После она заметила у сына рыжие густые клочки волос и на ногах, и на руках. Вообще, ребёнок казался некрасивым, имел непомерно большую голову и короткие руки. Зато никто теперь не станет сомневаться в том, что этот младенец – сын Болеслава Рыжего. Предслава была довольна. Ребёнка она тотчас понесла мужу.
– Хочу назвать его Владимиром, в честь покойного отца, – объявила она Рыжему.
– Хорошо. Пусть будет так. Твой отец достоин того. Он был великим государем и крепко держал в руках непокорных родичей, – согласился с ней муж.
Он долго рассматривал малыша, который, проснувшись, громко закричал. Предслава, покачав, успокоила его и понесла кормить.
На душе у ней стало спокойно. Слава богу, её борьба за себя и за будущее своих чад покуда окончилась удачей. Под стражей сидит Володарь, утих в своём Гнезно Болеслав. Тревога за будущее детей на время покинула молодую женщину.
Она ещё не знала, но чуяла сердцем, что скоро в Чехии и в сопредельных с ней землях наступит пора больших перемен.
Глава 56
Между двумя большими реками, Вартой и Вислой, в окружении болот расположился невеликий городок Гнезно. Два десятка мощённых булыжником улиц густой сетью изрезали невысокий холм. Посреди города раскинулась торговая площадь, возле неё виден островерхий костёл с латинским крестом-крыжем над куполом. По соседству с костёлом – дворец архиепископа, выше его, на самой вершине холма – мрачный, сложенный из серого камня замок с обитыми железными полосами воротами – резиденция князя Болеслава.
Сыро и неуютно зимней порой в помещениях замка. Кутаясь в горностаевую мантию, обшитую снаружи красным шёлком, смотрел Болеслав в узкое стрельчатое окно угловой башни. Хорошо видны отсюда широкие поля и разбросанные по болотистой низине, крытые соломой крохотные крестьянские домики. И повсюду, куда ни бросишь взор – непролазная грязь. Вон какой-то кметь вывел под уздцы хилую лошадёнку, ступает осторожно, идёт по мосткам, переброшенным через трясину.
Тусклое зимнее солнце бросило на каменный подоконник слабый луч. Болеслав зажмурился, с раздражением смахнул со щеки слезу. Стар становится он, уже и на коня с трудом может влезть. Страдает польский властитель тяжёлой одышкой, даже в каменном замке прошибает его пот. Вот потому-то и раскрыты настежь зимой окна в его покоях.
Грузно валится Болеслав в кресло, звонит в серебряный колокольчик. На пороге палаты появляется дворецкий. Как всегда, масленая рожа его расплывается в льстивой улыбке.
– Кликни Казимира! – приказывает Болеслав.
Казимир – тот самый сотник, которого посылал он давешним летом в Прагу с тайным наказом похитить и доставить в Гнезно княгиню Предславу. Портрет её всё красуется в опочивальне князя. И хоть и услаждают плоть Болеслава красивые молодые холопки, но мечтает он воротить её, гордую и непокорную дочь Владимира. Знает Болеслав: добром Предслава ни за что сюда не приедет, ни за что не простит она ему поруганной чести своей. Послал Казимира, надеялся на удачу. Но приехал сотник с пустыми руками. Ещё и грамоту привёз от Предславы, в которой волком алчным обозвала его богемская княгиня.
Грамоту эту положил Болеслав перед собой, читал со вниманием и не гневался, а только усмехался. Задеть его норовила Предслава за живое, издевалась над золотой мечтой его о Великой Славонии. Верно, не ведала, что уже везёт в Гнезно посланник римского папы королевскую корону. Скоро станет он, Болеслав, ровней императорам германскому и ромейскому, и тогда никто и ничто уже не помешает ему воплотить в жизнь великую мечту. И пожалеет тогда, горько пожалеет несносная девчонка о своих словах.
Одно жаль: стар стал он, пятьдесят восьмой год идёт. Силы уже не те. А сыновья – нет в них той энергии, того желания, той решимости, какие были у него в молодости. Старшего, Беспрема, вовсе прогнал Болеслав из Польши, отирается он нынче при дворе нового германского короля Конрада, уговаривает его пойти на отца походом. Предатель и мразь сей Беспрем! Даже не верится Болеславу, что его это сын. Другой отпрыск – Мешко Ламберт – хоть и не дурак, да навряд ли удержит в узде горластых можновладцев и шляхту. Остаётся Оттон, но и этот сын – ни рыба ни мясо. Жаль Болеславу, опасается он, что прахом пойдут после его смерти все начинания, в ничто обратятся великие труды.
Экие ж мысли мрачные! Долой их! Болеслав встряхнулся. Нет, не собирается вовсе он покуда помирать! Ещё покажет он всем соседям свою силу!
Многого достиг князь Болеслав за годы правления. Раздвинул он границы Польши на западе, занял междуречье Одры и Эльбы. И как ни пытался ныне покойный император Генрих воротить себе эти земли, но всякий раз терпел поражение и с великим уроном отходил за Мейсен. Так было и в лето перед походом на Русь. Тогда заключил Болеслав с немцами в Будишине крепкий мир, и отказался император от своих притязаний. Потом даже в войне с Ярославом помогал ему гордый саксонец.
Расширил пределы своих владений Болеслав и на севере, подчинив своей власти поморян, и на востоке, захватив половину Червонной Руси, и на юге, отняв у чехов Моравию, а у угров – Словакию. Мечтал, конечно, о большем, о Киеве, но там случилась беда. Проклятый Святополк предал его и стал ночами убивать его шляхтичей. До сих пор, вспоминая о том времени, гневно стискивает Болеслав кулаки. Эх, не разгадал он зятя, поверил, что будет тот всецело ходить в его воле, а оказался Святополк коварным кознодеем и убийцей! И Володарь этот – зачем, зачем он тогда поручил ему сторожить Предславу?!
В последние годы часто хворал Болеслав, и враги пользовались его болезнью. Чехи заняли Брно и Оломоуц, венгры вернули себе Пожонь. И ещё этот щенок Позвизд осмелился отобрать у него Свиноград – большой город на Волыни, славный своими косторезами и сапожниками! А до того ходили русские князья на Вислу, повоевали Дрогичин и аж до Бреста-Куявского дошли! Тоже, мстители! Да что понимают мальчишки сии, Позвизд и Станислав! Ужели не видят, что создаёт он единую славянскую державу, Великую Славонию, и что походы их для него – комариные укусы, не более. Вот поправится он, получит, наконец, из рук папского легата золотую корону и призовёт под своё знамя добрых рыцарей со всей Европы. И тогда повторит он поход на Русь, выгонит Позвизда со Станиславом с княжеских столов, протянет руку Мстиславу Тмутараканскому, а Ярослава загонит в новгородские болота. Пусть сидит там и квакает, как лягушка, в бессильной злобе! Вон как тогда, на Буге, гнали его шляхтичи новгородцев и в хвост и в гриву! Эх, если б не Святополк!
Показавшийся на пороге Казимир отвлёк князя от размышлений.
– А, явился! – Болеслав грозно насупился. – Стало быть, упустил княгиню! Ещё и сам в лапы богемцам угодил!
– Светлый государь, там у неё один евнух… – пробормотал, бледнея, сотник. – Такого силача вовек не видывал! Всех наших враз уложил.
– Что?! Евнух?! – внезапно разгневался Болеслав. – И ты, рыцарь, воин, с евнухом управиться не сумел?! И смеешь ещё оправдываться тут?! Ты! Ты!
Он не сдержался и саданул что было силы Казимира кулаком в висок. Сотник охнул, обмяк и замертво рухнул на пол.
– Сопляк! – презрительно процедил Болеслав. – Эй, дворецкий! Вели вынести его отсюда и закопать под стеной. Большего он не стоит!
Князь круто повернулся на каблуках и вышел из палаты. Спустился в гридню, где располагались верные шляхтичи. Многих из них Болеслав сам возвёл в рыцарское звание и наделил землёй. Это отборные люди его войска. Вообще, он немало сделал для того, чтобы сплотить Польшу, чтобы сделать её сильной и могучей. Раньше, при покойном родителе, власть князя ограничивал совет двенадцати вельмож. По сути, он управлял страной и навязывал князю свою волю. Болеслав же хотел быть самостоятельным и независимым от шляхты государем. Любезностью и гостеприимством ему удалось прибрать совет двенадцати к своим рукам. Вельможи и шляхта стали каждодневно приглашаться к княжескому столу, и этого оказалось достаточно, чтобы по возможности устранить их от державных дел. Сумел Болеслав присвоить себе и право суда в Польше, причём суд и наказания сделал он равными и для крестьян, и для рыцарей. Войско же своё Болеслав из сословного постарался превратить в единое. Шляхтичи служили в коннице и доставляли ему всадников в количестве, равном половине общего числа, из горожан составлялась пехота, кметы же обязаны были нести охрану границ. Те же, кто не служил, вносили ежегодно запасы хлеба и овса для продовольствия войска, но только в военное время. Для защиты королевства выстроил Болеслав множество замков. Приписанные к замкам кметы составили так называемую маетность замка. Войско возглавлял гетман, замком и волостью вокруг него управлял кастелян. Во всём придерживался Болеслав строгого порядка. Этот внутренний порядок и позволил ему расширить границы Польши. А ещё – именно первые успехи породили в душе его дерзкую мечту о Великой Славонии, в которую продолжал он верить, несмотря на неудачи последних лет. Теперь, когда везли ему в Гнезно золотую корону, он понял, что мечту свою способен, наконец, воплотить в жизнь. Хватило бы только сил.
Глава 57
В гриднице топилась большая печь. Языки огня лизали огромный дубовый кряж. Возле печи расположились – кто на скамье, кто на соломе – молодые шляхтичи. Один из них – вислоусый, в кунтуше с медными пуговицами и лихо заломленной набекрень шапке с пером – с жаром рассказывал, потягивая из оловянной кружки пиво:
– Днесь пришла в Гнезно. Грязная вся, хромая. Как и дошла, откуда и явилась?! И говорит, грядущее ведает.
– Да ведьма какая-нибудь, из лесу выползла! – крикнул из дальнего угла молодой шляхтич Ежи из Тарнува. – Али с шабаша с Лысой горы киевской на метле прилетела! А ты, пан Янась, уши-то и развесил! Да рубанул бы сию нечисть саблей, и весь сказ!
– Так-то оно так, – качнул головой вислоусый. – А всё ж верно обо мне сказала. И что из Поморья я, и что князь наш меня в шляхтичи возвёл, и про Марыську мою не наврала. Думаю, вещая пророчица сия жёнка.