Тут и решили устроить наблюдательный пункт. Правда, на земле было влажновато, но ведь у друзей есть две шкуры, можно подстелить.
— Давай-ка проведем репетицию, — предложил Виктор. — Я залягу, а ты пройди по гряде, посмотри, не видно ли.
Виктор опустился на землю, Мирон неторопливо прошел по гряде мимо него.
— Ну, как? — нетерпеливо спросил Виктор.
— Подожди, — ответил Мирон и прошел еще раз. — Если знать или подозревать, что тут кто-то есть, можно, пожалуй, заметить, а так, мне кажется, не обратят внимания. Особенно, если не шевелиться.
— Ну и ладно! Впрочем, пусть сунутся, у нас есть, чем их встретить! — храбро заявил Виктор.
Покончив с этим, отправились в лагерь. Там надо было все привести в прежнее состояние.
— Раньше тут рыба висела, а теперь нету, — заметил Виктор.
— Верно, — задумался Мирон, — да где ее достать? Ты не помнишь, много ли было?
— Штук пять. Но едва ли они пересчитывали их.
— Придется подвесить несколько рыбьих голов с хребтами. Подумают, что птицы поклевали, жуки, черви съели.
И они начали развешивать рыбьи остатки.
— Если б кто-нибудь увидал нашу работу, — смеялся Виктор, — подумал бы, что с ума сошли.
Друзья вспомнили: в будке оставалась еще половина зайца. С ним дело обстояло просто: зайца легко мог прикончить любой хищник.
— Надо немного костей разбросать вокруг.
— И убрать подальше кости медведя и косули, — добавил Мирон.
Расправились с костями. Бросили черепашину возле будки так, как оставил ее тогда бандит. Наконец принялись за костер.
— Кажется, приблизительно было так, — сказал Мирон, раскладывая головешки.
— А я все же узнал бы, что тут кто-то хозяйничал, — заметил Виктор.
— Любой мог бы узнать, если б тогда специально присматривался, — усмехнулся Мирон. — Но для этого нужно было именно присматриваться и все запоминать.
Труднее оказалось с огнем. Погасить костер, конечно, необходимо, но и перенести огонь на свой наблюдательный пункт тоже нельзя. Неужели совсем отказаться от него?
— Нет, не согласен! — решительно заявил Виктор. — Отказаться от огня, потом и кровью добытого, своими руками выращенного, спасшего нам жизнь? Нет, ни за что! Я даже собирался взять его с собою домой, потому что наш, городской, огонь в тысячу раз хуже этого.
— Еще бы, его ведь спичками зажигают: чирк и готово! — согласился Мирон.
После долгого обсуждения решили: найти такой дикий уголок, куда ни одному бандиту не захочется совать нос, такое густое место в лесу, где ни огня, ни дыма нельзя заметить. Там и припрятать огонь. Туда же приходить спать после дневного дежурства.
Взяли горшок, наложили в него горячих углей и пошли. Держались ближе к озеру, учитывая, что в эту сторону бандитам нет смысла идти. Тут находились места, где хлопцы не бывали ни разу. Когда забрались в чащобу, Виктор взял в руки револьвер.
— В этих дебрях можно напороться на какого-нибудь носорога, — сказал он.
И верно: через минуту послышался такой топот, будто действительно шел носорог. Не успели опомниться, как на них налетело огромное рогатое животное. Оно изгибалось, подпрыгивало и, казалось, хотело растоптать.
Мирон бросился в сторону, уронил горшок. Виктор поднял револьвер, но животное зацепило его боком, и парень полетел на землю, выстрелив в воздух. После выстрела что-то мелькнуло над головой и зашуршало в кустах. Топот животного стал равномерным, он постепенно удалялся, и скоро все стихло.
Хлопцы растерянно переглянулись.
— Что ты видел? — спросил Виктор.
— Верблюда.
— Нет, без шуток.
— Видно, какой-то олень или лось, но почему-то с горбом.
— А знаешь ли ты, что мы снова заслужили благодарность от государства?
— За что?
— За то, что спасли от смерти лося.
— Каким образом?
— Видал горб? Это ведь была рысь. Она вскочила лосю на спину и загрызла бы его, если б не мой выстрел. Рысь испугалась и удрала.
— Откуда ты все это знаешь? — недоверчиво спросил Мирон.
— Разве долго взглянуть? Круглая кошачья голова, кисточки на ушах, куцый хвост, — сразу можно узнать.
— Кажется, и тебя зацепило?
— Малость толкнули, но не беда: не каждому удается так близко познакомиться с лосем.
— Вот тебе и носорог! — засмеялся Мирон.
— Лишь немного не хватило! — весело подхватил Виктор. — Я не удивлюсь, если встретим и слона.
— А вот горшок наш — вдребезги, — сказал Мирон, собирая угли.
— Тогда остановимся здесь. Если тут живут такие звери, значит, это самое глухое место.
Под охраной широколапой ели они развели костер и жгли его до тех пор, пока не набралась полная яма дышащих жаром углей.
— Завтра добавим, а сегодня пойдем спать последнюю ночь в нашем родном шалаше.
XXI
Бесконечное ожидание. — На кухне. — Сонные сторожа
Решительный момент приближался. Друзья храбрились и шутили, но чувствовали, как внутри у них что-то дрожит. Придут ли бандиты в этот день? Не просто ли так сказали тогда о своем приходе? А если придут через неделю, через месяц?
— Бывает же такое на свете, что злейших врагов приходится ждать, как отца родного! — сердился Виктор.
— А вдруг их сюда много соберется? Может, у них тут какой-нибудь бандитский съезд назначен? — рассуждал Мирон.
Как бы там ни было, а оставалось только ожидать.
На рассвете побежали в пущу, подложили в свой запасной огонь дров и со шкурами на плечах отправились к гряде.
Позади остались шалаш и угасший костер.
Забрались в орешник, расстелили шкуры, замаскировали ветвями свое убежище и принялись ждать.
Сначала казалось, что бандиты вот-вот появятся, но когда миновало несколько бесконечно долгих часов, друзья начали думать, что те и вовсе не придут.
Около полудня Виктор решительно запротестовал:
— Чего так сидеть? Срок-то завтра.
Мирон тоже думал, что сегодня гостей не дождаться, но время от времени у него мелькала мысль: а вдруг?
— Покараулим еще часа два и тогда уйдем.
С трудом просидели они эти два часа в засаде. Подсознательно оба чувствовали облегчение: бандиты не пришли, отодвинулась неприятная минута встречи. Остаток дня провели на «пастбище», хотя все время чувствовали себя тревожно: а вдруг под вечер явятся?
Собрали грибов и пошли «на кухню», как сказал Виктор. Там поджарили грибы, поужинали и остались ночевать возле костра.
Чуть начал брезжить рассвет, как оба уже были на наблюдательном пункте. Опять началось нудное и напряженное ожидание. Опять проходил час за часом, но никто не появлялся. Однако теперь друзья не отважились покинуть засаду и просидели до вечера.
— Эх, скорей бы перестреляли этих бандитов! — сказал Виктор, выбираясь из укрытия.
— Что ты говоришь? — с шутливым ужасом крикнул Мирон. — Если их теперь расстреляют, нам придется сидеть здесь до зимы.
— Прости, забыл об этом, — засмеялся Виктор. — Так и быть, пусть еще немного поживут. Но такое сидение хуже самой тяжелой работы! Пойдем хоть чаю напьемся. Говорят, из брусничника получается отличная заварка.
— Очень кстати, — согласился Мирон, и оба начали собирать брусничник.
Мирон вдруг остановился и начал внимательно рассматривать растения.
— Слушай, — сказал он, — это не брусничник.
— Почему?
— Видишь, с нижней стороны листа сетка, но не такая, как у брусничника, да и стебель светлее.
— По таким мелким признакам судить нельзя, — недоверчиво произнес Виктор.
— Жаль, что он еще не цветет, по разнице в цветах виднее. А будь ягоды, и совсем не ошиблись бы. Если это мучница, а не брусничник, в середине ее ягод находится как бы мука. Она очень ценная и дает разные лекарства, черную краску, дубильные материалы для обработки шкур.
— Если так, я готов искренно уважать тебя и твою ботанику. Вот бы напились чайку! Пожалуй, и одубеть недолго от такого чая. Давай лучше наломаем малинника. Полезнее.
— Можно найти и настоящий брусничник.
— А ну его! Опять нарвешься на какую-нибудь мучницу. Я лично — за малинник.
Вернулись на свою «кухню», напились чаю, приготовленного в жестянке.
— Хорош чаек! — похвалил Мирон. — Жаль только, меду больше нет.
— Это еще полбеды, — сказал Виктор, — но вот мясо начинает портиться, хоть и жареное. Завтра еще так-сяк, а послезавтра в рот не возьмешь.
— А сушеное?
— В середине все еще сырое.
Опять провели ночь возле костра.
Третий день прошел так же, как и два предыдущие. От усталости оба вскоре уснули как убитые. Крепко проспали до самого вечера.
Первым проснулся Мирон. Встряхнулся, вскочил, сначала даже не понял, где он и что с ним. Рядом громко похрапывал Виктор.
— Эй ты, сторож! — толкнул его под бок Мирон.
— А? Что? — вскочил тот.
— Знаешь ты, что храпишь на весь лес? Наши гости на той стороне болота услышали.
— А ты?
— И я спал. Это же сумасшествие! Нас могли прирезать, как цыплят!
— Боюсь, что они, проклятые, никогда не придут, — позевывая, сказал Виктор.
— И все же рисковать нельзя. В следующий раз будем спать по очереди.
И этот день миновал. И второй. И еще один. И еще…
Хлопцам было теперь очень трудно. Мясо портилось все больше и больше. «Пастись» днем они не могли: приходилось лежать в засаде. Даже когда выползали к бобрам за водой, казалось, что вот-вот их заметят. Одно утешение и спасение от сильно пахнущего мяса — горячий чай по ночам.
С каждым днем напряжение усиливалось: от любого шороха хлопцы вздрагивали, как от электрической искры. Они выбились из сна, стали раздражительными.
Все это, вместе о плохим питанием и сидением на одном месте, обессилило их: часто кружилась голова, темнело в глазах, дрожали ноги. Прошлые дни казались счастливыми в сравнении с нынешними.
То чудилось, что вот уже идут, даже слышны шаги и голоса, то вдруг приходила уверенность, что сидят они напрасно, бандиты и не думают идти сюда.
— А вдруг их уже поймали и посадили в тюрьму? — грустно говорил Виктор.