— Пару пива, дружище, — выдохнул тот и многозначительно подмигнул заплывшим близоруким глазом.
После того как Станислав принес ему требуемое, заговорил вновь:
— Постой, любезный, где-то мы уже встречались? — Он достал из кармана очки и, приставив одно стеклышко к глазу, сощурился на Крамера. Затем лицо его расплылось в радостной улыбке. А у Крамера застучало в висках.
— Не по-о-мню… — Ему страсть как не хотелось сейчас встречаться со старыми знакомыми. Он боялся разоблачения и русского фронта.
— Может, мне что скажет ваша фамилия? Как вас зовут и откуда вы родом? — не унимался любитель бургундского пива.
Уйти было неучтиво. «Если клиент спрашивает, ему надо отвечать. Ибо он обидится и больше не зайдет к нам. Самое страшное — потеря клиентов». Это правило, тысячу раз произнесенное хозяином пивной, Крамер знал назубок. Ничего не оставалось делать. Надо было быть учтивым. А то ведь можно и места лишиться.
— Станислав Крамер из Подгорцев, что под Дрогобычем, — растерянно пролепетал официант. Сердце его заныло от нехорошего предчувствия.
— Да мы, оказывается, земляки! Чуть ли не соседи! Я крапивниковский! — вскричал клиент и, переходя на «ты», добавил: — Разница только в том, что ты фольксдойч, а я чистокровный украинец. Бывший семинарист из города Львова. Но почему ты занимаешься бабьим делом? Не пора ли тебе сменить фартук на военный мундир?
«Что ему нужно? Кто он и почему так навязчив?» — с досадой подумал Крамер и, чтобы разом прекратить разговор, отрезал:
— Я не пригоден к военной службе.
Семинарист отхлебнул из кружки пива и опять, подмигнув, добродушно заметил:
— С виду ты здоровяк. Хоть сейчас под венец! Это говорит тебе Лео, а он знает толк в людях. — И, перестав улыбаться, как бы про себя добавил: — Тут что-то не то. Ну да ладно, — махнул он рукой, — мне пора. Поговорим завтра. — Он залпом допил остатки пива и вышел на улицу.
На следующий день Лео вновь посетил закусочную. Как давний знакомый, поздоровался и попросил две кружки бархатного. И когда Крамер принес, предложил сесть с ним за столик. Он оказался единственным клиентом, и поэтому Станислав согласился.
Гость не сразу начал разговор. Сначала несколько минут он о чем-то мучительно думал. От вчерашней его веселости не осталось и следа. Крамер ждал. Наконец тот проговорил:
— Тебя не огорчает успех красных? Они захватили Киев и продвигаются в нашу сторону.
— В столице ни разу не был, — соврал Станислав. — В военных делах не разбираюсь.
— Немцы отобьют златоглавый Киев и захватят всю Украину. Москали не одолеют их, — заученно, как отче наш, протараторил семинарист.
— Возможно, и так, — поддержал разговор Крамер, — но от этого нам лучше не будет: вы не станете гетманом, а я не выберусь из официантов.
— В гетманы я не мечу, а газетчиком буду, несмотря на то, что швабы не дают нам, украинцам, дорогу.
— Таких и без вас полно на уличных перекрестках, но они едва зарабатывают на хлеб.
Собеседник, видимо, обиделся на это замечание, потому что ответил:
— Не об этих голодранцах я тебе толкую. А о панах, подписывающих газеты. А таким я буду. Поверь мне! Я уже имею некоторый опыт в этом деле. — Он допил кружку, поставил ее на стол и, подмигнув в обычной своей манере, доверительно сообщил: — Я с полгода работал помощником редактора газеты «Нежинские новости». Это было настоящее дело!
— А сейчас чем занимаетесь? — полюбопытствовал Крамер.
— Служу функционером центрального провода ОУН. Есть такая организация, — нехотя ответил он. — Слыхал?
Крамер отрицательно покачал головой. Лео хотел еще что-то сказать, но, увидев вошедших с улицы немецких унтеров, замялся. Он встал и, не прощаясь, вышел.
Недели две его не было. Станислав уже стал забывать о своем новом знакомом, как однажды хозяин пивной вручил его бумажку.
— Приказано немедленно явиться! Адрес указан! — ткнул он в бумажку толстым, как сарделька, пальцем.
Хозяин не раз давал ему поручения доставить на дом продукты или пиво, и поэтому, ничего не подозревая, Крамер направился по указанному адресу. За время своих скитаний по Мюнхену он хорошо изучил этот город и быстро нашел тот дом, который ему требовался. Двухэтажный, приземистый, он как будто приготовился к прыжку из глубины сада. С улицы он просматривался плохо. Двустворчатая дверь была не заперта. Станислав прошел небольшим коридором и очутился в светлой приемной. У обитой дерматином двери за столом сидел средних лет тощий мужчина. На длинной тонкой шее его торчала маленькая голова с длинным красным носом. Он был похож на гусака в очках. Крамер поклонился и показал ему записку.
— Проходите, — проклекотал тот, не поворачивая головы.
В кабинете его встретил колючим взглядом тучный господин в роговых очках. На круглом лице ощетинились седеющие усы. Пухлые руки лежали на мощном двухтумбовом столе.
— Я довольно наслышан о ваших проделках! — начал медленно, скрипучим басом хозяин кабинета. — И хочу положить им конец!
От этих слов мурашки побежали по спине официанта, он втянул голову в плечи, готовясь к удару.
— Вы симулянт, мошенник и заслуживаете сурового наказания! — Господин поднялся. Он оказался толстым и коротким, но это движение произвело свое действие на жертву. Крамер был смят и раздавлен. Требовалась последняя заключительная фраза, и обладатель щетинистых усов ее произнес: — Нам все о вас известно! — Он вышел из-за стола и подошел к Станиславу; положив свою лапу на его костлявое плечо, вдруг доверительно сообщил: — Благодарите господа бога за то, что вы попали к такому гуманному человеку, как Отто Реймер, — говорящий сделал паузу, как будто проверяя, какой эффект произвело это имя на слушающего, и, убедившись, что произвело, продолжил: — Другой на моем месте схватил бы вас за шиворот и без лишних слов сунул бы… — Он пальцами изобразил решетку. — Однако не будем торопиться. Садитесь.
Крамер сел на краешек стула. В голове стучало: «Я пропал! Я пропал!», и первое время он не слышал, что говорит этот человек в роговых очках. В том, что он работник абвера, Крамер не сомневался. И ему известно о его уклонении от воинской повинности. За это в военное время… Лучше не думать об этом. Станислав сделал над собой усилие и попытался послушать дальше, о чем ему говорит Отто Реймер.
— …Наш народ переживает сейчас тяжелые временные испытания, — дошло до его сознания. — Не скрою, войска наших союзников кое-где потеснены. Коммунисты рвутся к наиболее важным жизненным центрам. Но это временное явление. Скоро наступит перелом. Его обеспечит ряд благоприятных факторов. Заботами фюрера создано сверхмощное оружие! — Отто Реймер, как маятник, расхаживал взад и вперед по кабинету. Крамер следил за ним, крутя головой. Затем тот остановился напротив него. Станислав вскочил, вытянувшись, по стойке «смирно». Дыша ему прямо в нос, господин наставительно проговорил:
— Сейчас истый немец ради грядущей победы отдает все силы фронту, не щадя жизни! И вы можете принести немалую пользу рейху!
Официант понял, что гроза над его головой пронеслась и наступает затишье. Он успокоился и где-то шестым чувством лавочника осознал, что вызвали его не убивать и не сажать в тюрьму, а предложить какое-то дело. «Главное, не быть лопухом и не проморгать момент». А он, кажется, наступил. Господин, назвавшийся Отто Реймером, уже не рычит на него и заискивающе заглядывает в глаза. И он стал весь внимание.
— Я решил приобщить вас к нашему общему делу, — Реймер испытующе посмотрел на Крамера. Тот постарался выдавить из себя нечто похожее на улыбку, давая понять, что он согласен.
— Ну вот и отлично! На первых порах в моем пансионе вы изучите разведывательное, диверсионное и радиодело. Получите определенный навык, а затем включитесь в работу.
Вечером, лежа на железной кровати в пансионе Реймера, Крамер подводил итог дня. «Еще несколько часов назад я был просто официант, а теперь без пяти минут разведчик. Узнали бы об этом Марта и ее мать. Они бы умерли от счастья, что с ним знакомы. Но теперь Марта ему не пара. Дочь простой уборщицы… Ну да ладно. Женитьбу придется отложить… Не до того сейчас. Мастак этот Реймер, распорядился мной, как собственной калошей. Сначала запугал, а потом ам — и скушал, как удав. Кто же ему меня подсунул? Наверное, этот мой земляк Лео. Тут уж без него не обошлось. А где он? Наверное, здесь, встретимся. Завязали, не выкрутишься. Взяли отпечатки пальцев, подписку. Присвоили кличку. Как бы не забыть — Осадчий. Тут у всех клички. По имени никто друг друга не называет». Он повернулся на бок и заснул безмятежным сном ребенка. Будущее казалось ему прекрасным.
За пять месяцев Крамер — Осадчий выштудировал положенные дисциплины. Учился он исправно, за что был отмечен благодарностью начальства. В его группе находились люди разных национальностей. Но особенно ему запомнились два украинца. Они держались обособленно, потому что были старше всех курсантов и пользовались наибольшим расположением Отто Реймера. Одного звали Птаха, другого — Коломейский. Настоящие имена их он узнал потом: первый из них оказался Юрий Матяш, а второй — Пимон Рябошапка. С ними у него предстояла встреча в более жесткой обстановке.
Быстро пролетело время учебы, и вот настал день, когда должны были сообщить о месте их назначения. С каждым выпускником диверсионной школы беседовал сам Отто Реймер.
В его кабинет Крамер — Осадчий вошел уверенной походкой. На его лице не было того смущения и страха, которые переполняли его пять месяцев назад. Шеф встретил доброжелательной улыбкой. Он усадил Осадчего в кресло рядом со столом, предложил содовой воды. Тогда шеф казался Крамеру злым и коварным, теперь перед ним сидел добрейший толстяк. Он маленькими глотками отхлебывал из стакана воду и мило улыбался.
— Садитесь, Осадчий, вот сюда, — усаживал его хозяин. — Как вам показалось у нас в пансионе?
— Я провел здесь лучшие в моей жизни месяцы, — соврал тот.
— Ну, это вы слишком. Но вообще-то здесь недурно. — Улыбка сошла с лица Реймера, оно стало серьезным. — Теперь о деле. Пришла пора испытать вас на практике. Сначала постажируйтесь в нашем филиале, действующем на территории Львовской области. Через две недели вас оттуда отправят в Закарпатье, где свяжетесь с нашими людьми. Руководит ими Петр Зубан. Вам следует запомнить это имя. Его кличка Скользящий. До последнего времени Скользящий работал на железной дороге. Так было ему предписано. Но затем связь с ним пропала. Третий месяц от него не поступает известий. Помалкивает и его наставник, живущий в румынском городе Сигете. У него рация. По роду своей службы Скользящий часто бывает в Сигете, и поэтому тем более непонятно, почему они прервали связь. Вам дали фотографию Скользящего? Пароль? Так, хорошо. — Реймер взял со стола трубку с изображением на ней Мефистофеля, набил табаком, раскурил. Кабинет наполнился ароматным дымом. Крамер сам не курил, но очень любил, когда пахнет дымом.