Глава VIНАПАЛИ НА СЛЕД
Прибыв на станцию Королево, старший лейтенант Зуев и лейтенант Пивень прежде всего направились к дежурному станции. Переложив из правой в левую руку свой небольшой фибровый чемоданчик, Зуев достал из кармана служебное удостоверение и предъявил его небритому, с седыми прокуренными до желтизны усами старику. Тот внимательно разглядел документ, вернул его обратно и вопросительно глянул на Григория Федосовича. Зуев кивнул Пивню и задал свой первый вопрос, тот перевел:
— Товарный поезд 857 из Румынии прибыл?
Усатый недовольно ответил по-русски:
— Не прибыл. Опаздывает на сорок пять минут, — уточнил он и, помедлив, добавил: — Что-то многие сегодня интересуются этим поездом.
— А кто именно? — вступил в разговор лейтенант Пивень.
— Да кроме вас полчаса назад приходил узнавать бывший кондуктор Петр Зубан, два раза прибегал справляться сын главного кондуктора Буряка. И чего они забегались, не понимаю.
Чекисты поблагодарили дежурного диспетчера и вышли на улицу. Ничего не оставалось, как ждать. Они прошли за привокзальный штакетник и сели на затененную акацией скамейку, закурили.
— А диспетчер не так уж стар, как кажется с виду, — проговорил Пивень. — Побреется, отоспится с ночи и будет молодцом. Послушай, — обратился он к Зуеву, — тебе ни о чем не говорит фамилия Зубан? Где-то я встречался с ним, но где, не припомню.
Зуев глянул на собеседника, хитровато подмигнул одним глазом, усмехнулся:
— Ну и дырявая у тебя память, браток, если запамятовал случай с ограблением вагона с трофейным оружием. Тогда действовал Василий Зубан, а тут Петр. Может, они сродственники?
— А може, однофамильцы. Зубанов здесь пруд пруди.
— Это надо проверить.
— Конечно, проверим. А насчет вагона с оружием — для меня тот факт один из многих, а для тебя должен быть памятным, потому что на твоей ноге тогда один бандит метку оставил. — Пивень скосил глаза на левую ногу Зуева: — Не проходит?
— Все до свадьбы заживет, — улыбнулся тот в ответ.
Пивень пощипал себя за висячий черный ус.
Старший лейтенант встал, прошелся около скамейки, чуть прихрамывая, остановился напротив Пивня:
— Я тебя попрошу, пригляди за кондуктором, пока я буду говорить с мастером, — обратился он к лейтенанту.
Тот согласно кивнул головой.
Диспетчер сказал точное время: через сорок пять минут товарняк, прибыл на третий путь. Когда поездная бригада сменилась, Зуев попросил Буряка и Непорожнего пройти в вокзальное помещение. Сначала старший лейтенант решил поговорить с мастером. Беседовали в кабинете начальника станции. На вопрос, чем была вызвана остановка поезда на перегоне, Непорожний развел руками и спокойно ответил:
— А я, товарищ начальник, доси не разумию, отчего поезд остановился. Вагоны были вроде все в порядке, никто никаких тревожных сигналов не подавал.
В басовитом, чуть глуховатом голосе мастера звучала подкупающая искренность человека, которому нечего скрывать.
— Где в тот момент находился кондуктор? Не говорил ли он вам, почему произошла остановка?
Непорожний помолчал, затем заскорузлой рукой потер морщинистый лоб и с прежним спокойствием проговорил:
— Коли поезд сделал остановку, мы с Буряком покуривали на тормозной площадке одного из груженых вагонов. Ну я, значитца, и говорю главному: «Видать, у паровозников случилась якая-то шкода, пойду узнаю». А он стал меня отговаривать. «Сиди, — говорит, — сиди, не успеешь дойти до паровоза, как мы тронемся». Но поезд простоял добрых двадцать минут. Значитца, я успел бы сходить до паровоза и обратно.
Зуев пристально посмотрел в глаза Непорожнему. «Странно, — подумал он, — поведение Буряка. Вместо того чтобы самому выяснить причину остановки, он не только не сделал этого, но и отговорил напарника. Выходит, он был в курсе дел машиниста, а Непорожний непричастен к контрабанде».
— Ну что ж, — произнес он вслух, — на этом мы пока закончим беседу, товарищ мастер. Идите отдохните, а если понадобитесь, позовем вас.
— О це добре, благодарствую! — отвесив поклон, тот торопливо вышел.
Зуев вызвал Буряка. Едва главный кондуктор уселся на стул, как в кабинет вошел взволнованный Пивень. В руке у него был зажат конверт. Он положил его на стол перед старшим лейтенантом и, сдерживая гнев, проговорил:
— Вот это главный вместе с поездными документами передал конторщику станции.
На конверте было написано: «Зубану Петру Тарасовичу, в собственные руки».
Буряк держался независимо и уверенно. Однако от чекистов не ускользнул беспокойный взгляд, брошенный им на письмо, которое просматривал Зуев. Кондуктор сидел на стуле ссутулившись. Он был лысый, лицо внизу заканчивалось квадратным подбородком, как у боксера. «Крепкий орешек, — подумал о нем Зуев. — С ним придется повозиться». Он отложил письмо в сторону и задал первый вопрос насчет остановки поезда.
— Видите ли, в поезде у меня разыгралась печень, двигаться мне было тяжело, — не задумываясь, заученно отвечал тот. — Я решил просить машиниста об остановке, когда прибудем в Тячев. А там машиниста Семака и его помощника Шабалу почему-то сняли с поезда. Непорожнего отговорил, потому что боялся — отстанет от поезда.
Зуев слушал объяснение главного, а сам думал: «Шьет белыми нитками, пускает пыль в глаза. Без его сигнала поезд не сдвинулся бы с места», — а вслух произнес:
— Допустим. — Он взял письмо и показал кондуктору. — Объясните, чье это письмо? И как оно попало к вам?
Буряк как-будто ждал и этого вопроса и с готовностью ответил на него:
— Неделю назад Петр Зубан передал со мной письмо в Сигет родственнику жены своего брата. На этот раз, возвращаясь из Румынии, я захватил ему ответ.
— Содержание письма вам известно?
— Откуда же? Я его не читал! Оно ведь запечатано.
— В таком случае скажите, почему вы не хотели, чтобы письмо попало к нам?
Буряк чуть помедлил и ответил:
— Такой мысли у меня не было. Я бездумно сунул письмо в сумку с поездными документами и даже забыл о нем, сдал конторщику. Уверяю вас, что никакого умысла у меня не было. Выходит, я сплоховал. Надо было…
— Обождите немного в коридоре, — сухо оборвал его Зуев, указывая на дверь.
Когда Буряк вышел, молчавший все это время Пивень усмехнулся, обнажив крепкие зубы:
— Выкручивается этот тип, брешет. Только плохо у него получается. — Он дернул себя за ус. — Что с ним дальше будем делать? Нельзя, чтобы он раньше нас встретился с Петром Зубаном. Они сговорятся и обернут дело с письмом в нужную им сторону.
— Да, браток, допустить нельзя, — охотно согласился Зуев, — придется задержать кондуктора. Сдай его под наблюдение ястребка, а сам сейчас же возвращайся в отдел.
Пивень выскользнул за дверь, но вскоре вернулся.
— Порядок, Федосыч! Твое задание выполнил, а заодно узнал, где живет Петр Зубан.
— Хорошо. Теперь давай займемся письмом румынского отправителя. Тут я без тебя, браток, пожалуй, не обойдусь.
Письмо было обыденным, не представляющим какого-либо интереса. Его автор, Андрей Резник, сообщал о здоровье супруги и детей. Радовался тому, что виноград в этом году будет на редкость урожайным, хотя на отдельные лозы напала неизвестная болезнь, и он ищет, чем их опрыскать. Потому что с войной все запасы средств для борьбы с вредителями кончились, а новые в магазинах еще не появились.
Зуев повертел письмо в руках, затем положил его на стол, стал рассматривать конверт.
— Видишь, — обратился он к Пивню, — написано: «В собственные руки». Значит, есть в нем что-то важное, не доступное нам. И Петр за ним приходил. Едва ли простое любопытство заставило его тащиться к диспетчеру.
— Дай погляжу, — попросил Пивень, — может, в нем есть второй смысл.
Свесив усы над столом, он долго обшаривал глазами написанные хорошо отработанным почерком строчки, дергал за ус, откидывался на спинку стула, опять глядел на почтовые листочки. Вдруг вспомнил: «Я сейчас, Федосыч!» Чуть ли не бегом кинулся из кабинета, прихватив с собой письмо Резника. Минут через пятнадцать он вернулся, довольный собой. Положил перед Зуевым на стол изъятое у Буряка письмо и рядом лист бумаги, на котором было что-то написано.
— Читай, — ткнул он пальцем в бумагу, — было между строк. Тут целое послание. Я перевел для тебя, читай. — Лейтенант сиял, от удовольствия.
«Почему вы до сего времени чухаетесь? — разобрал Зуев первую корявую строчку, написанную рукой Пивня. Почерк у него, прямо скажем, неважнецкий, но сейчас было не до него. Федосыч вчитывался дальше: — Галичане действуют вовсю, а от вас с Хустовцем ни шерсти, ни молока. Распаковывайте свои запасы про черный день и ждите «Л» по грипсу «Аминь».
— Чуешь? Это распеканция и приказ. — Весь сиял от удовольствия за свою находку Пивень. — Видишь, тут сказано о запасах. Значит, они где-то надежно и надолго спрятаны.
— А что такое грипс? — поинтересовался Зуев.
— Это значит — жди очередного сообщения, команды.
Зуев еще раз прочитал тайнопись и хлопнул Пивня по плечу.
— Молодец ты, Остап! Теперь у нас еще больше оснований познакомиться с Петром Зубаном! Это послание говорит о многом.
Спустя несколько минут Зуев и Пивень шагали по зеленой улице поселка, населенного преимущественно железнодорожниками. Найти нужный адрес не представляло никакого труда — здесь все друг друга знали в лицо.
Чекисты вскоре подошли к резному крыльцу большого каменного дома Петра Зубана. Дверь им открыла немолодая женщина с бледным лицом и длинным птичьим носом. Уставившись на незнакомцев сверлящим взглядом черных глаз, она настороженно поинтересовалась:
— Вам кого?
— Комиссия финотдела, — ответил Зуев, переступая порог. — Нам нужен хозяин. Квартиранты есть?
— Проходите вот сюда, — указала она на одну из дверей в прихожей.
Зуев и Пивень оказались в светлой просторной комнате, обставленной красивой мебелью в гуцульском стиле. Сели.