Помню — эта его преамбула была встречена смехом и аплодисментами. Помню и то, что иные из участников совещания были шокированы.
Судьба снова свела меня с Тарле после знакомства в Пушкине, когда сценарная студия кинематографии отправила ему для научного заключения сценарий «Адмирал Ушаков». Написал письмо директору сценарной студии, и одновременно — автору:
«Прочел Ваш сценарий об Ушакове, хотя мне прислали убийственно неразборчивый, сливающийся экземпляр (верно 15-я копия!), и я далеко не все разобрал. Сценарий в общем мне понравился и особых исторических «lapsus»’ов я не усмотрел. Личной встречи Нельсона и Ушакова не было. Это бы надо иначе. Лица очерчены вообще верно. Только Павел слишком уж орет и рычит, сбавить бы на пол-октавы.
М. б., следовало бы побольше сказать о взятии Корфу. М. б., следовало бы как-нибудь упомянуть, что Ушакова у ж е т о г д а прозвали «морским Суворовым».
Прилагаю несколько своих беглых замечаний (поскольку я разобрал машинописную мутную работу).
Начало очень, по-моему, хорошо. Но конец несколько скомкан. В общем же показ фильма будет полезен, тем более что об Ушакове пишут теперь даже — увы! — в таких (некогда почтенных) изданиях, как «Морской сборник», много вздора, крайне невежественного».
Вот некоторые из его замечаний, целиком подтверждающих резюме Корнея Ивановича, — «для него не существовало покойников…».
«Стр. 26. «Бенгальские огни» и «бутафорские деревни» в XVIII веке не говорили. Нужны другие выражения»; «стр. 30. Сенявин дан несколько пародийно! Его стоит дать много значительнее. Он ведь прямой продолжатель Ушакова в серии морских русских героев»; «стр. 38. Цитату Петра привести лучше и точнее». «Который потентат одну армию имеет — одну руку имеет, и который и флот имеет — обе руки имеет»; «стр. 38. Лучше заменить слово «бусурманов». Потемкин обычно говорил т у р к а. «У турки флот»…; «стр. 39. Выбросить «кишка тонка (абсолютно тут немыслимо!)»; «стр. 77. Непременно выбросить «а вы прикидывайтесь» и всю эту речь Суворова с советами Ушакову. Этого не было и не могло быть. Суворов, м. б., и прикидывался часто, но никогда этого никому не говорил. Эта откровенность была ему в данном случае абсолютно несвойственна. Весь этот абзац — неуместен»; «стр. 106. Такой встречи личной не было.» (Речь идет о встрече Ушакова и Нельсона. — А. Ш.); «стр. 114. Леди Гамильтон никогда не говорила на людях с Нельсоном повелительно. Изменить бы тон этой сцены»; «стр. 99. Эмма не обращалась никогда к Нельсону «сэр», — а «милорд» (потому что он был лордом)»; «стр. 71. Не нужно влагать в уста султана «халва, халва» (султан говорит известную на Востоке поговорку «оттого, что на улице кричат: «Халва, халва!» — во рту слаще не станет…») и не нужно пускать дым «в лицо» англичанина. Султаны на приемах держались важно, напыщенно, еле роняли слова и не курили».
Изверившись в том, что принятый кинематографом сценарий об Ушакове, на который я потратил несколько лет, будет поставлен, я решил написать, на основе сценария, пьесу «Флаг адмирала». Осуществив намерение, снова послал Евгению Викторовичу в Ленинград новую рукопись.
«Вы желаете, чтобы я указал недостатки, — тотчас же откликнулся он. — Отмечаю кое-что лишнее».
Самые, казалось бы, третьестепенные мелочи не ускользали от него. Справедливо раздражало консультанта — Ушаков назвал Нельсона «сэром Нельсоном»:
«…англичане никогда не говорят сэр, не прибавляя имени. «Сэр Горацио Нельсон» или «сэр Горацио». Но ни в коем случае не «сэр Нельсон». А кроме того, он был не «сэр», а милорд, пэр Англии, «сэр» применяется к баронетам, а не к целым лордам».
Обиделся, когда в моей пьесе пугачевец Тихон Рваное Ухо (потом, в фильме, его сыграет Сергей Бондарчук) назвал Пугачева — «Емелькой». «Емелей», но никак не «Емелькой».
Не могу в этом месте не вспомнить об одном курьезе, случившемся несколько позже, в связи с «Емелей» Пугачевым и пугачевцем по прозвищу Тихон Рваное Ухо.
Я придумал эту фигуру, сочинил, нафантазировал от начала до конца. Не было в истории беглого крепостного Ушакова с таким прозвищем; не было столкновения Ушакова с ним в херсонскую чуму; не было признания Тихона Ушакову перед баталией, выслушав которое Ушаков сказал Тихону, что он «сего не слышал».
Было лишь одно правдой. Тогда на Черноморском флоте попадались беглые, бежавшие от помещичьих измывательств в Новороссию. Нужны были мастеровые на верфи для строительства молодого флота, нужны были матросы, и их брали в дело, не спрашивая родословной.
Каков же был восторг мой, когда, войдя однажды в комнату съемочной группы Михаила Ильича Ромма, я увидел специально приглашенного для просвещения группы молодого историка и услышал собственными ушами, как тот… объяснял слушателям: связи Пугачева с офицерами радищевского толка на Черноморском флоте подтверждаются исторически — наличием среди моряков таких людей, как, например, известный по архивным материалам знаменитый матрос, бывший пугачевец, по прозванию Тихон Рваное Ухо…
И я еще раз оценил по достоинству истинную эрудицию моего второго консультанта, здравствующего современника нескольких столетий…
«Стр. 31. Потемкин был президентом военной коллегии, был главнокомандующим армиями и флотом на Черном море и берегах, но не был фельдмаршалом»; «стр. 68. Баталия «при Абукире» называлась тогда при Ниле»; «стр. 90 Нельсон был новопожалованным лордом, и никаких «родовых замков» у него не было».
Когда я наконец оставил Тарле в покое — взялось за него с новой энергией Министерство кинематографии СССР — мы с Михаилом Ильичом Роммом закончили режиссерскую разработку будущих двух фильмов «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы». Сценарий вновь был послан Евгению Викторовичу, и вновь он тщательнейше взялся за его изучение.
Отзыв-заключение — на восьми страницах пишущей машинки. И снова, кроме общих оценок и замечаний, поражающие своей скрупулезностью уточнения словесных оборотов, выражений, деталей. Словно бы сейчас, рядом, слышит ухо Тарле речь персонажей из далей веков, их интонацию, нюансы…
Привожу лишь некоторые из его пожеланий, советов, даже требования…
«Стр. 5. Екатерина не называла Потемкина Гришей, а называла Григорий, дружочек Григорий и т. д.»; «стр. 6. Из Херсона в Петербург «за шестнадцать ден» тогда едва ли можно было доскакать. Больше к трем неделям подходило»; «стр. 6. Алексей Орлов-Чесменский был тогда на верху славы из-за Чесмы, и никогда Потемкин не осмеливался так о нем говорить, да еще в присутствии Екатерины II»; «стр. 9. Тогда не говорили никогда «его султанское величество», а говорили: «блистательная Оттоманская Порта». Именно так обозначали дипломаты константинопольское правительство»; «стр. 51. В этой обстановке никогда Потемкин не говорил Екатерине «ты» и не называл «матушка-государыня», а говорил: «Гневаться не извольте, ваше императорское величество!»; «стр. 53. Вильям Питт Младший был не короткий, а очень высокий человек, и вовсе не апоплексического сложения. Никаких бакенбард не носил, а был гладко выбрит. Ни в коем случае Вильям Питт не мог говорить: «Мой великий отец Вильям Питт Старший», а должен был говорить и говорил всегда: «Мой великий отец лорд Чатам»; «стр. 105. При всех недостатках и вредных качествах Мордвинова, от которых в самом деле страдал Ушаков и Черноморский флот, не следует забывать, что как-никак впоследствии декабристы прочили Мордвинова на одно из важных мест в случае победы восстания».
Во второй серии:
«стр. 5. 6-ю строку сверху надо изложить так: «А он с вахт-парада ушел потому, говорили, что вдруг живот заболел». Ведь самое важное тут, что именно Суворов сам заявил это публично»; «стр. 6. Вместо «бездарен» — «умом не вышел» (слово «бездарный» тогда совсем не употреблялось)»; «стр. 21. Султан не обходил никого, а сидел, и к нему подводили представлявшихся»; «стр. 105. Непременно заменить: вместо «ваша совесть солдата» надо: «ваша совесть моряка». Тогда и в английском и в русском флоте моряки, начиная от матросов и кончая адмиралами, считали почти личным оскорблением, если их называли солдатами»; «стр. 106. Никакого рукопожатия Ушакова с Нельсоном быть не могло»; «стр. 111. Вставить слова Александра: «России флот не так нужен, как армия».
Тогда же, в 1951 году, я был обвинен в плагиате. Один из литераторов — фамилию его мне не хочется упоминать, — когда был я выдвинут за пьесу «Флаг адмирала» на соискание Государственной премии, написал в инстанции и, в частности, такому крупнейшему авторитету в области истории, каким был Е. В. Тарле, письмо с обвинениями по моему адресу.
Не могу сказать, что все это не потрепало порядком нервов, впрочем, как мне кажется, и самому автору этих объемистых заявлений.
Но что было, то было.
Мой обвинитель, послав письмо Тарле, копию отправил в Союз писателей.
Я этого письма не читал. Узнал о нем из письма Тарле ко мне.
«…Я удивился, что умный и, во всяком случае, серьезный писатель, как… (Опускаю фамилию. — А. Ш.) мог возбудить такое абсолютно неосновательное против Вас обвинение. Так как он уже предал гласности мое первое письмо, то посылаю Вам копию и второго моего письма к нему… Мне очень е г о жаль, что он себя впутал в эту историю, — но ровно ничем в этом случае, когда он к р у г о м н е п р а в, я не могу ему помочь.
В Москву приеду числа 8 или 9. Здесь чувствовал себя хорошо, но эти два тяжких удара — Крачковский и Вавилов (смерть двух академиков, друзей Е. В. Тарле. — А. Ш.) — сильно нас всех тут сразили… 25.1.1951 г.
Ленинград 41, Дворцовая набер. 30, кв. 4.
P. S. О сценарии поговорим, когда я приеду».
Вот и копия письма Е. В. Тарле к моему обвинителю:
«Я прочел Ваше новое письмо — и продолжаю отрицать наличность плагиата. Как Вы не хотите понять, что Ш. не мог пропустить таких давно признанных кардинальными моментов в деятельности Ушакова, как Херсон с его чумой, о которой столько о