Повести. Дневник — страница 112 из 133

Будет еще дело в посту — выборы[1159], поднесение кубка Обольянинову, наконец, изготовление статей на время моего отсутствия. До сих пор все дела идут ровно и неутомительно. Кажется, я работаю немного, а весь результат такой, какого можно ожидать лишь от ужасного труда.

Масляницу провел я так тихо, как никогда. Помню, что в старое время я всегда бывал без денег в эту пору. Теперь у меня лежало свободных до тысячи рублей, и я не имел никакого желания ими пользоваться. Утром работал над критикою (о Тургеневе), принимал гостей, а вечер или сидел у Боткина (он уехал в пятницу) или распутствовал с Григоровичем; в среду на моем вечере было много хорошего народа, Ковалевский между прочим.

Вчера был обед с великолепной ухой у Марьи Львовны. После обеда спал в комнате Григ<ория> Григ<орьевича>, где так хорошо спится, а вечер окончил у Щербатова, с Григоровичем, кн. Вяземским 2, Никитенкой, Лажечниковым и Краснокутским.

Вторник, на св<ятой> неделе, апреля 9.

Послезавтра еду за границу, чрез Москву и Варшаву. Сегодни ночью видел во сне что-то вроде Венеции и далекие горы, а за несколько дней назад тоже спал и видел Италию. До этой поры я не постарел нимало, я чувствую себя 17-летним человеком и не могу представить, что станется со мной в тот день, когда я действительно увижу итальянскую землю. Из всех дел и помыслов, меня занимавших всю жизнь, теперь во мне живут лишь две мысли: радость путешествия и некоторая тоска разлуки. С моим нравом последнее ощущение много значит и сулит мне немало внутренних тревог. Но что ж делать: я еду, еду и еду! Обильны впечатлениями будут для меня эти четыре месяца! Постараюсь вести журнал свой поаккуратнее, а теперь прекращаю его — надолго. Боже мой! неужели же я не во сне, а в самом деле еду в Европу![1160]

<1858 г.>

Воскрес<енье>, 16 февр<аля>.

Сон хороший, но расположение духа худое. После обеда трепетание сердца и почти истерическое состояние. Вечером у М<арьи> Л<ьвовны>. Состояние духа, как в худшие дни болезни. Слабые лихорадочные ощущения. Дурное известие утром.

Понедельник, 17 ф<евраля>.

Сон очень хороший, около 8 часов, коли не более. Утром обыкновенный кашель, мокрот<ные> отделения значительные. Расположение духа лучше вчерашнего, но хуже, чем бы следовало при такой покойной ночи. И аппетит слабее, чем за неделю назад. После обеда спал. Вечером были Остр<овский> и А. Н. Р. Весь вечер проведен хорошо и спокойно, кашлянул раз десять.

Вторник, 18 ф<евраля>.

Сон хороший (между 6 и 7 1/2). Стараюсь кашлять менее и действительно кашляю немного. Опять расположение духа, хотя и далекое от хандры, но не хорошее. Больше всего заботят меня кашель и состояние сердца. По случаю холода давно уже не хожу пешком. Катался в карете и был у Писемского, больного гриппом. После обеда спал много, вечер провел хорошо, хотя и в одиночестве, но без хандры.

Среда, 19 ф<евраля>.

Une nuit blanche[1161] — в буквальном смысле. Лежал тихо, без лихорадочных ощущений и даже без тревожного состояния. Встал в 9 1/2, с неприятным чувством, но менее кислым, чем после 1 и 1 1/2 часов сна. Кашляю мало, может быть, оттого, что мокрота отделялась ночью без усилий. Утро скверное, биение сердца — тоскливо безнадежное состояние духа, аппетит слабый. После обеда спал 1 1/2, но крепко. Вечером были брат с женой, Н. А. Блок, Благовещенский и Водовозов.

Четверг, 20 ф<евраля>.

Спал хорошо, от 1 1/2 до 10 1/2, почти не просыпаясь. После вчерашнего усталость, хандры почти нет. Кашля почти нет, при пробуждении груди хорошо и легко. Не гулял все эти дни по причине холода. Аппетит сносный, после обеда не мог заснуть. Вечер у Краевското, совещание о литер<атурном> фонде[1162]. По случаю четверга лег спать очень поздно.

Пятница, 21 ф<евраля>.

Не спал до 5, потом спал нехудо до 10. Встал бодро, кашлял мало, и мокроты было не много. Говорил с Ф<омой> О<сиповичем> о своей болезни, — он доволен ее ходом и уверяет, что нет ничего сколько-нибудь серьезного. Хандры нет, но нет и бодрости духа. Обедал мало, после обеда спал более обыкновенного — от 4 1/2 до 6 1/2. Принял порошок лектукария. Вечер провел спокойно, — у меня был Гедеонов.

Суббота, 22 ф<евраля>.

Заснул поздно, зато и встал поздно, спал не менее 8 часов. Голова тяжела, кашель сильнее вчерашнего и много мокроты. Хандра значительно видоизменилась, вместо ипохондрического и временами безнадежного состояния — расположение духа скорее боязливое. Аппетит малый, после обеда не спал. Слабое лихорад<очное> ощущение.

Воскрес<енье>, 23 февр<аля>.

Неделя открывается худо. Злая бессонница. Спал около 1/2 часу во всю ночь. Но состояние духа не худое и мысли возвышенные. Огорченье в одном, порадован другим. Кашлю почти нет, мокроты мало, груди легко, усталости на утро нет. Аппетит менее обыкновенного, но далеко не такой ничтожный, как при прежних бессонницах. После обеда спал около 1 1/2 <часов> крепко. Вечер провел одиноко и хорошо.

Понедельник, 24 ф<евраля>.

Спал хорошо и крепко, заснул между 12 и 1 часом, что для меня великая редкость. Проснулся в 8, и хорошо бы было встать, но все в доме спало, я проворочался с час и заснул опять. Кашлял более вчерашнего. Был у меня Обломьевский, и прописал metal albi в гомеопатических порошках. Вечером были Писемский и Анненков. Все хорошо.

Воскресенье, 9 марта.

Спал скверно, или, лучше, не спал вовсе — около часу, коли не менее. Но силы прибывают, кашлю не было, состояние духа хорошее. После обеда не спал, вечером не чувствовал ничего худого.

Среда, <26 февраля>.

Спал отлично, часов около 9. Был кашель, мокрота уменьшается. Аппетит хороший, спал после обеда и гулял, пока было светло. Вечером были Соляников, Анненков, Писемск<ий>, Гончаров, Салтыков, Безобразов, Панаев, брат и Олинька. Чувствовал себя хорошо и спокойно, без всяких дурных симптомов.

Четверг, 27 ф<евраля>.

Спал тревожно, но не менее 7 часов. Я ждал бессонницы, примирился с мыслью о хорошем сне через день — оттого был спокоен и заснул. Кашлю мало и мокроты мало. Состояние духа здоровое. Аппетит отличный. После обеда спал или не спал, сказать не могу. Вечер у брата, ужинал очень хорошо, лег спать в 3-м часу.

Пятница, 28 ф<евраля>.

Опять думал, что не засну, и, к счастию, ошибся. Спал часов 6, коли не более. Кашлю немного, но большого уменьшения в нем не вижу. Хандры нет и следов, хотя нет веселой бодрости, как у выздоравливающих. Аппетит хорош, после обеда спал, вечером сидел один, читал «Хронику» Аксакова[1163].

Суббота, 1 марта.

Спал хорошо, часов 8 или 9. Остальное так же, как вчера. Гулял долго, и погода была славная. Обедал хорошо, спал ли после, не знаю. Делал гимнастику вечером. От 7 1/2 у Гончарова, слушал его новый роман[1164]. Ужинал дома. Геморрой весьма силен, почти как было в декабре.

Воскресенье, 2 марта.

Заснул очень скоро после того, как лег, зато проснулся в 6 и около трех часов валялся. Потом заснул опять и проспал очень долго. Кашлю мало, но мокроты много. Все остальное, как прежде. Перемен нет.

Понед<ельник>, 3 марта.

Спал мало и заснул после 6 часов, так что проспал часа четыре, с перерывами. Гулял очень много и с удовольствием, день ясный, теплый, весенний. Вечером Гончаров был и читал «Обломова». Были еще В. Майков, Анненков и Печаткин. Перемен нет, все, как в прежние дни. Перед вечером 10 минут гимнастики.

Вторник, 4 м<арта>.

Спал отлично, часов 9, не просыпаясь почти. Мокрота как прежде, кашлю очень мало. Аппетит нехорош, некоторое расстройство желудка. После обеда спал более 2 часов, ужасно крепко. Вечером был А. Д. Гущин. Ничего особенного. Гимн<астика?>.

Среда, 5 марта.

Выспавшись так жестоко после обеда, — думал, что не буду спать ночью, однако спал часов 6, тревожно, видел во сне Севастополь и всякую дрянь. Погода ужасная, состояние духа не ипохондрическое, но печальное. Ездил в Опекунский совет. Узнал о смерти О. И. Сенковского[1165]. Часов в 8 утра кашлял. Вечером слушал «Обломова» у Печаткина. Воротясь домой, нашел наших и Н. А. Блока. Ужинал хорошо, но лег позже 1 часу.

Четверг, 6 м<арта>.

Пересидевши свой час, долго не мог заснуть, потом спал от 5 до 9, крепко и хорошо. Утро все сидел дома, читал «Blackwood<'s Magazine>». Обедал нехудо, после обеда спал или не спал, не знаю — признак возбужд<енного> состояния нервов. Вечером у брата, не хандрил, но скучал. За ужином бес меня дернул много говорить, оттого приехал домой, чувствуя, что буду спать худо, и лег в 3-м часу.

Пятница, 7 м<арта>.

И действительно, не спал до осьми, метался, злился. С 8 до 11 спал, просыпаясь раза три. Несмотря на такую подлую ночь, гулял много и с удовольствием, ел хорошо. После обеда не спал, вечером сидел один дома, лег рано.

Суббота, 8 м<арта>.

Спал очень хорошо и очень много. Утром были Ф<ома> О<сипович> и Д<митрий> Ф<едорович>, оба мои эскулапа. Беседа с ними. Опять гулял весьма хорошо и много. Вечером ездил к Михайлову. Ни хандры, ни ощущений озноба давно нет и следа.

Воскресенье, 9 марта.

Спал не чрезвычайно хорошо, но много. Желудок не совсем в порядке, вероятно, от сливок. Кашель и мокрота по-прежнему, ни лучше, ни хуже. Было много народа поутру. Погода нехороша, идет снег, оттого не гулял. После обеда не спал и в 7-м часу поехал к Некрасову, где был прощ<альный> обед Анненкову[1166]