В то же время пригонил Андрей Попов сын Семенов ис поля и говорит великому князю Дмитрию Ивановичю, рече: «Ныне не подобает тебе, государю Руския земли, веселитеся и сладких медов испивати, но есть, княже, время всем молитися богу и мыслити о всем, како снабдити земля Руская тихо и безмятежно. Идет на тебя, государь, царь Мамай со всеми силами ордынскими, а ныне на реки на Воронежи, а мы его силу обезжали 12 дний, и подстерегли нас царевы сторожи, мене и поймали. И спрашивал меня царь: «Ведает ли мой слуга, а ваш государь князь Дмитрей Иванович, что аз иду к нему гостити со многими силами, а силы моей 12 орд да три царства, а князей со мною 73, опрочи боловных, сполских 31 князь, а силы моей 453 000. И после моего числа прибыло два алпауты великия з двема своима дворы, а тем и аз и сам числа не ведаю, может ли слуга мой, а ваш государь, нас всех накормити и подарити мене».
Царь же по полком водити и показывати сосуды избранныя, еже на взятие руским градом привезли бяше. Но милостию божиею и пречистые богородицы молитвами, святаго Сергия, игумена и твоим государевым счастием убежал у самого царя из рук и пригонил к тебе с вестию».
Князь же великий Дмитрей Ивановичь о том воскорбися и ударив чашю златую о стол дубов и бысть в недоумении велице, взем на себя смирения образ, желая небеснаго жития получити будущих от бога благ вечных, не ведый же, совещаста на него ближнии его совет зол. О сем рече царь Давид пророк: «Не сотвори николи же соседу своему зла и не ревнуй, не копай под другом ямы, самого тя бог не ввержет в ров погибели».
Приидоша же послове от Олгерда литовского и от Олга резанскаго к безбожному царю Мамаю и принесоша ему дары многие и написанные книги. Царь же Мамай восприят дары с великою честию, списанныя книги слушав, и послов почтив добре, и отпусти их, и писав писания Олгерду литовскому и Олгу резанскому: «От силнаго царя Мамая от восточнаго. Елико написаете ко мне и на дарех ваших велику хвалу вам воздаю, елико сколко хощете отчины Руские земли, но всем тем одарю вас, но токмо имейте присягу ко мне и встретите мя с своими силами, елико где успеете да одолеете своего недруга, а мне убо ваша сила не удоб надобет, но аще бы аз хотел — своею силою древней Иерусалим пленил, но яко же халдеи. Но аз вас к себе совести вашей ради, но моим имянем, а вашею грозою растужен будет князь Дмитрей Иванович московский, огрозитца имя ваше во странах ваших, мне убо царю подобает победита подобна себе и довлеет мне царская честь, сице князем своим рцыте».
Послы же возвратишася к ним и сказаша им, яко царь здравит вам велми за хвалу повелику. Они же скуднии умом быша велми и воздрадовашася о честнем привете царя Мамая, а не ведуще того, яко бог дает власть, ему же хощет. Ныне же много безумный сей князь Олго резанский, едина вера и едино крещение с великим князем Дмитрием Ивановичем московским, а мыслит з безбожным царем Мамаем на московского князя Дмитрия и на святую православную христову веру, хотя разорити святыя божия церкви. О таковых бо пророк рече: «Поистинне отсекоша свои маслечнеи и присадишася к дивии масличнеи». Тако же сей новый отметник князь Олг резанский. Нача царь поступати вборзе. По пути же нечестивых не спасетца, но собирает себе досаждение и поношения. Ныне же сего Олга резанского втораго Святополка наречем.
Слышав же то князь великий Дмитрей Иванович, яко грядет на него безбожный царь Мамай, неуклонно со всеми силами, яряся на христову веру и ревнуя безбожному царю Батыю. Князь же великий Дмитрей Иванович велми печален бе от безбожнаго нахождениих, и став пред иконою господня образа, иже во главе и стояще, и паде на колени своя и нача молитися и рече: «Аще не смею молитве, господи, смиренный аз раб твой, токмо прострети уныние мое, но на тебе, господи, возверзем печаль мою, ты бо свидетелю владыко, не сотвори нам, господи, яко же отцем нашим, иже наведе на них грех ради наших злаго Батыя, и еще бо тому страху и трепету вельми сущу и велику. И ныне, господи, не прогневайся на ны до конца, вем бо, господи, яко мене ради хощеши погубити всю землю, аз согреших паче всех человек пред тобою. Призри, господи, слезы раба своего и укроти, господи, сердце скверному сему варвару». И паки воздвигся, рече: «На господа уповах да не постыжуся во веки». И утешихся ют слез.
И посла вборзе по брата своего по князя Владимера Андреевича, в своей бе власти в Боровске, и по всех князей руских розосла и по всех воевод местных, и повеле им скоро быти к Москве всем. Князь же Владимер Ондреевич прииде скоро во град Москву и все князи и воеводы. Князь же великий Дмитрей Иванович узре брата своего князя Владимира Андреевича возрадовася радостию великою и целовастася и сказа ему все по ряду, еже бысть. Слышав же то князь Владимер от великого князя и нача утешати великого князя и поидоша оба к преосвященному митрополиту Киприяну.
И рече князь великий Дмитрей Иванович: «Веси ли, отче, настоящую беду, яко безбожный царь Мамай грядет на ны неуклонно вборзе, ярости нося». Митрополит же рече великому князю Дмитрию Ивановичю: «Повеждь мне, господине, чем не исправился пред ним». Рече же ему князь: «Испытай, отче, яко же бо отец наших по книгам все отдах ему и сугуб их». Преосвященный же митрополит великому князю рече: «Господине, попущением божиим наших ради согрешений идет на землю нашю, но вам подобает, православным князем, тех нечестивых царей дарми утоляти четверицею сугубо; аще ли того ради не смиритца, ино господь его смирит. Того бо ради рече: «Господь гордым противится, а смиренным благодать дает». Тако же случися великому Василию в Кесарии, егда злый отступник царь Иулиян иде в Персы, хотя разорити град его. Василие же Великий помолися богу со всеми християны, и собра много злата и посла к нему. Он же паки возъярився и господь посла воина своего святаго Меркурия, изби же Меркурие божиею силою злаго отступника самого царя Иульяна и всю силу его. Ты же, господине, возми злато в руце свои, иже и у мене имам, противу его пошли и паче исправися пред ним».
Князь великий, по совету отца своего митрополита, посла своего избраннаго уношу довольна смыслом именем Захарию Тутшева и другаго с ним отпусти Андрея Попова сына Семенова, иже прибеже от царя Мамая с вестью к великому князю, и даст им два толмача добре умеюще языку половецкому и иные многие с ним людие отпустиша и злата много посла ко парю Мамаю. Захария же и Андрей дошедше земли Резанские и услышав, что Олгь резанский и Олгерд литовский приложишася ко царю Мамаю. И посла Захарей тайно вестьника своего скоро к великому князю Дмитрию Ивановичю. Князь же великий, слышав весть злую ту и мысль новых отступников дву князей своих местных и нача сердцем болети и наполнися ярости и горести и нача молитися: «Господи, боже мой, на тя уповах любящаго правду; аще ли враг пакость деет, то подобает противу его терпети, искони есть враг роду християнскому жити братии вкупе[448]. Суди, господи, межи ними и мною, яко же бысть в предния дни прииде Исаф на брата своего Иякова Израиля, и Яков став на град с копием и уби его. Се же друзи мои и искренний умыслиша на мя злую мысль, аз бо ими ни единаго зла не сотворих, развее даров и чести приимах, а им противу тако же даровах, но суди, господи, по правде моей да скончается злоба грешных».
Поим с собою брата своего князя Владимера Андреевича, иде второе к преосвященному митрополиту Киприяну и поведа ему, како Олгерд литовский и Олег резанский совокупишася з безбожным царем Мамаем на ны. Преосвященный же митрополит Киприян рече тако: «Кою, господине, обиду сотворил еси им». Князь же великий Дмитрей Иванович прослезися и рече: «Отче, пред богом грешен есмь человек, а к ним ни единыя черты по отец своих закону не преступих, веси бо, отче, сам, яко доволен есми сам своими отоки, а им никоея же обиды не сотворих всем, что ради умножишася на мя стужающеи ми». Преосвященный же митрополит рече великому князю: «Сын мой, господине, просветися веселима очима и сердцем, закон чтеши божий в правду, яко праведен господь, правду возлюби и ныне «обыдоша мя, яко пси мнози со всех стран», но суетно и тщетно на тя ополчишася. Ты же, господине, именем господним противлятся им и господь по правде твоей будет ти помощник, и от всевидящаго ока владычня, где можеши укрытися от крепкия его руки».
И то слышав князь великий в сладость митрополичья словеса и нача думати з братом своим со князем Владимиром Андреевичем и со всеми рускими князи и воеводами, и здумаша все тако: уже уготоваша[449] сторожи в поли твердые и посла на сторожу избранных мужей крепких и своих оружников Родивона Ржевского, Андрея Волосатого, Василья Тупика, Якова Ослебятева и иных крепких юнош 70 человек. И повеле им на Быстрой Сосне стерещи и под Орду ехати, язык добыти, истинну слышали царева хотения. А сам князь великий гонцы розослав по всей Руской земли своими грамоты по всем городам своим и в Великий Новгород, да будете со мною готовы на брань з безбожным царем Мамаем и со агаряны совокуплени на Коломне на мясопуст госпожа богородица. Те же сторожи замедлеша в поле. Князь же великий Дмитрей вторую сторожю посла к ним, Климента поляника старого Святославля, Григорья Судокова, Фому Гацабесова и крепких иных юнош 33 человеки, и заповеда им вскоре возвратитися. Они же встретиша Василья Тупика, ведуща язык тотарский к великому князю, язык бо бяше сановит, царева двора. И поведа язык великому князю, яко неложно царь идет на Русь и како обославшася с ним и совокупившася Олг резанский, и понеже спешит царь, осени требует.
Услышав же князь великий Дмитрей Иванович неложную тою весть, таковое востанне безбожнаго царя Мамая, и нача утешатися о бозе и укрепляти брата своего князя Владимира Андреевича и всех руских князей, а рече: «Братие мои, руские князи, гнездо есмь великого князя Владимера Киевскаго, иже изведет нас от страсти еллинския, ему же откры господь познати святую православную веру, яко же оному стратилату Плакиде. Он же заповеда нам тою веру хранити и держати крепко и побарати по святой вере. Аще кто постражет ся ради, то во оном веце у бога со святыми будет. Аз же, братие князи рустии, хощу сам крепко пострадати и до смерти». И рече ему князь Владимер и все князи рустие и воеводы грозные: «Во истинну, государь, нам поведа закон хранити и святому еуангелию последовати. И рече бо господь: «