Вышедший из строя самолет стоял среди застругов.
— Ну вот, теперь к лагерю Шмидта прибавился лагерь Ляпидевского, — горько пошутил Петров.
…Авиаторы уже решили добираться до берега пешком, но вдруг увидели, что к ним идет человек. Это был чукча из соседнего стойбища на острове Колючине. Там было всего семь яранг.
Вскоре прибыли еще два взрослых чукчи и мальчик. Продовольствие и спальные мешки сложили на нарты, и над самолетом грянул прощальный салют из пистолетов. Эти выстрелы в безмолвной ледяной пустыне так испугали собак, что одна оторвалась и убежала.
В тесной и душной яранге началось, по выражению Ляпидевского, «великое Колючинское сидение».
Летчик до сих пор хранит американские газеты с заголовками крупными литерами: «Гибель русского полярного героя Ляпидевского», «Пропал во льдах во время второго полета». Такого же мнения были и в Москве, Долго здесь не знали о судьбе экипажа АНТ-4.
Ляпидевский добрался все-таки до Ванкарема на собаках. Но там временно бездействовала радиостанция: пурга сломала мачту, сорвала антенну.
Моторную раму пилот привез на все тех же незаменимых собаках. Тем временем на месте посадки его товарищи собственноручно ремонтировали самолет. Из подъемных средств они располагали одним домкратом, двумя бочками и двумя двухметровыми бревнами. Кроме того, у них было еще… изобилие снега, Построили пологую гору, чтобы по ней спустить снятый мотор.
Каждый день из яранг ходили на работу. Путь в один конец занимал часа полтора, Стояли морозы с сильными ветрами.
Чтобы удержаться на ногах, требовались немалые усилия. Пуржило так, что в нескольких шагах уже трудно было различить силуэт человека. Перехватывало дыхание. Так хотелось обогреться у печурки, напиться горячего чаю и… уснуть.
Но нужно было торопиться — время не ждет.
Трудились под открытым небом. От прикосновения к металлу обжигало пальцы.
Продукты кончились. Перешли на иждивение чукчей. Начали питаться копальгином — замороженным мясом моржа, сырой нерпой.
Авиаторы были оторваны от всего мира. Они не знали даже, спасены ли челюскинцы.
25 апреля отремонтированный ценой огромных усилий самолет поднялся в небо и перелетел в Уэлен. Тут Ляпидевскому сообщили, что он стал Героем Советского Союза.
…Специальный поезд челюскинцев, украшенный цветами, гирляндами хвои и флагами, торжественно вез спасенных и их спасителей.
Еще в поезде Анатолий Ляпидевский подал заявление о вступлении в Коммунистическую партию. Он так писал об этом важнейшем событии в его жизни:
«Почему только теперь я подал это заявление? Потому, что считал: прежде чем вступить в партию, надо что-нибудь сделать для страны, как-нибудь доказать свою преданность. Я сделал немного, но знаю одно: я добросовестно работал. Изо всех сил старался выполнить порученное мне задание».
Когда в Кремле Михаил Иванович Калинин торжественно вручал летчикам награды, грамоту № 1 о присвоении звания Героя Советского Союза получил Анатолий Васильевич Ляпидевский.
Несовершенные моторы и приборы крепко досадили Ляпидевскому в Арктике. И он решил посвятить себя созданию мощных, экономичных советских авиамоторов и безотказных аэронавигационных приборов. Для этого он поступил на инженерный факультет Военно-воздушной академии имени Жуковского.
По окончании учебы Герой № 1 стал начальником летной инспекции Наркомата авиационной промышленности.
В годы Великой Отечественной войны генерал-майор авиации А. В. Ляпидевский был начальником отдела полевого ремонта 7-й воздушной армии. Он много работал над тем, чтобы во фронтовых условиях «раненые» «яки», «миги» и «илы» быстро «вылечивались» и снова поднимались в грозное военное небо.
Отзвучали победные залпы. Над нашей Родиной, над многострадальной Европой открылось чистое небо. Летчики-фронтовики взяли курс на мирные рейсы. Многие авиаторы даже поменяли профессии.
Но не таков Анатолий Васильевич Ляпидевский. Человек, безмерно влюбленный в небо, он остался верен ему до конца.
Все послевоенные годы Герой № 1 отдал развитию, совершенствованию отечественной авиации и приборостроения. Как и до войны, он снова работает в тиши кабинетов, в светлых залах конструкторских бюро. И все творческие помыслы этого опытнейшего летчика, все его знания и стремления направлены к одному — дать в руки советских пилотов самые легкокрылые машины, самые мощные и экономичные моторы, самые совершенные аэронавигационные приборы.
Вот какой благородной цели посвятил многие годы своей жизни Анатолий Васильевич Ляпидевский.
И случается так, что красавец лайнер, сверкая серебристыми бортами, мчит через всю нашу необъятную Родину добрую сотню пассажиров именно в те далекие уголки, где когда-то летал Анатолий Ляпидевский.
В комфортабельном салоне уютно отдыхают пассажиры, под крылом стальной птицы проносятся города и села, полноводная Волга, Уральский хребет, бескрайняя сибирская тайга, заснеженная тундра…
Уверенно ведут машину пилоты, могучая техника покорна и послушна. Ведь в ее создании участвовал человек, некогда прочувствовавший, как говорится, на своей собственной шкуре малейшие несовершенства летательных аппаратов, их многочисленных приборов.
И это по-особому знаменательно, что в сегодняшних успехах отечественной авиации заложена и частица труда Героя № 1 — летчика, которого Родина первым удостоила самого высокого, самого почетного звания в нашей стране.
…Так сложилась судьба человека, который при жизни вошел в легенду.
ТРАГЕДИЯ В ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ
Этот рассказ о своем товарище, талантливом пилоте Сигизмунде Александровиче Леваневском мне хочется начать с конца, с той минуты, когда пришлось в последний раз пожать друг другу руки. Это произошло накануне самого трагического события в жизни этого славного летчика.
До сих пор отчетливо помню подмосковный аэродром. Был теплый солнечный день 12 августа 1937 года. Мы приехали проводить товарищей в далекий путь. Настроение у всех праздничное, приподнятое. Еще бы — советская авиация одерживает победу за победой. И какие!
21 мая я посадил самолет в районе Северного полюса, доставив туда четверку зимовщиков первой советской научной станции на дрейфующей льдине — И. Папанина, Е. Федорова, П. Ширшова и Э. Кренкеля.
20 июня завершился исторический трансарктический перелет В. Чкалова, А. Белякова и Г. Байдукова по маршруту Москва — Северный полюс — США. Этот шестидесятитрехчасовой полет положил начало освоению воздушного пути между двумя материками.
Не прошло и месяца, как М. Громов, С. Данилин и А. Юмашев, пробиваясь сквозь туманы и циклоны, уверенно провели краснокрылый самолет из столицы СССР через центр Арктики до Сан-Диего вблизи границы США и Мексики. Многие иностранные исследователи заявили, что после этого блестящего перелета «Арктика не представляет больше огромного таинственного пятна на земном шаре».
И вот теперь на Север уходит четырехмоторный гигант, на борту которого номер Н-209. В третий раз дается старт беспосадочному рейсу Москва — Северный полюс — США. На этот раз решено направить в перелет тяжелую машину транспортного типа, способную перебрасывать на дальние расстояния людей и грузы, правда, пока еще опытную.
Все мы уверены в том, что и на этот раз успех будет сопутствовать нашим летчикам. Ведь в составе экипажа Н-209 — испытанные, прошедшие, как говорится, огонь, воду и медные трубы авиаторы, блестящие знатоки своего дела.
Огромный самолет вырулил на взлетную полосу. Эту бетонку журналисты прозвали «дорогой героев», и она считалась очень везучей. Отсюда не раз брали старт Чкалов, Громов, Коккинаки. Около машины — отлетающие и провожающие. Шутки, смех, добрые пожелания, рукопожатия, дружеские объятия…
Среди собравшихся выделяется подвижной, высокий, стройный, словно юноша, командир корабля — Герой Советского Союза Леваневский. Он совершенно спокоен, видимо, уверен в себе и своих товарищах. Рядом — широкоплечий человек с открытым мужественным лицом. Это второй пилот Николай Георгиевич Кастанаев — замечательный летчик, установивший международный рекорд дальности полета с грузом в 5 тонн. В последние годы он испытал и дал путевку в жизнь десяткам новых самолетов.
Тут же несколько озабоченный бортмеханик Григорий Трофимович Побежимов — неутомимый труженик, на редкость скромный и молчаливый человек, очень похожий в этом отношении на своего друга Молокова, с которым долгое время летал в Арктике. В Арктике часто бывал и штурман Виктор Иванович Левченко — мастер вождения самолетов по неизведанным трассам. Остальных участников перелета — бортмеханика Николая Николаевича Годовикова и радиста Николая Яковлевича Галковского — я лично не знал, хотя слышал о них много хорошего.
Солнце еще было высоко, когда один за другим взревели мощные моторы. Самолет вздрогнул и помчался по наклонной дорожке. Лучшие пилоты Москвы аплодировали безукоризненному старту тяжело нагруженного, гигантского — по тому времени — воздушного корабля.
Вначале полет проходил благополучно. На следующий день в 13 часов 40 минут с борта Н-209 пришла радиограмма:
«Пролетаем Северный полюс. Достался он нам трудно. Начиная с середины Баренцева моря все время мощная облачность. Высота 6000 метров. Температура — минус 35 градусов. Стекла покрыты изморозью. Встречный ветер местами 100 километров в час».
Чуть позднее Леваневский сообщил, что работают только три мотора, летчики испытывают большие трудности и пробиваются через густую облачность.
Затем пришла тревожная весть о том, что Леваневский снизил высоту полета до 4 тысяч метров, машина попала в сплошную облачность. Стало ясно, что самолету угрожает обледенение.
13 августа в 17 часов 53 минуты радиостанция на мысе Шмидта уловила с борта Н-209 следующие слова: «Как меня слышите? Ждите…», после чего в эфире воцарилась тревожная тишина.