, прилилей моего государя к мне Минулу Васильевича».
Тимофеева жена Волуевича Федосья так плакася, а ркучи: «Се [167]уже веселье мое [168]пониче в славне гради Москве, уже бо [169]не вижу своего государя Тимофея Волуевича в животе». Да Ондреева жена Марья да Михайлова жена [170]Оксенья рано плакашася: «Се уже нам обема солнце померькло [171]в [172]славне гради Москве». Припахнули к нам от быстрого Дону поломянные [173]вести, носяще [174]великую беду. Выседоша руские [175]удалцы з боръзых коней на судное место на поле Куликове. А уже диво кличеть под саблями татарскыми, [176]а тем рускым богатырем под ранами [177].
Туто щурове рано въспели жалостные песни у Коломны на забралах на воскресение на Акима и Аннин день. То ти было не щурове рано въспеша жалостныя песни, все въсплакалися жены коломенскыя, [178]а ркучи таково слово [179]: «Москва, Москва, быстрая река, чему еси у нас мужи наши залелеяла в земълю Половецькую?» А рькучи: «Моженши ли, господине князь великый, веслы Непра запрудити, а Дон шеломы [180]вычерпати, а Мечю трупы татарскыми запрудити? Замъкни, князь великый, [181]Оке реке [182]ворота, чтобы потом поганые к нам не ездили, [183]а нас не квелили по своих государех [184]. Уже бо мужи наши рати трудили».
И нукнув князь Владимер [185]Андреевич с правые рукы на поганаго Мамая с своим князьм Волыньскым, 70-ю тысящами [186], гораздо скакаше по рати поганым, златым шеломом посвечиваше. Гремят мечи булатныа о шеломы хыновскые. И [187]въсхвалит [188]брата своего, [189]князя Дмитрия Ивановича [190]: «Брате князь Дмитрей Иванович, [191]то ты [192]еси у зла тошна [193]времени железная забрала. Не уставай, князь великый, с своими великими полкы, не потакай лихим [194]крамолником: [195]уже поганые [196]поля наша наступают, а храбрую дружину,[197]у нас стреляли [198], [199]и в [200]трупу человечью борз конь не может скочити, в крови по колено бродят. Уже бо, брате, жалостно видети крови крестьянской. Не уставай, князь великый [201]Дмитрий Иванович [202], с своими бояры».
Рече князь великый Дмитрий Иванович своим бояром: «Братия бояре и воеводы, дети боярскые, то ти, братие, ваши московъскыя сластныа меды и великия места. [203]Туто добудете себе места и [204]своим женам. Туто стару помолодится, а молоду чти добыти».
Рече князь великый [205]Дмитрий Иванович [206]: «Господи боже мой, на тя уповах, да не постыжуся в век, ни посмеють ми ся врази мои мне». И помоляся богу и святии богородици и всем святым, и прослезися горко и утер слезы. [207]
И тогда яко соколи [208]отлетеша на быстрый Дон. То те не сокали [209]полетеша за быстрый Дон, поскакивает князь великый [210]Дмитрий Иванович [211]с своими полкы за Дон с всею силою.[212]И рече [213]: «Брате князе Владимере, туто испити [214]медовыа чары поведенью [215]. Наступаем, брате, с своими силными полкы на рать поганых».
Тогда князь великий поля наступает. Гремят мечи булатные [216]о шеломы хиновъския, поганый покрыта руками главы своа. Тогда поганий [217]борьзо вспять [218]отступиша [219]. Стязи [220]ревуть: «Отступишься от великого князя [221]Дмитрия Ивановича [222], поганий бежать». Рускии сынове поля широкыи кликом огородиша, золочеными шлемы [223]осветиша. [224]Уже стал [225]тур [226]на боронь [227].
Тогда князь великый [228]Дмитрий Иванович и брат его Володимер Андреевич [229]полки [230]поганых вспять [231]поворотил [232]и нача их бити гораздо [233], тоску им подаваше. Князи их [234]с коней спадоша [235]. Трупы татарскими поля насеяша, а кровию протекли рекы. Туто ся поганий разлучишася боръзо, розно побегши неуготованными дорогами в Лукоморье, а скрегчюще зубы своими и деруши лица своа, а ркучи: «Уже нам, братие, в земли своей не бывати, а детей своих не видати [236], а [237]катун своих не трепати, а трепати нам сырая земля, а целовати нам зелена мурова [238], а в Русь ратью не ходити, а выхода нам у руских князей не прашивати».
А уже бо въстонала земля Татарская бедами и тугою покрышася. Уныша бо царем их хотение и похвала на Рускую землю ходити, веселие их пониче. Уже рускиа сынове разграбиша татарская узорочья, доспехи и кони, волы и велблуды, вино, сахарь; дорогое узорочье, [239]камкы, насычеве везут [240]женам своим. Уже жены рускыя въсплескаша татарьским златом. Уже [241]бо по [242]Руской земли простреся веселье [243]и буйство [244]и възнесеся слава руская на поганых хулу. Уже веръжено диво на землю. Уже грозы великого князя по всей земли текуть. Стреляй, князь великый, по всем землям. Стреляй, князь великый, с своею храброю дружиною поганого Мамая хиновина за землю Рускую, за веру христьяньскую. Уже [245]поганые [246]оружие свое поверъгоша, а [247]главы своя [248]подклониша под мечи руския. Трубы их не трубять, уныша [249]гласи их [250].
И отскочи Мамай серым волком от своея дружины и притече к Кафы граду. И молвяще ему фрязове: «Чему ты [251], поганый Мамай, посягаешь [252]на Рускую землю? То ти была орда Залеская, времена первый. А не быти тебе в Батыя царя.[253]У Батыя царя было [254]