Мои дочки закутаны, как качаны свежей капусты. Они увязают в снегу по колено и еле-еле идут впереди. То одна споткнётся и упадёт носом в снег, то другая. Я их поднимаю по очереди. Ставлю на ноги, возвращаюсь к салазкам и тащу идиота, который, в такие морозы, пьёт до потери сознания.
Пока мы добрались до дороги, с меня сошло десяток потов. Хорошо, что санки стало тащить значительно легче, чем на том пустыре. Тут нам навстречу попалась старушка. Мужик шевельнулся и вдруг заорал в полный голос: – Ой, мороз, мороз! Не морозь меня!
Представь себе Зинаида такую картину – я, как усталая лошадь тащу за собою салазки. Рядом еле-еле бредут две малышки, закутанные в большие платки по самые глазки. На санках лежит пьяный мужик и во всю луженую глотку орёт народные песни.
Понятное дело, что проходившая мимо старушка подозрительно осмотрела меня и поспешила уйти. Мы кое-как подошли к первому дому. Тут нас догнала какая-то тётка, и закричала на всю нашу улицу: – Ты куда потащила моего мужика?
– В подъезд! – говорю: – А то замёрзнет на улице!
Оказалось, что старушка, которая встретилась нам на дороге, была соседкой пропойцы. Она зашла к его благоверной, и сказала, что её дорогого супруга увозит какая-то баба. Жена тут же оделась и примчалась за своим драгоценным сокровищем.
Мне разъярённая дама не сказала даже спасибо. Зато пинками подняла своего муженька, поставила его на нетвёрдые ноги и с матюками и повела к соседней «хрущёвке».
Уставшая до изнеможения, я добралась до родного подъезда. Там, взяла санки в левую руку, младшую дочку посадила на правую, и потащилась к себе, на пятый этаж. Хорошо, что старшая девочка поднималась сама.
Забор
Некоторые профессора и доценты КИСИ жили в те годы довольно неплохо. Нагрузка на кафедрах летом была совсем небольшая. Поэтому, много рабочего времени уделялось шкурным делам.
Инфляция тогда уже сильно ускорилась. Поэтому, наличные никто не откладывал впрок. Заработав деньжат на «халтурах», преподаватели тотчас пускали их в дело. Они занимались ремонтом личных квартир и строительством дачных домов для себя и родных.
Каждый хотел казаться очень богатым. Все часто рассказывали, что, как и за сколько они что-то сделали в своей замечательной «трёшке» или на престижном земельном участке. По их словам выходило, что у них там некое наподобие Кремля, а то и Версаля.
Более бедным сотрудникам оставалось лишь слушать их похвальбу. Подчинённые делали большие глаза и выражали восхищенье оборотистостью «гениальных» начальников.
Вместе с Верочкой, трудился молодой человек двадцати с чем-то лет. Звали его Витя Обуткин. Он был из простой неполной семьи. У него имелась любимая мама и сестра, на пять лет старше него. Она жила у супруга.
Не очень давно, парень женился на такой же бедной студентке, как он. Жила их семья удивительно скромно. Денег всегда не хватало. Чтобы свести очень бедный бюджет, днём парень учился в КИСИ, а вечером подрабатывал лаборантом на кафедре. Хоть и совсем небольшая, а всё же прибавка к доходам.
Наслушавшись баек профессоров и доцентов, Витя печально вздохнул и сказал: – У моей мамы тоже есть дача за городом. Но у нас не хватает ресурсов, чтобы там что-то строить. К тому же, в последнее время от неё одни неприятности.
Делать Верочке было особенно нечего. В последнее время, в её личной жизни не случалось ничего необычного. Поэтому, она внимала тому, что происходит с другими. Она отложила какую-то неинтересную книгу и повернулась к печальному парню. Заметив, что девушка его внимательно слушает, Витя начал рассказывать.
– Как вы, наверное, помните, март в том году, выдался удивительно тёплым и солнечным. Зимний покров в городе стаял почти весь целиком. Кругом стояли глубокие, мутные лужи. Мама уже несколько раз напомнила мне, что нужно наполнить снегом металлический бак.
В садово-огородном товариществе «Малые дойки» водопровод включали лишь в мае. Поэтому, в конце апреля нам приходилось поливать той водой, которую самим удалось запасти.
Наконец, я собрался и отправился в путь. Дачный массив находился за городком Управленческий. Он стоял в окружении большого лесного массива. Погода там всегда отличалась от той, что в весною стояла в Самаре.
В тот день, там было морозно и сухо. Снега в лесу оказалось ещё очень много. Он только-только начал подтаивать и оседать, а сверху стал сильно крупитчатым, словно кристаллы крупной каменной соли.
Судя по девственной гладкости местности, я, как дурак, самым первым приехал туда. Тропинок нигде никто не наметил. Белый покров был глубиною выше колен. Двигаясь по целине, я кое-как добрался до нужного места.
Снега на земельном участке лежало так много, что открыть калитку не имелось возможности. Пришлось перелезть через полутораметровый забор. Увязая до середины бедра, я побрёл в дальний конец нашей дачи. Туда, где стоял большой металлический бак.
Идти было очень неудобно и трудно. Не желая потерять равновесие, я сосредоточил внимание лишь на ходьбе. Добравшись до середины участка в шесть соток, я почему-то замер на месте.
Продолжая смотреть себе под ноги, я краем глаза заметил, что на даче кое-что изменилось. Подняв голову, я открыл рот от изумления. Только через пару секунд я всё-таки понял, в чём дело? Оказалось, что не было деревянного домика, который лет двадцать стоял в углу нашей «фазенды».
Искрящийся на солнышке, снег лежал кругом ровно, как скатерть. И только в том месте, где осенью стояла наша избушка он слегка опускался. В центре той котловины чернело пяток головешек разной длины.
Возле домика стояли молодые деревья. Деревянный забор примыкал к нему с двух сторон. Всё это сгорело дотла. Как раньше писали в романах, моё сердце тоскливо заныло. На память пришли строчки замечательной песни: – Враги сожгли родную хату…
Только тогда и дошёл до меня ужасающий смысл выражения: – …стоять на родном пепелище.
Чужих следов вокруг не было видно. Похоже, что их хорошо замело последней мартовской вьюгой. Скорее всего, жилище сожгли не очень давно. Всего за пару недель до того, как я приехал на дачу. И не поленились же гады, тащиться сюда по пояс в снегу.
Домик у нас был очень маленький, одноэтажный, три метра на три. Имелась там и веранда два на три. Прошлой осенью, перед закрытьем сезона, я перекрыл толем двускатную крышу и отремонтировал рамы, разбитые жителями ближайших районов.
Электричества в нашем товариществе тогда ещё не имелось. Никто из хозяев участков не оставался там ночевать. Поэтому, после того, как стемнеет, везде было пусто и тихо.
Так что, хулиганы никого не боялись. Они с фонарями постоянно бродили по дачам, тащили всё, что попадало под руку, и ломали там всё, что не могли унести. Но раньше они хоть не сжигали дома. Видимо, скучно им стало. Вот и дошла у них очередь и до таких развлечений.
Постояв над кучей золы, я начал думать, как собирать теперь снег? Весь инструмент сгорел в нашем маленьком домике. Вспомнив, что кое-что находилось за металлическим баком, я отыскал там совковую лопату без ручки.
Кое-как приспособил к ней искривлённую палку, которую мама использовала, вместо подпорки, и принялся за работу. Набил бак, а сверху насыпал горку из снега, высотою в полметра. Когда он растает, глядишь, будет ещё ведёрко воды. Потом постоял над большим пепелищем и поплёлся домой.
Всю весну и жаркое лето мы, с мамой приходили на дачу, и не знали, где нам приткнуться? Не то, что слегка отдохнуть, даже сумку с едой и водой положить было негде.
В то время, мама работала в государственной автоколонне диспетчером. В конце концов, она купила на работе железную будку со списанной в металлолом хлебовозки. Затем договорилась с водителем грузовика, и заплатила ему. Тот человек привёз «кунг» к нам на дачу.
С тех пор, та железная будка и стала носить гордое звание «дачного домика». Используя всяческий хлам, я восстановил сгоревший забор. В дело пошли столбы разной кривизны и диаметра, а так же старые доски и брусья.
Шло время. Забор нашей дачи ветшал всё больше и больше. Столбы все подгнили и покосились в разные стороны. Слеги сильно провисли. Местами штакетник сам оторвался, местами его проломили хулиганы и воры. Вымоченное непогодою, старое дерево обрело серый безрадостный цвет.
Соседи справа и слева не выдержали такого положения дел и заменили свои ограждения. Сосед сзади оказался более сдержанным. Он не ударил и пальцем о палец. Мы с мамой решили, что ждать больше нечего. Нужно нам обновить и задний забор и ту ограду, что выходила на проезжую улицу.
Ближе к концу жаркого лета мама вдруг заявила: – На лесоторговую базу привезли столбы, брусья и рейки. На субботу я наняла грузовую машину. Купим нужные материалы и отвезём их на дачу.
Ранним утром мы были на базе. Столбы мы решили взять двухметровой длины. Знакомый кладовщик посоветовал маме брать только те, что потолще и, как можно смолистей.
Я залез на огромный штабель из брёвен, начал выбирать и спускать вниз те колоды, которые мне больше понравились. Отобрав, сколько нужно, я погрузил их в грузовик.
Туда же сложил купленные бруски и рейки. Напоследок, кладовщик сообщил, что дерево очень сырое. Так что, забор в этом году лучше не ставить. Пусть дерево хорошенько просохнет.
Мама тотчас созвонилась с моей «милой» тёщей, и договорилась о том, что до самой весны, наши дрова полежат в их пустом гараже. Теща не возражала. Мол, пусть себе сохнут сколько угодно.
Водитель привёз меня и дрова к гаражу. Я всё сгрузил и аккуратно сложил вдоль длинной стены. Помещение оказалось довольно большим, метра четыре на шесть. В нем стоял лишь «Запорожец», проржавевший насквозь. Да и лесоматериалы не заняли много пустого пространства.
В первые дни ноября, ударили небольшие морозы. Снега пока ещё не было. Из низких, мрачно чернеющих туч, изредка сыпались крупинки белого льда. Сильный порывистый ветер гнал «крупу» по земле.