Предвидя возможность катастрофы, Шмидт заранее распределил членов экспедиции по бригадам. Каждый знал свое место в случае ледовой тревоги. Продовольствие, теплая одежда, палатки, спальные мешки — все было подготовлено к быстрой выгрузке.
Днем и ночью грохотали, сталкиваясь, громоздясь друг на друга, гигантские ледяные поля. Ни на минуту не прекращалась вахта бдительного наблюдения за ветром и льдами.
В беспрестанной тревоге прошли ноябрь, декабрь, январь.
Кончилась долгая полярная ночь, стало проглядывать солнце. А льды все шли приступом на обреченный корабль.
13 февраля коварная Арктика излила на пришельцев всю свою злобу. Она бросила на затертый льдами «Челюскин» непроглядную пургу, сорокаградусный мороз, ураганный ветер.
Ранним утром все обитатели «Челюскина» проснулись в холодных каютах — топили скупо, угля на судне оставалось в обрез. Его выдавали кочегарам по килограммам, как ценнейший продукт, и берегли на случай, если течение вынесет пароход на чистую воду. Уже три с половиной месяца «Челюскин» двигался со льдами то не север, то на запад, выписывая петли по Чукотскому мерю.
В это утро страшный грохот поднял людей раньше времени. Они уже успели привыкнуть к глухим ударам и скрежету сталкивающихся льдин. Море звучало так, вроде где-то далеко стреляли из пушек. Но тут, словно над ухом, палили в сто орудий. Грянул залп, за ним — другой, третий… Корпус судна содрогался от толчков. Люди с тревогой прислушивались к грому разбушевавшейся стихии.
Немного посветлело. Челюскинцы увидели, как льдины, перекатываясь друг через друга, будто играя в чехарду, живой громадой подползали к кораблю. Огромный, высотой с трехэтажный дом, ледяной вал обрушился на пароход. «Челюскин» накренился, и… тогда прерывисто завыла сирена. Это был сигнал ледовой тревоги.
Каждый встал на заранее известное ему место. Началась выгрузка аварийных запасов. Начальник экспедиции и капитан распоряжались у трапа. Люди, видя невозмутимое спокойствие своих руководителей, старались сдерживать волнение и работать ловко, быстро. С борта на лед спускались ящики, тюки, бочки.
А стихия продолжала свое наступление на обреченное судно. Под напором льда металлический корпус лопнул, как скорлупа ореха. Вода хлынула в машинное отделение. Кораблю оставались считанные минуты жизни.
К Шмидту подошел его заместитель Копусов и невесело сказал:
— Вот так, Отто Юльевич, кончается наша экспедиция.
Шмидт пристально взглянул на него и ответил:
— Гибель «Челюскина» — еще не конец экспедиции… Все будет хорошо. Вы, Иван Алексеевич, увидите… — И тут же спросил: — Все ли выгружено?
— Все!
— Рубить канаты!
Быстро перерублены концы, крепившие на палубе строительные материалы и бочки с горючим. Все это должно всплыть на поверхность, когда корабль пойдет ко дну.
Когда стало заливать пассажирскую палубу, Воронин громко скомандовал:
— Все на лед!
Этот приказ повторили десятки голосов.
Последним, как и полагается, тонущее судно покинул капитан.
Но один человек замешкался на верхней палубе. Это был завхоз — комсомолец Борис Могилевич. Он пытался взять с собой еще что-то нужное. Ему кричали со льдины: «Прыгай! Скорее прыгай!», но покатившиеся бочки с бензином сшибли его с ног.
И в ту же секунду высоко поднялась корма парохода, показались руль и винт. Все заволокло густой завесой водяных брызг, снега и пара. Когда завеса рассеялась, «Челюскина» уже не было.
Он погрузился в морскую пучину.
Потерпевшие кораблекрушение превратились в робинзонов, выброшенных на ледяной остров. Многие из них были одеты в ватники, ботинки и сапоги, кое-кто забыл рукавицы, а мороз все крепчал и крепчал. Шмидт достал из кармана список участников экспедиции. Жизнь советских людей на льдине началась с переклички:
— Агапитов!
— Жив, — отвечал молодой кочегар.
— Апокин!
— Здесь!
— …Могилевич!
Никто не отозвался. Люди стояли, опустив головы.
День уже кончился. Белесая тьма окутала все вокруг, когда называлась последняя фамилия:
— Юганов!
— Тут! — пробасил плотник.
Перекличка закончилась. Сто четыре человека окружили своего руководителя.
Митинг длился всего пять минут. Шмидт сказал, что Советское правительство знает о катастрофе. «Челюскин» держал связь с берегом до последней минуты. Радиосвязь будет скоро восстановлена. Продовольствия и теплой одежды выгружено достаточно. Значит, на льду можно жить, пока не придет помощь, а она придет обязательно…
— А теперь — за работу!
Злой ветер трепал и рвал полотнища из рук, но палатки были разбиты. С трудом была установлена радиомачта. Под напором ветра она гнулась, как удочка. Вырастали штабеля ящиков и бочек. Люди трудились в темноте, не замечая холода. На льдине закладывался поселок.
В первую очередь нужна была связь с материком. Радисты, обжигаясь от прикосновения к холодному металлу, голыми руками собрали свою аппаратуру…
Старший радист Эрнест Кренкель, прежде чем передать первую радиограмму, на мгновение задумался: какой поставить адрес? Потом тряхнул головой и отстучал ключом: «Лагерь Шмидта»…
Так родилось название «Лагерь Шмидта», не сходившее два месяца с уст людей всего мира. Каждое утро газеты на всех языках помещали короткие, но всегда бодрые телеграммы с пометкой: «Чукотское море. Лагерь Шмидта»…
Начальник экспедиции ходил по палаткам, подбадривал, успокаивал. Однажды вечером Шмидт пришел в палатку к плотникам. Они — новички в Арктике — и стали поговаривать о том, что надо спасаться пешком по льдинам… ведь до твердой земли только 130 километров! Шмидт долго рассказывал плотникам об участниках прошлых арктических экспедиций, погибших из-за своей неорганизованности.
— Им не на кого было надеяться, — говорил советский исследователь Арктики. — Кто в мире богачей будет тратить деньги на спасение людей, терпящих бедствие? Они были предоставлены самим себе — спасайся, кто может! А у нас здесь — коллектив советских людей. За нами — заботливая Родина… Нет, пешком мы не пойдем. Наше спасение в том, чтобы ждать, пока не придет к нам помощь…
В лагере в этот день самым последним погас свет в палатке плотников.
Уставшие от тяжелой работы, челюскинцы спали.
Только дежурные, карауля непрошеных гостей — белых медведей, вглядывались во тьму, прислушиваясь к тревожным шумам полярной ночи, стараясь сквозь вой ветра уловить треск ломающихся льдов. Не раз среди ночи, разбуженные грохотом надвигающихся ледяных валов, люди бросались перетаскивать ящики, а то и палатки, перекатывать бочки на безопасное место.
Шмидт прошел по уснувшему лагерю в штабную палатку, вернее, хибарку, сколоченную из досок и фанеры. Отсюда радисты держали связь с землей. Шмидт разбудил Кренкеля. И до самого утра в штабной палатке не угасало желтое дрожащее пламя коптилки. Радист что-то записывал в тетрадь под тихую диктовку начальника экспедиции.
Дело в том, что Кренкель вынужден был экономить энергию аккумуляторов, и по приказу начальника лагерь не принимал и не передавал частных радиограмм. Но Шмидт — человек большого сердца — знал, как важно вовремя подбодрить товарища, как обрадует его самая малая весточка из дома. И он пошел на святую хитрость — сам придумывал радиограммы, якобы полученные с Большой земли.
А утром радист сообщал «по секрету» челюскинцам вести, «принятые» от их семей, — слова привета от жен, матерей, детей. И аккумуляторы при этом не разряжались.
На следующий день после гибели «Челюскина» была создана правительственная комиссия по спасению пленников Чукотского моря. Возглавил ее заместитель Председателя Совнаркома СССР — Валериан Владимирович Куйбышев.
Штаб спасения челюскинцев начал работать немедленно. На выручку отправлялись два ледокола. Идти им долго через моря и океаны. Когда они доберутся до цели? Ведь к тому времени льдина челюскинцев может растаять под лучами летнего солнца. Все попытки добраться до лагеря Шмидта на собачьих упряжках кончились неудачами.
Надежда была только на самолеты.
Это понял и Шмидт, радировавший в Москву: «…самолеты всего реальней…»
Но в то время многие специалисты — отечественные и зарубежные — считали, что спасать челюскинцев с воздуха невозможно. По неизведанным маршрутам самолетам до Чукотки не долететь. А если и долетят, то все равно не смогут сесть на неровный, торосистый лед беспокойного полярного моря.
Теперь советские воздушные корабли добираются до Северного полюса меньше чем за сутки. Они бороздят небо в любую погоду, и днем и ночью. А тридцать с лишним лет тому назад самолет был еще очень редким гостем в Арктике.
И все же комиссия решила спасать челюскинцев самолетами. О том, как это произошло, и будет мой рассказ.
ГЕРОЙ № 1
Чукчи, как и все народы Севера, любят легенды. Есть среди них немало рассказчиков, ловко вплетающих новые узоры в «сказания старины глубокой». Такого сказочника мне удалось услышать на мысе Шмидта. Пурга прервала наш полет, и мы коротали время в жилище одной чукотской семьи. Это была уже не дымная темная яранга — шалаш из звериных шкур, а вполне современный деревянный просторный дом с городской мебелью. Так живут теперь на Чукотке. Хозяин дома рассказывал, а внук бегло переводил его слова на русский язык.
Старый чукча говорил о таинственных островах, находящихся по ту сторону льдов, бессчетно богатых зверем. Охотники туда добирались не на байдарках, плывущих по студеной воде, а на байдарках, летающих по воздуху, И лодки с выросшими крыльями водил на острова самый лучший охотник, первый герой из героев, по имени Анатолянгин. Этот самый Анатолянгин спас тысячу человек с потонувшего корабля и по небу доставил на сушу. Он все умел, он был могуч и бесстрашен.
Анатолянгин! Не без труда удалось расшифровать, что это русское имя Анатолий, переиначенное на чукотский лад. Тогда я понял, что речь идет о моем друге — Анатолии Ляпидевском. Этот человек, носящий Золотую Звезду, на которой выгравирован порядковый номер «1», при жизни вошел в легенду…