мог заснуть. Подумать только: он имел теперь свой, настоящий красный галстук.
Не вступив еще в пионеры, он уже сегодня был счастливым, верил, что обязательно будет хорошим пионером. Ему очень, очень этого хотелось! Заставляя себя заснуть, Юра с сожалением подумал, что поторопился отправить отцу письмо, не написал про красный галстук. Ну, да ладно, вернутся они завтра из леса, и он еще напишет большое-пребольшое письмо…
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующее утро Юру разбудили рано. Разбудили с каким-то нетерпением, нервозностью. Просыпаясь, он спросил недовольно:
— Что, уже пора? — открыл глаза и увидел заплаканное лицо матери.
Юра встревоженно приподнялся. Что-то случилось! Он прильнул к матери, но она отстранилась.
— Одевайся, сынок, да быстрее! — В ее голосе была тревога.
— Разве мы не в лес? — предчувствуя беду, спросил он.
— А ты не слышишь, как стреляют?
Юра прислушался. Действительно, где-то стреляли, что-то взрывалось, гудели самолеты. И как это он сразу не услышал?
— Не до прогулок теперь. Война.
Валя никак не могла проснуться, ее одевали сонную…
До госпиталя добрались быстро. Во дворе суетились люди, грузили в машины имущество, медикаменты. В «санитарки» садились больные.
Юра впервые услышал и понял слово «эвакуация». Он ни за что не хотел уезжать, просил подождать отца. Он думал: приедет отец, и они вместе уедут отсюда. Иначе где же ему найти их?
Александра Матвеевна пустилась на хитрость, убеждая, что они едут к отцу. Юра не верил. Уже все знали, что госпиталь эвакуируется в Волковыск, а не в Смоленск.
Подошел Петрович, шофер госпитальной полуторки, высокий, широкоплечий богатырь.
— Ты, малыш, не буянь, — сказал он спокойно, но внушительно. — Война тебе не игрушка, а потому не капризничай. Полезай в кузов и замри. Для своей же пользы, понял?
Он легко подхватил Юру и усадил на какие-то узлы рядом с Валей. Она смотрела на все широко открытыми, непонимающими глазами.
Кто-то отозвал Александру Матвеевну в сторону. И тут Юра увидел Веру. Вера вскарабкалась в кузов, приняла от Петровича свой чемоданчик, санитарную сумку и стала с беспокойством ждать, когда появится ее мать, Ольга Васильевна.
Вернулась Александра Матвеевна и сказала Вере, что ее мать поедет с больным лейтенантом… Александра Матвеевна устроилась около детей. Петрович запустил мотор.
Вдруг Юра перепрыгнул через борт и помчался за ворота госпиталя.
— Куда? — испуганно крикнула Александра Матвеевна.
— Я сейчас! — махнул он рукой и во весь дух припустил по улице.
Мать растерялась. Из кабины выглянул Петрович:
— Вы меня, что ль, спрашиваете, куда? — и сразу заметил исчезновение Юры. — А он куда делся?
— Домой побежал. Я догоню, — сердито ответила Вера.
— Сиди! — остановил ее Петрович. — Вместе догоним.
Он с силой захлопнул дверцу и, круто развернувшись, повел машину к дому Подтыкайловых.
Юра выбегал уже из дома, когда подкатила полуторка. Петрович высунулся из кабины, с гневом хотел что-то крикнуть, но, увидев в руках Юры красный галстук и корзиночку с клубникой, сменил гнев на милость.
— А ну, сигай в машину! И без разрешения ни шагу. Не то вместо батьки всыплю, чтоб дисциплину уважал. Сообразил? Чего стоишь? Лезь!
Юра торопливо сунул галстук за пазуху, подал матери корзиночку с клубникой, ловко забрался в кузов. Он весь взмок, волосы прилипли ко лбу. Мать прижала к себе сына и ласково поцеловала разгоряченные щеки.
Когда вернулись к госпиталю, из ворот уже выезжала колонна машин.
Шел седьмой час. Солнце поднялось высоко. На голубом небе — ни облачка. День ожидался жаркий. Со стороны Бреста слышались орудийные раскаты; было видно, как небо над городом затягивалось густым дымом. И чем ближе подъезжали, тем яснее понимали, что там идет настоящее сражение.
Было решено — объехать город стороной. Свернули в лес. Поехали быстрее. Сильно трясло на ухабах, но скорость не сбавляли. Вскоре лес кончился. Началось зеленое ржаное поле. Слабый ветерок волнами бороздил его.
Юра посмотрел на мать и, как никогда, почувствовал всю остроту ее переживаний. Ему стало не по себе. Он готов был сделать все что угодно, но только бы не видеть ее в таком состоянии.
Александра Матвеевна заметила тревожный взгляд сына, поняла, о чем он думает, и прижала его к своей груди.
Юра вспомнил про клубнику, протянул матери самую большую ягоду.
— Для тебя набрал. Смотри, какая красная, спелая.
Александра Матвеевна благодарно улыбнулась сыну.
— Спасибо, сынок, но лучше потом, хорошо? — Она говорила тихо, растроганно, а в глазах стояли слезы.
— Хорошо, — согласился Юра и передал Вале корзиночку и предупредил, чтоб не рассыпала. Почувствовав общую беду, девочка словно повзрослела и понимающе кивнула ему головой.
Вера слышала разговор, но сама в него не вступала. А увидев в глазах Александры Матвеевны слезы, сказала:
— Не надо, прошу вас.
Александра Матвеевна смахнула слезинки и, стараясь улыбнуться, еще крепче прижала к себе детей. Неужели