А когда дело шло о чем-то очень важном или кавалер оказывался особенно крупной шишкой, Вист не стеснялся подтолкнуть свою секретаршу и на ббльшие жертвы, чем трата времени. В первый раз, когда какой-то совсем захмелевший и потерявший голову, но крайне нужный для Виста бизнесмен-издатель слишком настойчиво повел себя с Элен и, защищаясь, она дала ему пощечину, чем испортила все дело, Вист увел свою любовницу-секретаршу в дальнюю комнату и, отхлестав по щекам, сказал:
— Это работа, понимаешь — работа! И ее полагается выполнять так же добросовестно, как ты это делаешь в газете.. Из-за твоей идиотской девичьей стыдливости,
которой у тебя, уверен, и в двенадцать лет уже не было, я потерял сейчас выгоднейший контракт. - Чтоб это было последний раз! — Усмехнувшись, он добавил: — И пожалуйста, не бойся — ревновать не буду: работа есть работа. Иди вымой лицо.
Элен молча пошла в ванную комнату и долго прикладывала к пылающим щекам мокрое полотенце — рука у Виста была тяжелая. Что ж, работа есть работа. Вист прав. Не нравится — скатертью дорога. На ее место с радостью побегут сотни таких же молодых и красивых, как она, и будут отдаваться любому по первому знаку Виста, лишь бы иметь все то, что имеет она.
Кстати, Вист частенько дарил Элен дорогие туалеты— он понимал, что ей не по карману такие платья, какие требовалось носить, когда она выходила с ним, дешевые драгоценности, помог обставить квартиру, дал денег на покупку новой малолитражки. Вист не был жадным. Он широко тратил. И не всякий догадывался, что это являлось лишним доказательством его уникального эгоизма. Ведь тратил он на себя! Он же не жалел денег на красивое оформление своей квартиры или машины, почему же он должен был жалеть деньги на красивое оформление своих любовниц? И в том и в другом случае он тратил прежде всего на себя, на свои удовольствия.
А однажды, будучи в особо хорошем расположении духа, он обнял Элен за плечи и сказал:
— Вот кое-какие деньжата, — он вручил ей довольно толстую пачку, — вложи их туда же, куда и я. Учти, не дарю — одалживаю. Выиграешь — отдашь.
Она вложила, выиграла и отдала.
С тех пор она частенько вкладывала свои, конечно не очень-то значительные, сбережения в разные делишки, в которые вкладывал деньги Вист. Несколько раз даже играла, как и он, на скачках. Теперь у нее было кое-что отложено на черный день.
Но один раз произошло событие, смысл которого она так никогда и не поняла. Вист доверял ей все больше и больше. Но были дела, в которые он не посвящал никого, даже ее. Так, получив информацию от своего «неизвестного благожелателя» (который не забыл его и продолжал изредка звонить) об очередном подстроенном матче каких-нибудь боксеров или баскетболистов-профессионалов, он сам собирал материал и, как всегда, после матча публиковал пылающую возмущением статью. Громил мерзавцев, делающих свой грязный бизнес, на «самом светлом, что есть на свете, — на спорте! О, эти шакалы, эти бессовестные гиены...»
Однажды Вист приболел, и ему пришлось кое-что поручить Элен —дело слишком далеко продвинулось, а сам он, прикованный к постели, выходить не мог. Элен добросовестно выполнила поручение. Она, разумеется, быстро догадалась, что к чему. Она стала теперь ох какой многоопытной. Узнав, что в предстоящем матче победит не сильный, на которого все поставили, а слабый, Элен недолго думая поставила на слабого боксера. Она ни минуты не сомневалась, что ее шеф сделал то же самое.
Разумеется, она выиграла. И немало. «Представляю, сколько заработал он», — размышляла Элен, придя как обычно вечером к нему домой.
Однако Вист был мрачен. Его не радовал даже шумный успех появившегося в тот же вечер очередного разоблачительного опуса.
Элен, довольная и веселая, всячески старалась привести своего повелителя в хорошее настроение. И когда они лежали, утомленные от любви, устремив взгляд в темноту Элен, нежно гладя его руку, сказала:
- Ну почему ты, Роберт, сегодня такой? Ведь все чудесно. Столько шуму со статьей. Все только о ней и говорят. Она действительно замечательная. И деньги тоже не последнее дело.
- Какие деньги, — усмехнулся Вист, — тоже мне гонорар...
- Да нет, я про те, что ты в тотализаторе заработал,— ведь один к восьми!
- Каком тотализаторе? — насторожился Вист.
- Но счастливая, слегка пьяная, разморенная ласками Элен ничего не замечала.
- Ну как же,-—настаивала она, — ты же наверняка поставил на этого липового победителя...
- А ты? — неожиданно резко прозвучал в темноте голос Виста — он уже все понял.
- Я тоже. И в накладе не осталась, — она весело рассмеялась. — А уж ты наверняка... Роберт! Что с тобой, Роберт? Куда ты?
Но он вскочил. Элен сначала с удивлением, потом с растущей тревогой следила, как Вист зажег свет, лихорадочно разыскал свои брюки, выдернул из них широкий ремень с тяжелой металлической пряжкой и неторопливо вернулся к кровати. Глаза его сверкали, губы побелели, лицо дергалось. Она еще никогда не видела его таким, даже не предполагала, что- им может владеть такая ярость.
—Ах, ты в накладе не осталась? — прошипел он, и жестокий удар ремня обжег ее тело. — Ты поставила на липового победителя? — и новый удар обрушился на нее.
Элен дико закричала. Она извивалась, молила о пощаде, удары сыпались на нее, пряжка пробила ночную рубашку, кожу, рассекала тело, кровь заливала постель...
А Вист словно автомат хлестал и хлестал, брызжа слюной, крича все громче:
—Это же спортсмены! Спорт! Ты предала спорт! Пусть эти мерзавцы пачкают его! Но не я! Не ты! Ты посмела обвинить меня! Я никогда ни гроша не заработал на этой грязи! Сто раз знал заранее победителя! И никогда не ставил на него! Это мерзкие деньги! Грязные! А спорт должен быть чистым! Чистым! Пусть другие наживаются на нем! Но не ты, не я!
У него устала рука, и он бросил ремень.
—Завтра же вон, чтоб ноги твоей не было в газете,— сказал он, тяжело дыша.
Элен сползла с постели. Тело жгла невыносимая боль. Окровавленная, вся в слезах, растрепанная, она ползала перед Вистом на коленях.
—Умоляю, Роберт, прошу тебя... господин Вист... Не прогоняйте меня... умоляю... Я не знала, я думала... я никогда этого не повторю, клянусь, простите меня, простите... Я не думала... вы ведь сами учили меня... если можно заработать...
Вист, молча стоявший посреди комнаты и даже не смотревший на нее, неожиданно пришел в себя. Он каким-то странным взглядом, где мелькнула жалость, посмотрел на Элен, обнимавшую его колени, захлебывавшуюся слезами.
—Я учил тебя? — задумчиво произнес он. — Да, ты права, это я учил тебя. И выучил. На свою голову. Что ж, продолжай в том же духе. Только спорт не тронь! — Наклонившись, он приблизил глаза к ее лицу и повторил: — Спорт не тронь!
Элен продолжала бормотать свои извинения, но он оборвал ее:
— Ладно. Оставайся. И на работе и здесь. Приведи себя в порядок, извини, я погорячился, не смог сдержаться. Но когда пачкают спорт, я не могу...
Потом Элен унижено благодарила его, целовала руки, с обожанием и преданностью смотрела в глаза, была такой горячей и страстной как никогда.
Вист постепенно отошел. Приласкал ее> снова пожалел, увидев жестокие рубцы, оставленные пряжкой на ее теле. Он и не догадывался в тот час, какого беспощадного врага приобрел, как страшно отплатит ему Элен за эту кошмарную ночь... А на следующее утро он, как всегда, свежий, элегантный, бодрый, входил в свой кабинет, весело крикнув: «Привет, Элен!» И, как всегда, безупречно причесанная, аккуратная, благоухающая дорогими духами Элен с улыбкой отвечала: «Доброе утро, шеф!»
И день покатился по своим накатанным рельсам. Непрерывно и мощно гудели где-то внизу ротационные машины, безостановочно выплевывая экземпляры газеты, склонялись сотрудники над своими столами, мчались по коридорам курьеры, неумолчно звонили телефоны, стучали телетайпы, неторопливо шли к директору на «летучку» его ближайшие соратники, в том числе Вист, герой вчерашнего номера, прославленный «разгребатель грязи», борец за чистоту спорта...
«Спринт» — крупнейшая спортивная газета мира жила напряженной, беспокойной жизнью.
ГЛАВА VI. «ДЕЛО „МОТОРА"»
Напряженной жизнью жил и журнал «Спортивные просторы». А главное, беспокойной. Причиной этого был характер главного редактора.
Вроде бы все наладилось. Укомплектованы штаты, окончательно определены разделы, рубрики, оформление. Вырос актив авторов, фотографов, художников. Даже редакционный портфель имеется солидный.
Задуманы и осуществлены многие новые идеи: журнал объявил конкурсы на лучший рассказ, очерк, спортивную песню, фотоконкурс среди профессионалов и другой — среди любителей, начал печатать приключенческую спортивную повесть с продолжением. Учредили приз лучшему молодому журналисту и создали при журнале кружок для молодых журналистов, работающих в спорте, — в кружок неожиданно записались многие спортсмены, в том числе довольно известные. Руководил кружком Луговой, вели занятия и другие ответственные работники журнала (в том числе и Лютов).
«Спортивные просторы» взяли шефство над одной из фабрик спортинвентаря, над футбольной командой первой лиги и над дальней пограничной заставой.
Учредили кубки «Спортивных просторов», которые вручались на крупнейших чемпионатах страны по различным видам спорта самому молодому участнику, или за лучшую схватку, или за самый красивый гол... А также специальный кубок для организуемой журналом традиционной велогонки.
В гостях у «Спортивных просторов» побывали коллеги из Чехословакии, Румынии, — в свою очередь, к ним ездил один из заместителей главного редактора.
При журнале создали общественный совет из двух секций: в одну вошли тренеры, специалисты, известные спортсмены, ученые, в другую — журналисты, писатели, композиторы, художники, фотографы. Председателем первой Луговой неожиданно для всех назначил Лютова.
Казалось бы, что еще желать? Столько новшеств! При прошлом редакторе такого не бывало.