— Ясное дело, колье там, — твердо сказал я. — Где же ему еще быть. В воскресенье вечером ты стянула его и тайком запрятала в сало. Сарбайны давно знали, что ты не та, за кого себя выдаешь, и терпеливо выжидали, пока птичка угодит в расставленные тенета…
— Что за ерунду ты порешь? — перебила Лидия. Синие глазищи горели, брови насупились.
— О, наивное создание! Послушала бы ты со стороны свой южный акцент!
— Всех, кроме тебя, он вполне устраивал.
— Брось, не тешь себя иллюзиями. Может, какого-нибудь гостя ты бы и провела, но играть такую роль изо дня в день тебе было не по зубам. Ты, сама того не подозревая, подыграла Сарбайнам — Лидия Андерсон, девушка-воровка, выручила своих хозяев. Они разыграли партию, как по нотам, а ты проглотила наживку вместе с крючком. Я верно излагаю?
Лидия покачала головой и произнесла:
— Ты и вправду считаешь себя умнее всех остальных? И, должно быть, свято убежден, что никто в мире, кроме тебя, вообще ни черта не соображает. Ах, какой он умник, этот Харви Крим. Что ж, мистер Всезнайка, я готова выслушать вашу версию. Допустим, колье спрятано в этот кусок сала — дальше что?
— Сарбайнам требовалось время, чтобы найти колье. Они его нашли сегодня вечером.
— И забрали его вместе с салом?
— Да.
— Следовательно, колье по-прежнему находится в их квартире.
— Которую оно и не покидало.
Лидия пригнулась ко мне.
— Пусть так, мистер Крим. По-вашему, оно находится в квартире. Вы знаете, где его искать. Что тогда помешало вам привести вместе с лейтенантом Ротшильдом сотню полицейских с ордером на обыском и перевернуть всю эту чертову квартиру вверх дном?
— К чему ты клонишь? — спросил я.
— Сам знаешь. Ты якобы знал, где находится колье, но полиции не сказал ни слова. И я, кажется, догадалась — почему.
— Почему же?
— Я думаю, что если колье разыщет и вернет полиция, то твое пресловутое вознаграждение плакало — вот почему. А, кроме него, тебя большое ничего не волнует. Тебе абсолютно наплевать на интересы компании. По-твоему, так пусть лучше она выплатит страховку ворам Сарбайнам, чем полиция вернет ей колье. Я права?
— Возможно, — кивнул я. — Лично я против Сарбайна ничего не имею. По мне, так уж пусть лучше он разгуливает на свободе, нежели гребет на галерах или гнет спину в каменоломне. Так что, по большей части, ты права. Но ты не учла кое-что другое.
— Что?
— Ты, кажется, упустила из вида то, кто именно украл колье. Я имею в виду личность самого преступника. Уголовное преступление остается таковым вне зависимости от того, переправила ты добычу за пределы штата, или держишь в своем кармане. Да, я по-прежнему считаю, что колье украла ты. Лейтенант Ротшильд вовсе не осел. Допустим, он устраивает обыск и находит колье. Потом спрашивает меня: «Харви, откуда ты это знал?». И что мне ему говорить? Пытаться снова его надуть — или выложить всю правду? Если к тому времени его не просветит Сарбайн.
Не спуская с меня глаз, Лидия привстала, перегнулась ко мне через весь стол и прошептала:
— Но ведь есть еще и другой выход, мистер Крим.
— Какой же?
— Поверить мне. Хоть немножко.
С этими словами она круто повернулась, прошагала к выходу и, ни разу не оглянувшись, вышла на улицу, прикрыв за собой дверь. Я окликнул ее: «Лидия!», но она даже не обернулась. Тут же, откуда ни возьмись, словно чертик из шкатулки, вынырнул официант. Злорадно улыбаясь, он проквакал:
— В вашем возрасте, мистер, пора знать меру. Нельзя же быть таким напористым c девушками — естественно, любая взбрыкнет.
— Слушай, засранец, если хочешь с кем-то поделиться своей дешевой философией, то спустись в канализацию — там найдешь достойных слушателей.
— Простите, сэр, — ухмыльнулся этот паразит и величественно отвернулся. Не успел он отвалить от стола, как входная дверь распахнулась, и вошла Лидия. Она прошагала к нашему столу и села на прежнее место.
— Ты забыла свое пальто, — сказал я. — Кстати, поскольку ты больше не служишь у Сарбайнов, где мне теперь тебя искать?
— Плевать я хотела на это пальто! И — зачем тебе меня искать? Ты ведь не считаешь, что я прячу колье в своей сумочке?
— Нет, конечно.
— Значит, я тебе больше не нужна. Правильно я говорю, мистер Крим?
— Ну… не совсем… Черт побери, тебе ведь даже переночевать негде!
— Найду — где. Я взрослая женщина и вполне могу снять номер в отеле.
— Тогда почему ты вернулась? — спросил я.
— Помнишь этого незнакомца, который сидел в гостиной у Сарбайнов?
— Да.
— Так вот, он и еще один тип поджидают нас на улице. Когда я вышла, они сразу двинулись ко мне.
Я легонько присвистнул.
— А ты умница!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Подошел официант и пробормотал, что страшно рад снова видеть нас вместе, что именно так должны складываться идеальные отношения между мужчиной и женщиной — немного поцапаться, а потом примириться. Похоже, Нью-Йорк кишел неудавшимися философами. Я сказал ему, что не хочу его обижать.
— Знал бы ты, приятель, как мне осточертели эти ублюдочные философы-свинопасы. Больших невежд, чем эти свинопасы, свет еще не видывал.
Бедняга запротестовал было, что он вовсе не свинопас, а официант, но парой мгновений спустя, когда до его крохотного поросячьего мозга дошло, что я имел в виду, повернулся и отбыл восвояси.
Лидия сказала, что я обошелся с ним слишком жестоко.
— А он с нами? Невежество жестоко уже само по себе. А совать нос в чужие дела — не жестоко?
— Я поняла, кого ты мне напоминаешь, — со вздохом сказала Лидия.
— Это кого же?
— Одного персонажа из Камю… как же его звали? Того бедолагу в Северной Африке, для которого мир казался чужим и злым, и который в итоге кончил тем, что убил едва знакомого арабского парня. Впрочем, ты, наверное, не читал Камю?
— Отчего же, читать я умею. И Камю тоже читывал. Только ты ошибаешься — никакого сходства между нами и в помине нет. Ни малейшего!
— Ага, я тебя все-таки задела за живое.
— Слушай, кончай со своим психоанализом и не пытайся проникнуть ко мне в душу. Лучше сосредоточься на том, что у нас есть. Ты уверена, что этот тот самый человек, который сидел в гостиной у Сарбайнов?
— Абсолютно уверена, — серьезно сказала Лидия. — Только я не понимаю, отчего это тебя так огорчает. Что касается Камю, то я вовсе не хотела сказать, мистер Крим, что у вас склад убийцы. Напротив, это скорее комплимент — у вас тоже мятежная натура и вы тоже все время ищете…
— Угу — колье Сарбайна, — угрюмо вставил я. — Слушай, Лидия, разберись наконец, кто я тебе — мистер Крим или Харви. Надоело, то «ты», то «вы».
— Это зависит от того, как я к тебе в данную минуту отношусь, сказала она.
— Что-то твое отношение слишком часто меняется.
— Как и ты сам, Харви.
— Просто меня окружают одни ненормальные. На улице дежурит какой-то подозрительный тип — наверняка наемный убийца…
— Два подозрительных типа, Харви.
— Ну вот, даже два. Двое подосланных убийц. Все жаждут моей крови…
— Ты не веришь, да, Харви? Я хочу сказать, что я, в отличие от тебя, должно быть, нахожусь под влиянием того мусора, которым засоряют телевидение и книжки…
Я наклонился к ней и серьезно, как мог, произнес:
— Дело в том, Лидия, что наемные убийцы существуют не только в кино и в книжках. Они есть и в реальной жизни!
— Хорошо, — кивнула она. — Пусть так. Может быть, это как раз они и есть. Тебе остается только позвонить своему приятелю, лейтенанту Ротшильду, и сказать, что мы сидим тут, в двух шагах от полицейского управления…
— Лидия, сколько тебе лет? — внезапно спросил я.
— Двадцать три, а что?
— Не знаю. Порой ты мне кажешься умной и изобретательной, а…
— Понятно, можешь не продолжать. А что за глупость я сморозила на этот раз?
— Неужели не помнишь? Лейтенант Ротшильд больше мне не кореш.
— Но ведь нам грозит опасность.
— Боюсь, что ничто в этом мире не сделает лейтенанта Ротшильда счастливее.
— Но ведь он — вовсе не единственный полицейский в Нью-Йорке!
— В этом районе — единственный.
— Допустим, ты просто позвонишь в полицию и попросишь, чтобы нам помогли.
— Первым делом, меня спросят, кто я такой. Затем — где я нахожусь. После этого они тут же свяжутся с лейтенантом Ротшильдом.
— Но ведь он сейчас сидит дома и ужинает, — с надеждой напомнила Лидия.
— Можешь быть уверена, он передал по смене — если кто-нибудь увидит, что меня собираются прикончить, ни в коем случае нельзя вмешиваться.
— Тогда я сама позвоню в полицию.
— А что потом, когда приедут полицейские? Мы скажем, что снаружи стоит господин, которого мы однажды мельком видели?
— Тогда что нам остается делать?
— Главное — не нервничай, — сказал я и жестом подозвал нашего официанта. Мерзавец и ухом не повел, только стоял истуканом и пялился на нас с каменной рожей. Я помахал еще раз и в придачу улыбнулся. Ноль эмоций. Тогда я выудил из кармана пятерку, чинно прошагал к нему и вложил банкноту прямо ему в ладонь.
— Я хочу купить прощение и вечную дружбу.
— Ну, конечно, — грустно кивнул он. — За доллар можно купить все. А ведь раньше мне бы хватило просто дружеского слова. Так нет же. А вы все меряете на деньги.
— Извини, дружище, — согласился я. — Я виноват. К сожалению, мы часто спохватываемся, когда уже слишком поздно.
— Да уж. Вы теперь решили надо мной посмеяться?
— Нет, дружище, мне не до смеха. У нас с моей девушкой неприятности нам грозит опасность.
— Она — ваша девушка?
Чтобы не осложнять наши почти наладившиеся отношения, я признал — да, мол, она моя девушка.
— Но вы гораздо старше, чем она. Между вами ведь большая разница в возрасте, да?
— Двенадцать лет.
— Целая пропасть. Ей-то ничего, а вот вы стареете.
Ну и зануда! Я снова оказался в философской ловушке. Мне ничего не оставалось, как спросить, чем объясняется этот парадокс: почему старею только я.