– Могу ли я просить у господина времени на знакомство с основами его веры и на размышления о своем возможном месте в ней?
– Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его, – несколько раздраженно ответил купец. – Вот и все, что тебе надо. Повторишь три раза, и все, кроме долга, мне будешь уже платить только сбор на джихад. А после послушаешь Коран или найдешь себе имама, и задавай свои вопросы ему, если тебе так уж действительно хочется узнать все.
Снаружи в каюту, где шла беседа, заглянул еще человек и, наклонившись над плечом купца, что-то прошептал, а следом за ним, отшвырнув с пути бамбуковую занавеску, ворвался Руис-доно, а следом за ним и Мацуда. Вот уж кого Масахиро уже не ожидал встретить в своей жизни.
Некоторое время Руис-доно и купец очень невежливо орали друг на друга, Мацуда и охранники купца обменивались неласковыми взглядами, затем Руис, шумно выдохнув, швырнул на циновку перед купцом тяжелую круглую золотую монету и, бросив на Мацуда косой недовольный взгляд, вышел прочь. Мацуда наклонился к Масахиро, освобождая от цепей.
– Пошли отсюда, – сказал Мацуда.
– Подумай о том, что я тебе сказал, – бросил в спину Масахиро купец, пробуя край золотой монеты коричневым от бетеля зубом. – На том свете нам положено по тридцать девственниц. Каждому.
Масахиро остановился и вежливо поклонился купцу, прежде чем выйти:
– Благодарю вас за столь щедрое предложение.
И вышел вон.
Спустившись по сходням на причал, Масахиро огляделся и наконец полной грудью вдохнул горячий воздух юга, пропитанный ароматами кошенили, складированной в мешках прямо на берегу.
– Идем, господин нас ждет, – сказал Мацуда.
Масахиро вздохнул еще раз и отказался:
– В городе есть люди из Этидзэна. Я пойду к ним. Думаю, мне найдется там место.
– Да что ты говоришь! – возмущенно воскликнул Мацуда. – Как только я узнал, что этот пиратский перекупщик обращает в ислам своих рабов, Руис-доно сразу же вернулся за тобой, только чтобы ты не погубил свою душу! Ты ему должен, он тебя выкупил! А до того спас тебе жизнь.
– Он меня и продал, – трезво заметил Масахиро. – И я спасал его жизнь. И вообще, он мне не господин. Средства за мой выкуп, раз на то пошло, я ему верну. Удачи тебе с твоим господином, Мацуда, и спасибо за все. Ищи меня у людей из Этидзэна, прощай.
Глава 8Копейщик и мушкетер
История тщетности человеческих предположений о божественном расположении.
Затянуть с возвращением долга Масахиро не довелось. Руис-доно, видимо, никогда не забывал своих должников и всегда был готов спросить с них сразу и сполна.
Масахиро как раз обучал молодых охранников приютившего его торгового дома бою с нагинатами в лучшем северном стиле, когда во дворе магазина, где он наставлял основам десяток купеческих лоботрясов, появился Мацуда.
– Давно не виделись! – воскликнул он.
– Больше месяца, – согласился Масахиро. – Чем обязан столь приятной встрече?
– Руис-доно созывает всех стоящих воинов со всей округи. И вспомнил о тебе. Я обещал пригласить тебя.
– Что ж, я очень польщен… – начал было Масахиро, но Мацуда его прервал:
– Идти нужно прямо сейчас, с оружием. Своих людей тоже с собой возьми, Руису-доно это понравится.
Масахиро только тихо вздохнул. Это были не его люди, не его оружие и даже не его одежда, все дано милостью торговых людей с Желтой площади…
– Ты ему должен, – со значением добавил Мацуда, на что Масахиро вздохнул еще раз.
– Сенсей, – обратился к Масахиро один из лоботрясов. – Отец меня не отпустит. Я не могу пойти. Надо помогать в лавке.
– А я пойду, – отозвался другой. – Когда такое еще будет?
– Пойдут те, кто сейчас свободен от работы, – заключил Масахиро. – Урок продолжим завтра.
Он надел на изогнутое лезвие нагинаты, которую уже привык считать своей, лаковые ножны для защиты от влаги и для безопасности окружающих, поднял ее на плечо и вышел со двора вслед за Мацуда. Половина учеников отправились за ним следом, остальные разошлись, чтобы обратиться к ожидавшим их обязанностям.
Манила, захваченный испанцами тридцать лет тому назад город на берегу изогнутой полумесяцем песчаной бухты, была грязна, одноэтажна, наполнена запахом специй и шумна. Над городом возвышался холм, увенчанный деревянным частоколом на высоком валу, над угловой башней, уже каменной, вздымался испанский флаг с косым красным крестом.
Именно туда они и шли.
– Я смотрю, они не сомневаются в себе, – произнес Масахиро, когда их впустили в крепость, даже не обезоружив.
– Испанцы построили эту крепость, когда захватили султанат, – ответил Мацуда. – Они говорят, не так давно ее пытались захватить две тысячи пиратов под началом знаменитого пирата Ли Фэна. Там собрались народы со всей Азии, даже наши были, наемники, как тут говорят, с острова Сипангу.
Масахиро уже знал, как называют и какие у южных варваров самые причудливые представления о землеустройстве их родины, и вежливо промолчал.
– Пираты высадились в бухте с пушками и пошли на штурм. В крепости было двести человек, и они отбили восемь приступов, а потом вышли из ворот в строю с копьями и, стреляя из мушкетов, опрокинули упавшего духом врага и дошли до самого берега, где перебили тех из пиратов, кто еще остался жив. Бухта заполнилась трупами до противоположного берега. Захватили все их корабли и пушки. Неудивительно, что они считают себя сильнее всех в этой части мира.
– Гм. – Масахиро огляделся в безлюдном дворе, когда они прошли за земляной вал. – А где же сейчас эти потрясающие воины? Я должен их увидеть. Обязательно.
– К сожалению, пару лет назад в болотах в глубине острова начали бунт тамошние дикари. Губернатор собрал всех, кого мог, и отправил преподать дикарям урок. Ни один не вернулся. Потому Руис-доно набирает воинов, губернатор никого не может ему дать.
– Вот как… – пробормотал Масахиро несколько обескураженно, но без удивления. Переменчивость всего сущего была ему вполне известна.
– А для чего твой господин набирает воинов?
– Король Камбоджи – его друг и недавно лишился трона. Руис-доно намерен трон ему вернуть.
– Вот как… – пробормотал Масахиро, угнетенный масштабами предприятия. Он-то ожидал налета на побережье, самое большее…
Внутри крепости, кроме часовых на стенах, их никто не ждал, покуда из каменной башни не вышел еще один здоровенный варвар с мечом на поясе, с огромным щитом, украшенным выдавленным изображением лиственного узора.
– Кто это? – произнес Масахиро.
– Это Понс де Реал. Он ронделеро. Воин, сражающийся с коротким мечом и вот таким круглым щитом в руке.
Такие щиты в локоть от выпуклой середины Масахиро уже видел. Он глядел на щит и размышлял, насколько отличается стиль боя с таким предметом от привычных ему. Он сталкивался, конечно, с переносными деревянными щитами в рост человека, что носили перед собой наступающие лучники и строили из них оборонительную линию в случае нужды, но ручной вариант он сам еще не видел.
– Тебя спрашивают, на что ты смотришь? – произнес Мацуда.
Масахиро поднял глаза и столкнулся взглядом с человеком, чей щит так невежливо разглядывал.
– Он говорит, что ты слишком мелок, чтобы быть взрослым, иначе он бы выяснил, что стоит твое копье против его щита.
Все было слишком очевидно, чтобы обманываться, что у Масахиро оставалась возможность вежливо уклониться.
Он коротко поклонился и, сняв ножны с лезвия, передал их одному из учеников.
Довольный его действиями варвар, возвышавшийся над ним почти на голову, что-то довольно проурчал и отошел в посыпанный песком круг, явно используемый здесь с целью обозначить место учебных поединков. Там он повернулся к Масахиро, извлек из ножен длинный, вовсе не короткий, прямой узкий меч с граненым лезвием, какие были в ходу у испанцев, и гулко лязгнул витиеватым эфесом по выгнутой глади своего щита.
Масахиро вступил в круг, а по его краю уже собирались из тени под стеной любопытствующие зрители.
Круг окружил шум разноязыких разговоров.
– Он обещает, что заставит тебя есть песок. Так что давай, Масахиро, – произнес Мацуда, – за всех нас. Покажи, как это у нас делается.
С тоской Масахиро понял, что будет отстаивать здесь честь не только собственного оружия.
Понс пригнулся, скрывшись за своим щитом, оперев лезвие меча на сбитый крупными заклепками край щита.
Масахиро отступил, образовав между ними удобное для древка нагинаты пространство. Также он постарался выбрать сторону против солнца. Прием с ослеплением бликом от полированного металла круглого щита был вполне очевиден.
Понс шагнул вперед, сокращая дистанцию, – очевидно, будет колоть. Что у него уязвимо теперь за этим панцирем черепахи? Ноги и хвост.
Значит, ноги.
Масахиро опустил лезвие нагинаты к песку, подняв в ладони конец древка выше головы. Понс промедлил со следующим шагом, прищурившись, поймал взгляд Масахиро, его смеющиеся глаза обещали неминуемую смерть. Масахиро привычно пропустил угрозу через себя, никак ею не задетый, и Понс, наверное, впервые в жизни столкнувшись с подобным равнодушием, еще замедлился и что-то насмешливо бросил:
– Он говорит, что в строю у тебя такой номер бы не прошел.
Ну так здесь они и не в строю…
Затем Понс внезапно сменил манеру. С удивительной для его размеров легкостью он перекрестным шагом заходил то с одного боку, то с другого, но всегда сопровождаемый лезвием нагинаты. Он мягко пригибался, пряча тело за щитом и не приближаясь достаточно, чтобы наткнуться ногами на лезвие Масахиро.
До сих пор они не сделали ни одного выпада, оба видели взаимно неблагоприятное развитие быстрого столкновения. Понс продолжал искать выгодное положение, Масахиро продолжал обесценивать его достижения.
Понс был готов рвануть вперед, отжать нагинату в сторону, сблизиться на укол, а Масахиро, очевидно, был готов подсечь его ноги и сам не делал выпад, опасаясь, что таким щитом тот сможет вдавить его лезвие в песок и обездвижить…