— Никогда! — возмущенно воскликнул профессор Пфальц. — Никогда этого не будет!
Но тут он почувствовал, что какая-то, как всегда, ловушка была в словах Левинэ, и он попался в нее, как дурак. И даже не какая-то ловушка, а совершенно ясная.
— Я много думаю и умею думать лучше вас, — возразил он внушительно и устало, — но думаем мы по-разному.
Он аккуратно повесил пальто и шляпу на крюк у двери и опустился в кресло.
— Я хочу мира и спокойствия, — сказал он. — Я хочу плодотворной, созидательной работы. Ваши идеи чужды мне, и я отношусь к ним отрицательно, но у меня есть сердце, и оно губит меня. Оно влечет меня в пропасть!
Жизнь капитана Мухтарова сломалась. Все рухнуло. Все полетело к черту. Не осталось ни одного уверенного в своей долговечности правительства, которому можно было бы служить спокойно. Какие-то новые государства высыпали, как в сыпнотифозном бреду, на сошедшей с ума земле. Толпы народов окончательно выбились из повиновения и орали о революции. Нельзя было разобрать уже, где кончается одно государство и начинается другое. Границы стирались, как будто их никогда и не было. Русские солдаты вырвались из лагеря военнопленных и вместе с немцами сражались за Баварскую советскую республику. Венгерские батальоны били русских белогвардейцев в Сибири. И никто нигде не уважал начальство. Все спуталось, смешалось, и в этом хаосе гремел, как последний суд, неотвратимый голос Ленина. Вихрь шел по земле, швыряя людей куда попало. Недоступных русских княгинь можно было уже задешево покупать на ночь и по часам. Его, капитана русской армии, имеющего боевые ордена и заслуги, кинуло черт его знает как в Мюнхен, и тут он тоже попал было под этих дьяволов — большевиков. Бред и чепуха! Только деньги сохранили свою власть. И капитан Мухтаров служил деньгам.
Полицейская служба спасала от голода, не больше того. Но десять тысяч марок обеспечат надолго, дадут свободу и отдых. Десять тысяч марок стали манией капитана Мухтарова. Капитан рыскал по Мюнхену в поисках Левинэ. Он понимал, что не один он занят этим важным делом,— каждому, конечно, хочется цапнуть такой крупный куш,— и потому он работал неутомимо. Он почти не спал по ночам — ему все казалось, что вот в этот самый момент, когда он всхрапывает на уютном плече Марты, кто-то как раз прикарманивает его денежки.
Десять тысяч марок! Ах ты господи! Ведь как вздохнется, когда они этакой аккуратненькой пачечкой лягут в бумажник! Капитан уже ощущал этот приз в своих пальцах — он напал на след одного человека... Но тут — молчок. Об этом деле — вообще молчок. Лишнего не болтать даже в пьяном виде. А то ограбят, выхватят тысчонки из рук! Не только Эльзе, но даже Марте лучше ничего не говорить.
Марту он приобрел сразу же по приезде в Мюнхен. Он не видел в этом ничего удивительного. Это только честь хозяйке дешевенького пансиона, вдове германского солдата, провинциальной мещаночке, получить такого мужчину, как капитан Мухтаров, за боевые подвиги награжденного георгиевским оружием и всеми орденами до Владимира с мечами и бантом включительно. И, уж конечно, за комнату в пансионе и за питание капитан Марте не платил, а, напротив того, доходами с пансиона распоряжался полновластно, как муж. Марта до войны служила в Петербурге гувернанткой, вполне владела русским языком, и это делало ее еще более домашней и привычной.
Эльза — недавнее приобретение.
Все-таки капитан Мухтаров имел то преимущество перед господином Швабе, что уже по русскому опыту знал, что такое большевики. Переворот не так испугал его, как господина Швабе, с которым в первые же дни советской республики связали его кой-какие общие поручения от убежавших в Бамберг правителей. Он усматривал в этой революции некоторые утешительные по сравнению с Россией обстоятельства. Те, кого в России называли меньшевиками, здесь куда сильней и хитрей русских, да и действуют они так, что, ну прямо, не возразишь. Один Носке чего стоит! Орел! Никакого слюнтяйства! Да и Бавария — не Россия: пространства — небольшие, самостоятельно, без помощи, никак не проживет, а по всей остальной Германии — слава тебе господи — большевиков прикончили. Смешно называются они у немцев — спартаковцы. Но все-таки надо скорей кончать их и тут, а то — черт знает! — говорят, всю Россию Красная Армия отхватила, и в Венгрии большевики у власти. Бред и чепуха! Может случиться, что и податься некуда будет.
Капитан бодрился.
Захаживая к господину Швабе, он принимал тон несколько даже снисходительный. Он становился героем в доме перепуганного коммерсанта, тем более что и на деле показывал свое искусство в борьбе с большевиками — отлично выполнял все поручения из Бамберга.
Господин Швабе только в коммерческих расчетах находил некоторое успокоение — через него шла часть денег из Бамберга. Оружие он принимать боялся и никак не подозревал, что жена его часто спускается с капитаном Мухтаровым в темный подвал к винтовкам и револьверам и ключ от этого оружейного склада, пополняемого заботами капитана, хранит у себя в бюро. Это была тайна Эльзы, капитана и пожилого слуги, которого молодая женщина, отправляясь с очередным чемоданом или мешком, всегда брала с собой. Такие склады очень помогли, чуть отступила Красная армия, тотчас же вооружить бюргеров. Многих устрашил приказ коммунистов о сдаче оружия, и они выстраивались в очередь у комендатуры. Но Эльза не поколебалась ни на миг.
— Вот это женщина! — восхищался капитан Мухта ров.— Молодец баба!
Он уже часто позволял себе посмеиваться над господином Швабе, а подчас пытался припугнуть и Эльзу.
— Женщин они сначала берут, — рассказывал он, выражаясь таким необычным для него стилем потому, что говорить приходилось по-немецки, — а потом режут живот, вертят кишки к столбу и приказывают бежать — так кишки из живота и уходят...
Рассказы свои капитан восполнял энергичной мимикой и жестами и все время прибавлял:
— Вы можете мне поверить. Я знаю большевиков.
В день, когда рабочий Мюнхен восторженно гремел о победах красноармейцев, Эльза впервые усомнилась в будущем. Капитан Мухтаров, явившись с очередной порцией оружия, застал ее в одиночестве и тоске и быстрым натиском решил дело в свою пользу.
Эльза даже не пыталась сопротивляться. Она прижималась к нему так, словно только в нем одном видела надежду и спасенье. Капитан Мухтаров никогда ничего подобного еще не испытывал. Бесспорно, это были лучшие минуты в его жизни. Он даже почувствовал к себе некоторое уважение. В Эльзе он начинал уже завоевывать Европу.
Разгром коммунистов странным образом вновь отдалил от него Эльзу. Он больше, казалось, не нужен. Теперь опять господин Швабе гораздо нужней — деньги дают положение и в семье, и в обществе. Факт! Только Марта по-прежнему была предана капитану Мухтарову.
Эльза и не подозревала, что этот белокурый, широкоплечий славянин испытывал подчас приступы внезапного ужаса, — вдруг начинало казаться ему, что сейчас его схватят и потащат в Чека, которая, конечно же, есть и у этих большевиков. В такие ночные минуты он способен был дрожать при каждом мышином шорохе. Марта знала и это уныние, и этот страх. Она только ничего не знала про Эльзу и потому никак не могла понять, почему после победы капитан вновь загрустил.
Печаль подневольного житья с такой силой схватывала теперь капитана, что он напивался иной раз до слез
— Погиб я, Марта, погиб! — плакал он.— Пропал капитан Мухтаров! Мечтал я на войне — разобьем вас вдребезги, генералом вернусь домой, и в отставку! Шапокляк на голову — и сяду на землю с Мушкой своей. Мушка! Девочка! Что там с тобой в Сибири делается?.. Он вытаскивал обрывок фотографии и совал женщине. Марта почтительно разглядывала почерневший клочок и готова была видеть на нем прекрасное девичье лицо русской невесты капитана. От ревности и печали она тоже начинала плакать.
— В Россию хочу! — признавался пьяный капитан, и слезы в изобилии текли по его щекам. — Мира хочу и спокойствия!.. Я тут только в опасности нужен, чтобы грудь мою под удары подставлять. А опасность прошла, и к черту капитана Мухтарова! В шею капитана Мухтарова!
Марта старалась утешить его всеми средствами души и тела, какие только имелись у нее, но это было не то, совсем не то, что могла предоставить Эльза.
Только большие деньги дадут свободу действий, позволят взвесить все как следует, обдумать и спокойно, без лишних унижений, начать строить свою жизнь — с Эльзой, конечно, а не с Мартой.
Капитан никому ничего не говорил о надеждах своих на десять тысяч марок. Он так же пугался каждого слуха о поимке Левинэ, как и профессор Пфальц, но по несколько другим причинам.
Наконец настал тот день, когда капитан Мухтаров понес начальнику точный адрес преступника. Десять тысяч марок — в кармане!
В кабинете начальника, заложив ногу на ногу, поигрывая широкополой своей шляпой, сидел лохматый человек в плаще, похожий не то на литератора из Швабинга, не то просто на бандита. Это был тот самый человек, за которым все эти дни следил капитан Мухтаров.
Немецкий язык все-таки очень сковывал капитана.
— Я принес адрес государственного преступника Левинэ и прошу выдать мне награду, — рапортовал капитан.— Но господин, которого я удивлен видеть здесь, есть друг большевика Левинэ и...
Тут человек в плаще прервал его громким и развязным хохотом.
У капитана даже в животе резнуло, когда он увидел, что начальник тоже смеется.
Лохматый мужчина сложил три пальца правой руки и сунул их к лицу Мухтарова.
Конечно, любой немчура может теперь показывать кукиш капитану русской армии!
Не нужно никаких объяснений. Все понятно. Дни и ночи зря потрачены на слежку за секретным агентом полиции, за провокатором!
Капитан Мухтаров круто повернулся и вышел.
Он дрожал всем телом, словно наступила внезапная зима. Шум города представлялся ему бессмысленным и враждебным. Чепуха и бред! В один миг погибли все надежды.
Но это же грабеж! Грабеж среди бела дня!..