Богучарскую МТС объединили с Деминской, разбили на бригады и приступили к уборке урожая. Не хватало людей, машин. Работали ночами при свете фар. С Виктором Власенко Юра совсем не виделся. Тот и дневал и ночевал с трактористами в поле.
Уставшие, но знающие настоящую хлеборобскую цену выращенному урожаю, люди отдыхали полтора-два часа и снова работали.
С бабушкой Юра виделся лишь поздно вечером.
Стояла жара. Густо пахло полынью. Быков пасли в балке, ближе к воде. Сгоняя назойливых слепней, быки размеренно махали хвостами и лениво щипали траву.
Юра с Петькой лежали в тени редкого кустарника и грызли ржаные сухари. Чуть дальше, на той стороне балки, проходила железная дорога. Ребята видели идущие по ней эшелоны с танками, пушками, войсками.
— И все в Сталинград, — провожая взглядом очередной состав, задумчиво произнес Петька. — Дед говорит, что там сейчас очень жарко. Немцы изо всей силы к Волге рвутся, а наши не пускают, стоят насмерть, и фрицы ничего не могут поделать.
— И не пустят! Ты же видишь, какая помощь туда идет. И танки новые, я раньше таких не видел.
— И машины какие-то непонятные, все брезентом крытые. У каждой часовой стоит. Секретные, что ли?
— А может, это «катюши».
— «Катюши»? — Петька даже привстал, чтобы рассмотреть получше.
Когда состав скрылся из глаз, Петька повернулся к Юре, спросил с любопытством:
— Ты сам-то их видел? — Петьке было интересно знать, что ответит Юра: соврет или правду скажет?
Юра ответил правду. «Катюш» он не видел и, какие они, сказать не может. Это разочаровало Петьку. Он почему-то был уверен, что Юра все видел и все знает. А тут вдруг — не знаю, не видел. Хитрит, не хочет рассказывать, вот и все. Недовольный, Петька повернулся на другой бок и ахнул: прямо перед ним, шагах в десяти, стоял огромный черный пес и спокойно смотрел на него. Шерсть пыльная, свалявшаяся. Бока впалые. Едва дыша, Петька ногой толкнул Юру.
— Смотри, кобель какой, не шевелись, а то еще кинется.
Юра повернулся, увидел здоровенного пса, удивленно спросил:
— Откуда он взялся?
— А я почем знаю? Гляди, не меньше теленка.
— Наверно, настоящий волкодав! — Юра на всякий случай подтянул к себе суковатую крепкую палку.
Пес постоял еще немного, затем не спеша спустился вниз к ручью. Ребята с облегчением вздохнули. Напившись воды, пес улегся в тени на густой траве и смотрел на мирно пасшихся быков.
— Слушай, — тревожно заговорил Петька, — а если он быка загрызет? Он же, зверюга, голодный. Нам ведь перед колхозом отвечать придется.
Но Юра видел, что пес настроен миролюбиво, и потому Петькиной тревоги не разделял.
— Давай позовем сюда, сухарь дадим, вдруг к нам прибьется? — Юра с надеждой смотрел на друга.
— Ты что! — испугался Петька. — Пусть там лежит, может, совсем уйдет, а то бродячие они знаешь какие…
Юра не стал слушать дальше и начал осторожно спускаться к ручью.
Пес настороженно приподнял морду и внимательно следил за мальчиком. Не доходя шагов пятнадцати, Юра остановился и протянул сухарь. Пес потянул носом, облизнулся, но с места не двинулся. Юра сделал еще несколько шагов и снова остановился. Пес по-прежнему спокойно лежал. Юра бросил ему сухарь. Пес нехотя поднялся, обнюхал пересохшую корку хлеба и с жадной торопливостью начал грызть. Крепкие зубы легко перемалывали сухарь.
Пес косился на Юру и, помахивая хвостом, довольно быстро расправлялся с едой. Затем не спеша подошел к Юре, лизнул шершавым языком руку и сел рядом, словно ожидая еще чего-то.
Через несколько минут они вернулись к Петьке уже друзьями. Но Петька еще долго боялся этого огромного лохматого пса и сторонился его… Назвали собаку Лыско.
…В этот день пригнали быков позднее обычного. Бабка Матрена засветила уже керосиновую лампу и, как всегда, подвесила ее ближе к образам.
Следом за Юрой появилась бабушка. Она подошла к столу, развязала узелок, выложила кусочки черствого хлеба и две луковицы.
— Вот и хорошо, что хлебушка принесла, — обрадовалась Матрена. — Я супчик сварила, а хлебушка ни крошки. Садитесь, похлебаем, пока не остыл.
Но бабушка от еды отказалась и устало прилегла на сундук, застеленный потертым полушубком.
— Вы ешьте, ешьте, — сказала она, — а я полежу, ноги что-то устали. Ты, Матрена, пораньше утром разбуди, а то, не дай бог, просплю с усталости. Полина опять завтра снопы вязать будет, а мне одной готовить придется да за ее детьми присматривать, так что не забудь.
— Не забуду, — пробурчала Матрена, недовольная тем, что бабушка отказалась от ужина.
Бабушка отвернулась к стене и глубоко вздохнула. Юра сел за стол, взял деревянную ложку и ждал, когда Матрена подаст суп. Матрена налила ему в глубокую миску два половника, столько же налила себе.
Но поесть они не успели. В дверь громко постучали, и в комнату ввалился Георгий Павлович Мочалов.
— Здравствуйте! Извините, что я так поздно. А где же наша бабуля? — Голос громкий, возбужденный.
Бабушка встревоженно поднялась с сундука.
— Ай случилось что?
— Да нет, не случилось. Однако новость есть. В райкоме разрешение дали, на фронт ухожу!
— Как? А хлеб убирать?
Георгий Павлович сел рядом:
— Ничего страшного. Без нас уберете. Фашист сегодня опаснее всего, его в первую очередь убрать с нашей земли надо! — Посмотрел на Юру, добавил: — Может, твоего отца встречу, скажу, где вы находитесь. И твоего дружка Власенко берут в танкисты. Вообще богучарских нас пятеро на фронт уходит. Ну, ладно, отдыхайте, завтра увидимся.
Георгии Павлович ушел, а бабушка прислонилась к стене боком и сидела тихо, задумчивая. Юра подошел к ней.
— Не надо, бабуль. Все сейчас воюют, и наши пошли. Может, и правда батю встретит. Ведь он же живой, правда?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В этот день Юра пас быков без Петьки. Друг остался дома, присмотреть за приболевшим дедом.
Быки паслись по склону оврага и, прячась от жары в тени деревьев, лениво щипали траву. Лыско лежал рядом с Юрой и следил за быками, чтобы они не разбредались далеко.
Пес оказался понятливым и сразу усвоил роль пастуха. Если какой бык уходил в сторону от своего маленького стада, Лыско тут же догонял его и грозным рычанием возвращал на место…
В лесу созрела земляника, мелкая, но сладкая. Юра неторопливо собирал ее. Вдруг совсем рядом он увидел какой-то странный желтоватый узел, втиснутый в густой кустарник. Что бы это могло быть?
Юра подошел ближе. Парашют?! Откуда он взялся? Вчера его здесь не было. Иначе бы он еще вчера бросился в глаза. Значит… Юра внимательно осмотрел кусты, но ничего больше не обнаружил.
Приказав Лыско сидеть на месте, Юра пулей помчался к Деминской МТС. Ближе ничего не было, хотя и до нее километров пять.
Запыхавшись, влетел он в ворота МТС и застал одного Харитоныча. Дед сидел на крылечке конторы и спокойно чадил самосадом. Он выполнял обязанности сторожа и неотлучно находился у телефона. Все работники МТС были в поле на овощеводческих плантациях.
Юра рассказал деду о находке. Харитоныч невозмутимо выслушал его, пошамкал губами и, почесав в задумчивости затылок, заявил без всякого удивления:
— Ну и что из того, что парашют? Может, он брошенный, ненужный, а мы панику учиним? Да ты присядь пока, отдохни, водицы испей. И потом это… Севастьян вот-вот вернется, с ним и смотаетесь за парашютом, сюда привезете.
Юра с жадностью выпил кружку воды, но не сел, а, наоборот, потребовал, чтобы дед срочно звонил куда угодно, но только не сидел сложа руки и не ждал возвращения Севастьяна.
Деду явно не понравилась настойчивость мальчика, однако, недовольно качнув головой, он нехотя заковылял к телефону.
Прежде чем снять трубку, переспросил:
— Звонить-то куда? Разве найдешь кого сейчас. Время обеденное. Может, в пожарку? Там завсегда кто-то есть.
Юра согласен был на все, лишь бы что-то делать. В пожарку так в пожарку, но только быстрее, а там видно будет. Про себя же он рассуждал, что если парашют действительно брошенный и ненужный, то зачем его прятать в кусты. Хорошо, если его бросили наши, а если он чужой, вражеский?.. Нет, пусть лучше проверят, чем вот так сомневаться и гадать.
И тут он вспомнил, как однажды в разговоре с кем-то Георгий Павлович упомянул, что в райкоме и исполкоме дежурят круглосуточно. Сказал об этом деду. Тот пожал неопределенно плечами и стал усердно накручивать ручку телефонного аппарата. Затем снял трубку и, услышав голос, протянул ее Юре.
— На, сам докладай.
Отвечал коммутатор. Юра попросил райком, исполком, но только побыстрее.
В райкоме ответила девушка. Юра торопливо рассказал о парашюте и где его нашел. Девушка выслушала, попросила подождать, пока по другому телефону она с кем-нибудь свяжется.
Ждал он недолго. Девушка сообщила, что сейчас говорила с военкомом и он обещал немедленно прислать людей, только их необходимо встретить у леса и указать, где лежит парашют.
Юра поблагодарил и помчался назад. Удивленный Харитоныч только и успел крикнуть:
— Севастьяна-то прислать, нет?
Юра на бегу оглянулся, махнул рукой.
По дороге его догнала старенькая, довоенная полуторка. В кузове сидели вооруженные бойцы, из-за борта выглядывала голова овчарки. Шофер резко притормозил. В окно кабины высунулся лейтенант, спросил, не он ли тот Юра Подтыкайлов, который должен указать дорогу к парашюту.
Юра кивнул головой. Лейтенант пригласил его сесть рядом.
Когда подъехали к оврагу и Юра показал парашют, лейтенант неожиданно строго спросил:
— К нему подходил, трогал?
— Нет.
— Молодец, правильно поступил. Вещь фашистская.
Повернулся к машине, скомандовал:
— Сергеев, пускай Казбека, может, след возьмет. Остальные цепью и не отставать!
Сергеев выпрыгнул из кузова и с овчаркой подбежал к парашюту. Собака ткнулась носом в ткань, обнюхала вокруг траву и рванулась в лес. Сергеев едва поспевал за ней. Выстраиваясь на ходу цепью, бойцы устремились следом.