полмаршрута. Впереди, конечно, будут трудности, и немалые. Нам надо быть к ним готовыми…
Не успел Шмидт окончить фразы, как раздался радостный крик:
— Земля на горизонте!
— Спокойно, товарищи, — заявил председатель судового комитета, — заседание мы на время прервем. Следующим на повестке дня будет доклад начальника Северной Земли товарища Ушакова.
…Навстречу «Сибирякову», празднично расцвеченному флагами, мчалась моторная лодка. В ней находилось все «население» северного архипелага — четыре человека.
Вот они уже поднялись на борт. Шмидт шагнул к Ушакову, крепко обнял его и поцеловал в губы так, как могут целовать друг друга только очень мужественные и сердечные люди.
Станция на острове Домашний.
Собрание в битком набитой твиндечной кают-компании продолжалось.
Слово было предоставлено Георгию Алексеевичу Ушакову:
— Товарищи, как же это так, — не успел поздороваться, а уж выступать! Ведь только подумать — два долгих года мы прожили в одиночестве, а сегодня среди друзей…
— Основной нашей задачей было выяснить простирание Северной Земли и произвести маршрутную съемку. Все это мы выполнили полностью…
Сжатое сообщение Ушакова тоже кратко дополнил Урванцев.
Когда он кончил говорить, сибиряковцы, стоя, бурными аплодисментами приветствовали четырех героев освоения Арктики.
— Вы не можете себе представить, дорогие товарищи, как мы рады видеть вас победителями, — волнуясь сказал Шмидт. — Два долгих года мы с неослабевающим вниманием следили за вашей работой, газеты печатали ваши отчеты о путешествии в глубь островов… Когда мы уходили в эту экспедицию, нашим первым и самым горячим желанием было увидеть вас. Я поздравляю вас с исключительно ценной победой на новом фронте завоевания Советского Севера. По моему убеждению, ваша работа дала самые крупные результаты в исследовании Арктики в XX столетии…
Эта последняя фраза была не случайно обронена… Именно так впоследствии Шмидт писал об итогах североземельской экспедиции…
А когда он остался наедине с Ушаковым, то шепнул ему на ухо:
— Что же, Георгий Алексеевич, «авантюра»-то удалась! Вы знаете, меня тоже кое-кто называет авантюристом. По-моему, это не плохо. А вы как думаете?
Географ экспедиции Гаккель показал североземельцам карту их «владений», вычерченную им на основании радиоинформаций, полученных от зимовщиков.
— Это все, что хотите, только не Северная Земля — засмеялся Ушаков. — Наша земля состоит не из двух, как здесь показано, а из нескольких больших и малых островов.
Урванцев расстелил на столе кают-компании отлично вычерченную карту архипелага.
Гаккель, не теряя времени, начал снимать с нее копию.
Сибиряковцы отправились на берег посмотреть, как жили четверо отважных полярников.
О своем житье-бытье Ушаков и его товарищи рассказывали до утра. Их бы слушали еще и еще, да начинался шторм — бухта небольшая, открытая, надо уходить в море…
Чрезвычайно интересные сведения о состоянии льдов в районе Северной Земли, сообщенные Ушаковым, заставили Шмидта изменить дальнейший маршрут экспедиции.
Наиболее удобным и кратчайшим путем на восток — к устью реки Лены, был пролив Вилькицкого, проходящий мимо северной оконечности Азии — мыса Челюскина, и южных берегов Северной Земли. Но начальник экспедиции выдвинул другой интересный, но рискованный проект.
Шмидт в каждую свою экспедицию дополнял основной план работ новыми исследовательскими рейсами. Он пользовался малейшей возможностью для того, чтобы расширить наши знания полярных районов.
Так было и на этот раз.
Начальник экспедиции предложил обойти архипелаг Северной Земли с севера, побывать в водах, где не плавал еще ни один корабль. Его заместитель по научной части Визе горячо поддержал это предложение. Надо было только убедить капитана. Пришлось немного схитрить. Отто Юльевич хорошо знал своего соратника.
— Ну, как, пойдем, Владимир Иванович? — спросил Шмидт. — Благодаря Ушакову карты у нас теперь есть! Может быть, пойдем проливами? С научной точки зрения это было бы интересно.
— В проливе Шокальского уж очень много островков показано, наверно подводные рифы имеются — ответил капитан, не отрывая глаз от карты.
— Пролив Красной Армии тоже любопытно исследовать! — продолжал осторожно Отто Юльевич.
— Тут наверное подводных банок еще больше. В проливы я не советовал бы соваться… Нам надо поскорей в Тихий океан. Проливы все дело нам могут испортить…
— А что вы думаете об обходе архипелага с севера? Там мелей не будет, но льды наверняка встретятся…
— На льды мы с самого начала шли, — сказал Воронин, — льдов мы не боимся. Нам ведь везет, год выдался удачливый…
— Значит, вы не возражаете против обхода Северной Земли?
Воронин ответил поморской поговоркой:
«Моря не бойся, а суши бойся!»
На следующий день «Сибиряков» отправился в плавание по неизведанному пути.
За Ушаковым и его товарищами пришел «Русанов», на борту которого находилась смена зимовщиков.
«Сибирякову» действительно пока «везло». До 81-й параллели он не встретил льдов. Кругом корабля простиралось открытое море. Справа от ледокола развертывалась величественная панорама Северной Земли, с ее горами и куполами ледников и скал, освещенными полуночным солнцем.
Научные работы велись круглосуточно. Зарисовывались контуры береговой линии. Выполнялись гидрологические станции. Делались промеры глубин.
За островом Шмидта ледокол вошел в разреженный лед, без особого труда прокладывая себе в нем дорогу. Но чем дальше шел «Сибиряков» на север, тем сплоченнее становились льды.
16 августа корабль попал в ледяную западню. Широкой, белоснежной скатертью раскинулась ледяная пустыня. Ледяные поля смыкались.
Сорок часов длился бой со льдами, и в течение его ни капитан, ни начальник экспедиции почти не сходили с мостика.
«Сибиряков» все-таки пробился к чистой воде, но вскоре опять попал в сильное нагромождение торосов. Снова начались схватки с льдами, которые продолжались двое суток. Корабль трясло, как в лихорадке.
Утром 22 августа сибиряковцы увидели остров Малый Таймыр, а затем вышли на чистую воду.
Северная Земля была обойдена. «Сибиряков» был первым судном, обогнувшим архипелаг с севера. Он потратил на это ровно неделю, но никто не жалел об этом. Плавание дало значительные научные результаты. Пройдена половина пути.
…Девять суток «Сибиряков» плыл по мало изученному морю Лаптевых. Хотя надо было торопиться (ведь август был на исходе), но все-таки решили делать частые остановки для научных работ. Глубоководные станции производились через каждые 40 миль.
У северо-восточных берегов Таймырского полуострова «Сибиряков» встретил мощные многолетние льды и в борьбе с ними был ранен. При сильном ударе о лед кормовой частью обломилась одна из лопастей винта.
В ночь на 27 августа «Сибиряков» вошел в бухту Тикси, расположенную невдалеке от устья великой сибирской реки Лены.
Бухта Тикси для Якутской автономной республики — ворота в Европу. И первым судном, вошедшим в эти «ворота» с запада, был «Сибиряков». Это было событием первостепенной важности, открывшим новую страницу в экономическом развития огромной Якутии. Здесь в скором времени начал расти большой морской порт, связавший далекий край с промышленными и культурными центрами Советского Союза.
Когда «Сибиряков» подходил к Тикси, навстречу ему вышел из бухты маленький пароходик. Это была знаменитая «Лена», та самая, которую 54 года назад привел сюда Норденшельд. С тех пор «Лена» непрерывно работает на реке, имя которой она носит.
«Сибиряков» и «Лена» рядом вошли в бухту.
В 1932 году в Тикси только начиналось строительство первой полярной станции.
На станции уже поднимались временные радиомачты радиостанции, белели на зеленой траве метеорологические будки, строился бревенчатый жилой дом.
Ну как не помочь зимовщикам! По предложению Шмидта сибиряковцы провели субботник. Он, Визе и добровольцы — научные работники и члены команды таскали кирпичи и бревна, прибивали обшивку стен и настилали пол. Вечером, в еще не полностью достроенном доме, состоялся товарищеский ужин — торжественное открытие новой научно-исследовательской станции Всесоюзного Арктического Института.
В Тикси «Сибирякова» ждала баржа с углем, добытым в новых копях Санга-Хая в трехстах километрах от Якутска. Теперь угля хватит до самого Владивостока. Можно спокойно продолжать путь в Тихий океан.
На траверзе Медвежьих островов, вблизи устья Колымы, ночью на востоке показалась цепочка огней. Навстречу «Сибирякову» шел «Литке» и вслед за ним двадцать кораблей.
В открытом море состоялась встреча двух экспедиций, шедших по Северо-Восточному проходу — одна с запада, другая — с востока.
В навигацию 1932 года доступ из Архангельска к устью Колымы не был затруднительным, из Владивостока — из-за льдов был исключительно тяжелым.
— Эх, были бы у нас хорошие долгосрочные прогнозы ледовой обстановки, — сокрушался Шмидт, — все было бы иначе. Знали бы мы, какие нас ждут льды на всем протяжении Северного морского пути, то грузы на Колыму отправили бы из Архангельска или Мурманска, а не из Владивостока. Сколько бы сэкономили государству средств, времени, трудов!
…Как не помочь зимовщикам! Справа — О. Ю. Шмидт.
Вскоре «Сибиряков» был уже вблизи Дальнего Востока. И вот на последнем этапе пути встретились тяжелые льды. Медленно лавируя в разводьях, «Сибиряков» шел вдоль берегов Чукотки.
Когда держали курс на остров Колючин, произошла новая серьезная авария. Судно потеряло ход. Результат осмотра оказался тревожным — гребной винт был поврежден от удара о мощную льдину, одной лопасти совсем нет, три остальные поломаны больше чем наполовину каждая.
Авария произошла недалеко от того места, где затертая льдами «Вега» встала на вынужденную зимовку.