ромелькнув над верхушками скалистой гряды, надежно скрывавшей их приближение, уже заходили на посадку.
Из первого приземлившегося транспортного самолета выскочила группа техников, которых Бласкитш направил к складам горючего и боеприпасов — обеспечивать дозаправку транспортов и загрузку боеприпасов, и летчиков, которые тут же бросились к полутора десяткам оставленных в целости бомбардировщиков противника. Через некоторое время к бомбардировщикам уже подъезжали бензовозы и подкатывались тележки с бомбами. Бласкитш с тревогой вслушивался в звуки перестрелки у края плато. Тем временем приземлились все четыре транспорта, с трудом найдя себе место среди застывших в неподвижности десятков бомбардировщиков, истребителей и транспортов противника, поврежденных диверсионной группой. Техники возились с дозаправкой транспортов, а прибывшее подкрепление с ходу развернуло три легких автомобиля с безоткатными орудиями и ударило из них по казармам. Через четверть часа остатки охраны и батальона аэродромного обслуживания сдались.
Почти все имевшиеся под рукой бойцы оседлали находившиеся на аэродроме транспортные средства и двинулись по шоссе к береговому аэродрому. Впереди на шоссе уже не было слышно перестрелки. У края плато небольшая группа пехотинцев противника пыталась обстрелять колонну, но ответным огнем с ходу была рассеяна. Колонна устремилась к аэродрому, лежавшему внизу, на плоской равнине у самого побережья. Когда уже был виден проволочный забор аэродрома и вышки охраны, над их головами низко-низко прошли бомбардировщики. Они пронеслись над летным полем и сразу за ними стеной вставали частые разрывы.
Машины продолжали двигаться к аэродрому. Бомбардировщики пошли на второй заход. На этот раз заговорили зенитные орудия и пулеметы — не слишком удачно, ибо налет произошел с той стороны, откуда его никогда не ждали. Но по рулежной дорожке (взлетная полоса была повреждена бомбами) уже разгонялось дежурное звено истребителей.
Грузовик капитан-лейтенанта Бласкитша выскочил на летное поле. Из кузова ударили автоматические винтовки и пулемет. До взлетающего самолета оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. Истребитель резво оторвался от земли, но тут же стал заваливаться на крыло, чиркнул им об землю, перевернулся и стал превращаться в беспорядочно кувыркающуюся груду обломков.
Два других самолета попали под огонь, еще не успев взлететь. Один из них выскочил с рулежной дорожки, и, попав в какую-то выбоину, сломал шасси, накренился, заскреб по земле крылом, стал разворачиваться, и замер, чихнув напоследок поврежденным мотором. Другой стал разворачиваться в противоположном направлении, но задымил и остановился.
На всей территории аэродрома шел бой.
А над скалистым плато яркими цветами стали распускаться шелковые купола парашютов, красиво розовеющие в лучах восходящего солнца. Над аэродромом проносились новейшие дальние бомбардировщики тайрасанского военно-воздушного флота, ложась на крыло и уходя в сторону порта.
Из чрева этих больших самолетов, исполненных в транспортно-десантном варианте, продолжали вываливались черные точки и неслись к земле, разворачивая над собой парашютный шелк. Около тридцати истребителей противника, успевших взлететь с последнего еще функционирующего аэродрома, оказались связаны боем с освободившимися от своего груза бомбардировщиками, которые, форсируя двигатели, неожиданно сами пошли в атаку. Это стоило тайрасанцам нескольких сбитых машин. Но нескольких минут замешательства врага было достаточно, чтобы время для перехвата тех бомбардировщиков, которые еще не закончили высадку парашютного десанта, было безнадежно упущено.
Один из радистов Главного штаба Вооруженных сил Тайрасанской Федерации, быстро записав полученное сообщение, снял наушники и обратился к дежурному офицеру:
«Срочно! Для начальника Главштаба!»
Только теперь Обер Грайс испытал небольшое облегчение: Тиоро со своими людьми высадился на острове. Авиация противника их не перехватила.
Удар захваченных десантом бомбардировщиков по равнинному аэродрому не смог полностью вывести его из строя. Однако множество тяжелых машин горело на земле. Некоторые, дымя, уходили в сторону порта, к старому аэродрому. Там же истребители, слегка потрепанные после боя с тайрасанскими бомбардировщиками, приземлялись на летное поле. А тем временем на скалистом плато из транспортов выгружались безоткатные орудия и легкие автомобили. Подполковник Тиоро Грайс, командир бригады парашютистов, возглавивший десантный батальон, посадил на автомобили и выслал к краю плато роту своих бойцов. Остальные двинулись в пешем строю.
В направлении приморского аэродрома, где все еще шел бой, от порта уже выдвигалась колонна танков, бронемашин и грузовиков с солдатами. Грузовики тащили на прицепе артиллерийские орудия. Численное превосходство было на стороне гарнизона острова. А танков и тяжелой артиллерии у десанта и вовсе не было. Однако Тиоро опередил противника. Его передовая рота внезапным огнем безоткатных орудий из засады сожгла три головных танка из шестнадцати, закупорив шоссе, и заставив противника развертываться под огнем.
Тем не менее первоначальный успех развить не удалось. Под огнем танков и артиллерии передовая рота лишь скупо огрызалась, медленно отходя назад, к крутому склону плато, стараясь укрыться среди скальных обломков. Хотя были подбиты еще два танка и подожжено три грузовика, рота была оттеснена от шоссе. Восемь танков, с десяток грузовиков и три бронеавтомобиля ушли к аэродрому, на подмогу охранной роте и батальону обслуживания. Остальные сковывали боем остатки передовой роты парашютистов.
Но успех — штука капризная. Колонна, шедшая на выручку защитникам аэродрома, еще не вступив в бой, оказалась под ударом девятки бомбардировщиков, взлетевших со скалистого плато. А к изнемогающим остаткам роты подошли основные силы парашютистов и роли переменились. Через некоторое время два уцелевших танка уже отходили к порту, бросив без прикрытия позиции своей артиллерии. Расчеты безоткатных орудий десантников то и дело меняли позиции, не давая артиллеристам противника пристреляться. Сами же они нет-нет, да и доставали метким залпом то одну, то другую пушку противника. Пулеметы и автоматические винтовки парашютистов неумолчно трещали, не давая вражеской пехоте поднять голову.
Тем временем несколько бомбардировщиков и истребители с уцелевшего аэродрома (старого, располагавшегося вблизи порта) все же смогли совершить налет на занятое десантом плато. Взлетная полоса покрылась воронками, несколько бомбардировщиков, из числа захваченных десантом, горели на земле. Потери противника были небольшими — ведь исправных истребителей у десанта в распоряжении не было и ответный огонь вели практически только зенитки.
Майор Тиоро Грайс спешно организовал работу по устранению повреждений на взлетно-посадочных полосах. Воронки засыпались щебнем и заливались бетоном — благо, что противник позаботился о средствах для ремонта своего аэродрома и все необходимое было под рукой.
«Если эскадра повернет к острову, меньше чем через сутки она будет здесь» — стискивая зубы, думал Тиоро. — «А пока застынет и схватится бетон… Во всяком случае, второй бомбардировки аэродрома быть не должно!»
К вечеру обстановка почти не изменилась. По прежнему продолжалась вялая перестрелка на территории приморского аэродрома, и затухал бой у подножия скалистого плато. Ночью же диверсионная группа вышла к последнему уцелевшему аэродрому. Однако прорваться к самолетам и взлетной полосе ей не удалось. Противник выставил чуть ли не сплошное оцепление. Завязался скоротечный бой. Отчаянно отбиваясь от наседавшего противника, бойцы диверсионной группы заняли небольшой холмик и с него вели огонь из двух безоткатных орудий по самолетам, стоявшим на аэродроме.
В порту на стоящем там легком крейсере и двух эсминцах прозвучали колокола боевой тревоги. Судовая артиллерия готовилась открыть огонь по тайрасанским десантникам, рвущимся к городку.
Тиоро, взявший в свои руки командование всеми силами десанта, еще с вечера поделился с капитан-лейтенантом Бласкитшем своими опасениями.
«Если главный калибр крейсера начнет ковырять снарядами последнюю целую взлетно-посадочную полосу…» — начал Тиоро.
«Значит, он не должен начать», — мгновенно отреагировал капитан-лейтенант. — «И он не начнет».
Гулкий звук, который издал корпус эсминца, заставил дежурного механика насторожиться. Он снял трубку телефона и соединился с мостиком.
«Что-то ударилось о корпус, господин капитан третьего ранга», — доложил он. «Какой-то металлический предмет, судя по звуку. Нет, звук больше не повторялся». — Он положил трубку и обеспокоено покачал головой.
Прожектор эсминца начал шарить по воде.
«Ничего не видно», — крикнул часовой на баке.
В этот момент две фигуры в черных гидрокостюмах выбирались на прибрежные камни. Один из них взглянул на слабо светящийся циферблат часов.
«Пора».
Звук трех глухих ударов казался почти слитным. Дежурный механик не успел среагировать. Масса воды, ворвавшаяся в пробитое миной отверстие, с силой отшвырнула его к турбинам. Он почувствовал удар — и на этом все его ощущения оборвались.
Еще две диверсионные группы совершили рывок к аэродрому, воспользовавшись возникшей сумятицей. К утру на этом аэродроме осталось лишь три исправных истребителя.
Как и опасался Тиоро, эскадра, при получении известия о высадке десанта на Огарене, повернула к острову еще днем. Но и в Главном штабе предвидели эту возможность. Надо было задержать эскадру во что бы то ни стало. Ночью шестнадцать торпедоносцев нанесли удар по главной группе судов противника. Девять машин, прорвавшиеся сквозь шквал зенитного огня, сумели сбросить свой смертоносный груз.
Был потоплен один эсминец, тяжело повреждены два крейсера, выведен из строя один из гребных валов на авианосце. Эскадра была вынуждена замедлить ход. На следующую ночь налет повторился. На этот раз к четырнадцати торпедоносцам присоединились шестьдесят восемь бомбардировщиков, и одновременно в атаку пошли подводные лодки.