Я оглядела его группу, заметив Брэндона рядом с ним, в поисках травм или вида заключенных сбора, но ничего не нашла. Я вздохнула с облегчением, но облегчение быстро сменилось ужасом, когда другая половина его отряда въехала в ворота с прицепленным караваном клеток. Я насчитала пять, шесть, а затем и семь железных клеток, набитых обитателями, число которых росло с каждым мгновением.
Сотни были взяты в плен.
Как он мог? Я посмотрела на Эйдена, отметив сутулую позу Брэндона, когда он ехал рядом с принцем. Было ясно, что он этого не одобряет.
Габриэлла встала и схватила меня за руку.
— Давай вернемся в дом, пока он нас не увидел.
— Мы не можем. Ожидается, что мы встретим его на ступеньках.
Слуги и солдаты суетились у входа, выстраиваясь в очередь, чтобы поприветствовать Эйдена дома. Король Дрейк быстро спустился с королем и королевой Нью-Хейзел за спиной и раздраженно поднял бровь, глядя на нас обоих.
— Кого волнует, чего они от нас ожидают? — Габриэлла скрестила руки на груди. — Мы не обязаны с ним здороваться.
Мы должны были поприветствовать его… мы действительно должны были. Король был здесь, и если бы он застукал нас за пренебрежительным отношением к принцу, моя жизнь превратилась бы в сущий ад. Кроме того, мне нужно было побыть поблизости и посмотреть, кто находится в этих клетках. Я никогда не видела такого большого сбора и испытывала глубокий страх, что узнаю заключенных.
— Габриэлла, иногда для нас нормально бунтовать и быть безрассудными, но сейчас не то время. Я знаю, что твои родители здесь, но их не будет рядом после свадьбы, а король — это не тот человек, которому ты захочешь перечить. Обещай мне, что не сделаешь этого.
Габриэлла вздохнула.
— Я обещаю.
Мы поднялись по лестнице вдоль балюстрады, Габриэлла заняла свое место рядом с родителями, а я встала рядом с ней, стараясь держаться как можно дальше от короля. Редмонд, тяжело дыша от напряжения, взбежал по лестнице, чтобы присоединиться ко мне. Он всегда был нужен, когда после сбора собиралась группа, поскольку обычно требовалось позаботиться о многочисленных травмах.
— Здесь слишком много клеток, — прошептал Редмонд рядом со мной. — Это кто-нибудь из твоих знакомых?
— Я не знаю. Разве это имеет значение? Эйден отправит всех этих людей на плаху, независимо от того, виновны они или нет.
— Обычно я настаиваю, чтобы ты не вмешивалась, но…
Слова Редмонда были прерваны появлением Эйдена у подножия лестницы в сопровождении Томаса и Брэндона. Когда Эйден поднялся по ступенькам, чтобы поприветствовать своего отца, Брэндон искоса взглянул на меня и коротко покачал головой, давая знак ничего не делать и не говорить, пока мы не сможем поговорить наедине.
— С возвращением, сынок! — король Дрейк приветственно хлопнул Эйдена по плечу, когда принц поднялся с поклоном. — Я никогда не видел такого большого сбора. Сколько их у тебя?
— Сто пятьдесят. Я полагаю, мы смогли собрать всех ведьм и магов в лесу до единого. Больше там вероятно никого не осталось, — ответил он, расправив плечи с выражением, похожим на гордость.
— Отличная работа. Мой сын, принц, навсегда очистил Проклятый Лес. Это достойно празднования.
Король повернулся, выкрикивая приказы дворецким готовиться к пиршеству и устроить праздник, подобного которому еще никто не видел, в то время как Эйден оглядывал всех присутствующих. Его глаза встретились с моими, и мой желудок скрутило, ощущение гнили, скручивающейся в его глубинах. Это был не сбор. Это была казнь в большом масштабе. Я не могла понять, как такой хороший человек мог так быстро преобразиться, и не могла не задаться вопросом, не моя ли это вина.
Король, его советники и королевская семья Нью-Хейзел вернулись внутрь, Габриэлла бросила на меня сочувственный взгляд, прежде чем убежать к своим родителям. Слуги и дворецкие расчистили пространство, готовые начать приготовления к праздничному застолью, пока не остались только мы с Редмондом, потрясенно уставившиеся на принца.
— Редмонд, — подошел Эйден. — У меня есть несколько человек, о которых вам нужно позаботиться, так что вам лучше поторопиться.
Редмонд поклонился и повернулся, чтобы уйти, но не раньше, чем покачал головой, что говорило о многом, одним легким движением шепча, что мы поговорим позже, чтобы я сохранила самообладание и пока не сжигала никаких мостов.
Самообладания уже не оставалось.
— Как ты мог? — я кипела. — Ты собрал поколения невинных людей, для чего? Чтобы стереть их с лица земли?
— Не беспокойся о них, — пробормотал он. — У меня есть план. Они будут освобождены еще до того, как их казнят.
— Какой план, Эйден? Зачем вообще собирать их, если ты планируешь освободить? — возразила я, не понимая, что на него нашло.
— Не волнуйся об этом. Все под контролем. Молчи и делай, что тебе говорят, — прошептал Эйден, его глаза сканировали длину моего тела. — Кстати, о том, чтобы делать то, что тебе говорят, во что ты одета?
— Моя одежда.
— Сегодня вечером я прикажу горничным перерыть твою комнату, чтобы убедиться, что твой старый наряд уничтожен должным образом. На сегодняшнее торжество ты наденешь одно из платьев, которые я купил для тебя.
— Одежда, которой ты меня снабдил, принадлежит борделю, и я не думаю, что есть еще какие-то последствия, от которых ты мог бы заставить меня страдать.
— Ты права насчет одежды. Ей действительно место в борделе, причем высококлассном, но ты будешь ее носить, — скомандовал он.
— Почему ты так себя ведешь, Эйден? Почему ты так со мной обращаешься? Это не ты, — сказала я, вскидывая руки в воздух.
Эйден тяжело вздохнул и ущипнул себя за переносицу, как будто предпочел бы быть где угодно, только не здесь.
— Я не знаю. Я зол на тебя — в ярости. Я не хочу быть таким, но я чувствую себя таким преданным, и я не могу не выместить это на тебе, даже если не хочу.
Он зажмурился, а когда снова открыл их, в них проглянул прежний он.
— У меня было много времени подумать обо всем, пока меня не было, и я сожалею… но мне нужно, чтобы ты вела себя прилично и верила в меня. Тебе нужно пока подыграть моим просьбам и надеть одежду, которую я тебе дал. По крайней мере, на сегодняшний вечер, пока все не уладится. После тебе больше никогда не придется надевать эту одежду. Я обещаю.
— Пока все не уладится? — спросила я. О чем он говорил и почему был таким неуловимым?
Эйден схватил меня за локоть и повел к нише, выходящей на лестницу, тихо говоря.
— Ты мне доверяешь?
Я вздохнула.
— Я больше не знаю.
Он притянул меня ближе и прошептал на ухо:
— Ты можешь мне доверять. Я говорил тебе, что у меня есть план, как покончить со всем этим, и я это делаю. Сбор. Твое положение здесь как любовницы. Правила моего отца. Но сейчас мне нужно, чтобы ты сыграла свою роль. Все должно идти по плану, и ты должна следовать этому плану.
Я нахмурила брови, вглядываясь в его лицо в поисках искренности. Он был честен… у него действительно был план.
— Я расскажу тебе в свое время, обещаю, — поклялся Эйден. — Ни один волос не упадет с голов этих заключенных.
— Почему ты не можешь сказать мне сейчас? Как я могу доверять хоть одному твоему слову?
Он поморщился, его глаза наполнились сожалением.
— Я собираюсь простить их. Я не могу рассказать тебе больше подробностей, но обещаю, что все образуется, — он пожевал губы, его взгляд остекленел, когда он встретился со мной взглядом. — Я искренне сожалею обо всем, через что заставил тебя пройти за последние несколько недель. Мне пришлось отвлечь отца, чтобы он не присматривался слишком пристально к тому, чем еще я занимался, но это подходит к концу. Сегодня вечером.
Мои плечи опустились, а рот приоткрылся. Я догадывалась, что он задумал. Это было очевидно по количеству заключенных в толпе.
Если бы он смог найти способ обойти своего отца, то смог бы помиловать заключенных и получить значительные очки от жителей королевства — подданных, которым надоело правление короля.
Он мог бы заручиться достаточной поддержкой, чтобы прийти к власти.
Эйден прижался своим лбом к моему и тихо проговорил:
— Завтра в это время все будет по-другому. Весь этот фарс закончится… но мне нужно было, чтобы это было правдоподобно. Я сожалею обо всем, что я сделал, и если я причинил тебе боль в процессе, дав тебе такой скандальный титул. Но тебе не придется долго со всем этим разбираться. Я обещаю, что все исправлю.
Мой пульс участился от волнения при мысли о том, что завтра я больше не буду обязана жить при дворе. Я могла бы вернуться к своей жизни в святилище, к своей учебе и свободе. Эйден не сказал именно этих слов, но он не стал бы вводить меня в заблуждение, заставляя думать, что все было бы лучше, если бы этого не произошло. По крайней мере, я надеялась, что нет.
Я нерешительно кивнула.
— Я надену платье и сыграю роль. Но только сегодня вечером.
— Хорошо, — сказал он с улыбкой. — Завтра ты проснешься, и все изменится к лучшему.
Я улыбнулась в ответ, веря в него, хотя и немного сомневаясь, стоит ли доверять ему полностью.
— Я собираюсь помочь Редмонду оказать помощь раненым.
Я присела в реверансе, когда мы прощались, на случай, если кто-нибудь наблюдал. Но мои мысли были о тех, кто был в этих клетках. Они, должно быть, были в ужасе, думая, что стоят лицом к лицу со своей смертью. Они и не подозревали, что их привезли сюда только для того, чтобы навсегда простить.
Их ждала свободная жизнь.
Я побежала вниз по лестнице к Редмонду, который был занят тем, что латал колено солдату.
— Я здесь, чтобы помочь, — выдохнула я, слегка запыхавшись. — Что я могу сделать?
Он закончил перевязывать колено пациента, затем отмахнулся от врача, чтобы мы могли поговорить наедине.
— Насколько все было плохо? — спросил он, явно имея в виду частную беседу Эйдена со мной.
— Это было не плохо — на самом деле, все прошло хорошо. Эйден планирует помиловать заключенных. Тебе нужна помощь?